Эльмира Нетесова - Женатые холостяки

— Динка! Я люблю тебя, моя девчонка! Ради всего святого, открой глаза! Покажи, что жива! — схватил руку, почувствовал как трудно, медленно оживал пульс на руке девушки.

Когда она пришла в себя, сказала, что ей сегодня стало холодно в аудитории, и решила погреться у камина.

— Больше сама не закрывай, я буду за ним следить. Слышишь, сама не подходи. Ты чуть не умерла. А я не могу без тебя! Ни одной минуты жизни не мыслю! Не рискуй собою! Если хоть немного дорог тебе! Не уходи!

— Никита! А я, кажется, беременна! Но знай, я не привязываю тебя ребенком! Ты и теперь свободен. Если ничего не решил, не насилуй себя. Мы сами выдержим!

— О чем ты! Это здорово! Нас теперь трое. Целая семья! Спасибо тебе, Динка! Родная моя! — гладил плечи и руки женщины. Никита понял, что не сможет жить без Динки, он действительно полюбил ее, простую, открытую и беззащитную.

Человек помогал ей готовиться к защите диплома. Женщине приходилось трудно. Нужно было следить за домом, заботиться о муже, а ее мучили токсикозы. Казалось, нет конца жестокой изжоге и тошноте. Врачи советовали прервать беременность. Из-за потери аппетита Динка ослабла и потеряла в весе.

— Никита, подумай о Дине. Рожать в таком состоянии— безумие. Ты можешь потерять жену, — говорили гинекологи.

— Перестраховываются на всякий случай. Первая половина беременности у первородок всегда протекает со сложностями. Но это не основной показатель. Главное, как развивается ребенок! Это они сами признают. Боятся непредвиденного, но твоя жена сильная женщина. Не согласилась на аборт, хочет ребенка, ждет его и родит нормально, поверь моему слову. Она все выдержит! Знаешь, мой дед был деревенским фельдшером, с ним все восемь деревень считались, никто не ездил лечиться в город, к нему шли. Так вот знаешь, что он говорил, — прищурился пожилой фельдшер роддома:

— Бабы как кошки живучи. Ни один из мужиков, даю тебе слово, не выдержит такой боли и тех нагрузок, какие они претерпевают. В каких муках рожают, мое сердце не выдерживает. А глянь, через год снова брюхатая ходит. Опять рожать собралась! И откуда у них столько сил и терпения? Ни один мужик этого не выдержал бы! Своими зубами у себя все откусил бы, чтоб не испытывать той адской боли. А они добровольно соглашаются рожать. И ждут детей своих с радостью. Знаешь, как это называется? Тягой к материнству. Это вечный зов природы. За это мы любим и преклоняемся перед ними, молча, неосознанно признавая их превосходства перед нами. Пусть дома иль по пьянке, обижали, обзывали баб, но в глубине души любим больше собственной жизни. И, поверь, они того заслуживают. Не переживай! Твоя родит, как и другие. Уже через год за вторым дитенком придете. Вон, моя жена, после каждых родов клялась, что даже в постель ко мне не ляжет. А четверых родила! — рассмеялся человек, добавив:

— Будь жизнь полегче, не меньше десятка ребятишек на свет пустили б. Да нищету плодить не хотели. Этих до ума довели и на том великое спасибо Богу!

Никита успокоился после этого разговора и, затаившись, ждал. Он с радостью согласился на предложение жены продать дом и купить квартиру в новом микрорайоне, где не нужно топить печку и камин, не надо топить баню и каждый день проветривать комнаты, чтоб не завелась по углам плесень.

— Да и зачем нам такая махина? Тут одной уборки на целый день. А у меня сил маловато. Хватит нам и трехкомнатной квартиры! Как ты думаешь? — спросила Никиту.

— Скучать по дому не будешь? — спросил насторожено.

— Когда рожу, тут уж не до скуки! Да и о чем? Главное память, она всегда при мне.

Никита не стал медлить. И переехав в новую квартиру, семья действительно порадовалась. Единственное с чем не согласился Никита, не поставил в квартире газовый камин, купил электрический переносной, Дине он понравился. А вскоре нашел домработницу. Ее посоветовала мать, когда-то она пользовалась услугами этой женщины и была довольна.

Казалось бы, все наладилось в семье Поповых. Но однажды вечером Никите позвонила Нонка.

— Слушай! Ты, наверное, зажирел и даже не звонишь, не спросишь о дочери, как она мается? Совсем совесть потерял! Родитель называется! — наехала сразу.

— Это что за тон? Ты чего срываешься? Наташка взрослый человек. Уже мать. За все годы ни одного письма не получил, ни разу не позвонила! Кто из нас должен обижаться? Она вся в тебя пошла! Такая же нахалка! Вспоминает обо мне, когда ей нужно что-то! Почему я о ней должен помнить больше, чем она обо мне?

— Потому что ты отец!

— Хватит! Наташка самостоятельный человек и должна сама устраиваться в жизни, что и сделала, даже не поставив меня в известность.

— Что делать? Она все еще ребенок, наше с тобой дитя. Она хочет вернуться в Россию, домой, насовсем. Что-то не склеилось у нее с Бобом, хотят развестись.

— Ну, а я тут причем? — не понял Никита.

— Как это так? Ей понадобится квартира!

— А почему вам не жить вместе?

— Никита, ты прикалываешься? Твоя дочь взрослая женщина, у нее появится своя личная жизнь, друзья, хахали, мне это беспокойство вовсе ни к чему. Вдобавок у нее ребенок, значит, будет шум, гам, крики, зачем мне морока? Купи ей трехкомнатную квартиру, обставим мебелью, и пусть живет дочка рядом с нами.

— Это ее просьба или твоя фантазия?

— Какая разница, чья идея? Или ты не хочешь, чтоб родная дочь жила с тобою в одном городе? Неужели позволишь ей мучиться на чужбине в одиночку?

— Она не ребенок! Уехала, не советуясь со мной.

— Ты отказываешься помочь своей дочурке?

— Да! Я не буду потакать ее прихотям.

— Ты, не отец! Пещерный зверь!

— Прошу больше никогда не звонить и не беспокоить. У меня своя семья. Я жду ребенка! Надеюсь, что хоть теперь ты поймешь и отвяжешься навсегда! — хотел положить трубку и услышал:

— Ребенка? Своего?! Ха-ха-ха! А ты уверен, что он твой? Вспомни о своем возрасте! Беременность от тебя — нереальная мечта! Тебя нещадно охмурили и наставили рога! Ты будешь растить чужого, а истину узнаешь перед смертью…

— Дура! Распутная баба! Ты всех меряешь по себе! Негодяйка!

— Желаю тебе соседских выблядков! Рогоносец! Забыл, что у тебя в штанах один свисток остался! Старый отморозок и козел!

Никита оборвал разговор. Он вышел на балкон, чтобы хоть немного забыться, погасить вскипевшую ярость.

Человек закурил, слушал неспешный разговор мужчин во дворе:

— Марат! Глянь мою машину, что-то зажигание барахлит! — попросил Агваняна Александр Петрович Порва.

— Дай ключи!

— Возьми у жены! Скажи, что на холодильнике лежат, на кухне. А я пока твою дочку гляну. Что-то мне ее кашель не нравится! — посадил рядом с собой пятилетнюю девчушку. Та залезла в карман куртки врача, выудила конфету, сунула в рот, сказав короткое: