Эльмира Нетесова - Женатые холостяки

— Спасибо вам за честь, — усмехалась Роза и добавила, чуть помедлив:

— И все ж не могу. Слово дала дождаться своего из армии.

— Подумай, девка! Мы к тебе со всем сердцем пришли. С открытой душой. А и ты уж не молоденькая! Наш себе сыщет. А тебя возьмут ли? — поджала губы старуха и, взяв парня за локоть, подвела к двери. Тот так и ушел, не обронив за всю встречу ни единого слова.

Дни тянулись серой, длинной вереницей. Казалось, им не будет конца. Роза готовила завтрак. В этот выходной она вздумала подольше поспать. Оно и понятно, всю неделю убирала в доме, мыла окна, потолки, полы, привела в порядок чердак и двор, сожгла мусор, сама помылась. Постирушками все веревки завешала. Решила, что сегодня будет полностью свободна. Даже пса с цепи отпустила погулять. И вдруг стук в дверь послышался. Едва открыла, увидела Юрку. Руки задрожали. Уж не привиделся, не приснился ли ненароком?

— Здравствуй! — прижал к себе девчонку. Та прильнула всем телом.

— Ты насовсем? — спросила робко.

— Навечно! И никуда ни на шаг. Знаешь, как мне тебя не хватало, родная моя! — целовал жадно, торопливо.

Вскоре Юрий пошел на работу, а еще через месяц они расписались. Нет, они не устраивали свадьбу. Более чем скромно отметили роспись со свидетелями и написали письмо в Израиль, что Роза вышла замуж, а в числе родни появился новый человек по имени Юрий.

В ответ они получили очень одержанное поздравление и скромные подарки. Родители обиделись, что дочь не пригласила их на свадьбу. Упрекнули и зятя, сказав, что ему надо помнить, мол, не все растут без родителей, у большинства порядочных людей они все же имеются. Роза краснела от неловкости за это злое письмо и долго на него не отвечала. Лишь когда переселились из дома в многоэтажку, сообщила об изменении адреса и дала номер домашнего телефона. А через неделю, едва вернулась с работы, услышала звонок. Это звонила мать. Она засыпала Розу вопросами:

— Как квартира? Хорошая! Сколько комнат? Всего две! Мало! Родится ребенок, будет тесно…

Роза не сказала ей о выкидыше, какой случился у нее еще в старом доме. Прошло много лет разлуки, они не виделись, и Роза отвыкла от родных. Научилась самостоятельно справляться со всеми тяготами, не вешая их на души близких, зная, что и они при всем желании ничем не смогут помочь ей. А горестей и неприятностей хватало у всех и без нее.

Она говорила по телефону, слушая полузабытый голос матери. Как она любила, как плакала, когда та уезжала. Даже во сне слышала этот голос. Но почему теперь не трепещет сердце? Забыла иль отболела? Нет, повзрослела! И место этого голоса занял другой, Юркин, самый лучший и родной изо всех…

Юрку Роза понимала с одного взгляда. Она знала, в каком настроении он вернулся с работы, как себя чувствует, что у него на душе. Стоит ли с ним поговорить или лучше его сейчас не трогать, отвлечь чем-то, либо дать отдохнуть. Роза никогда не ошибалась, интуитивно чувствовала настроение человека. Юрка ценил в ней все. Заботу и ласку, доброту и внимание, он никогда ей не изменял и не видел никого из женщин кроме Розы. Она и впрямь была для него единственной на всем свете. От нее Юрка не имел ни секретов, ни заначек. Он дорожил ею больше чем собственной жизнью и не жалел для жены ничего.

Казалось, так будет всегда. Но со временем мужика стало одолевать чувство неполноценности. Он с завистью наблюдал за мужиками, имевшими детей. Они возили их в колясках и на санках, носили на руках, подбрасывали над головой, кружили, носили на плечах. У Юрки не было никого, даже слабой надежды. И однажды, не выдержав этой борьбы с самим собой, он напился до визга. Домой не пришел, а приполз на четырех. Роза, глянув на Юрку, глазам не поверила. А его словно прорвало. Он высказал ей все, что наболело и копилось, что точило все эти годы. Юрка впервые упрекнул бабу в том, что она оставила его сиротой и не способна сделать отцом, полноценным мужиком. За эту откровенность он в тот день получил нимало хлестких, злых пощечин. Роза обиделась на мужа, назвала лопухом, примитивом и пообещала, если он повторит свой упрек, она уедет от него навсегда к своим, в Израиль.

Юрка сразу отрезвел. Он понял, что перегнул. Долго просил прощенья у Розы, та и без слов понимала, что с ним происходит. И однажды все же решилась поговорить, посоветоваться с Александром Петровичем Порвой. Тот знал эту семью не хуже других. Он внимательно выслушал Розу. Не удивился тому, что женщина обратилась к нему с просьбой о помощи. Многие теперь мечтали родить своего, родного ребенка, а не брать в семью чужого, с неизвестными генами, наклонностями и привычками. Свой, кровный ребенок был пределом мечты многих, кто запоздал родить его в молодости.

— Я соберу информацию. Куда вам обратиться, к кому, узнаю все условия. Ведь это не мой профиль. И я лишь подскажу, а дальше решайте сами. Но хорошо обдумайте, стоит ли идти на это? Не снимайте со счета возраст. Он имеет большое значение, сумеете ли выносить ребенка? Выдержит ли организм эту нагрузку? И еще один вопрос, как воспримет такое решение Юрий, сумеет ли стать отцом?

— Юрка мечтает о ребенке и, конечно, согласится на все, ведь это свой, кровный ребенок! Сколько лет о нем мечтаем! — призналась Роза.

Женщина рассказала мужу о разговоре с врачом. Юрка не поверил и отмахнулся:

— Искусственное? Ты чего городишь? Если не получается натурально, не рыпайся! Не обломится получить дитя из пробирки. Вспомни, что обоим уже за тридцать. Какие роды тебе теперь? Раньше надо было думать, — отвернулся от жены. Та попыталась продолжить разговор, но мужик лег на диван, взял в руки газету, и Роза поняла, человек не поверил ей.

Юрка все последующие дни приходил домой пьяным. Нет, он не лез к жене с кулаками, не обзывап и не материл бабу. Он садился на полу в прихожей, долго разувался, раздевался, проползал в ванную. Там плескался целый час. А когда жена звала ужинать, отвечал хрипло:

— Я уже пожрал. Сыт по горло. Но от бабы не только жратва требуется, слышь? Баба, опрежь всего матерью должна быть. А без дитя кто она? Не человек! Так, тьфу! — плевал в угол.

— Выходит, я не человек? — вскипала Роза.

— Понятное дело! Вот ты роди! Ну, хоть кого-то! Слышь? Скорей я рожу, чем ты забеременеешь, — хохотал на всю прихожую.

— Юрка, заткнись!

— А что? Неправду базарю?

Он получал оплеухи и пощечины, потом пошла в ход каталка. С каждым днем человек напивался все сильнее. Он все понимал, но боль от сознания своей неполноценности грызла мужика изнутри, не давала покоя даже по ночам. И тогда человек вскакивал с постели, шел на кухню, садился курить под открытой форточкой. К нему нередко подходила Роза. Присаживалась рядом. Юрка гладил ее руки:

— Прости дурака, опять сорвался, — извинялся перед женой уже в который раз.