Эльмира Нетесова - Женатые холостяки

Юрка смотрел в окно. Там — непроглядная ночь.

— Вот так и в жизни, ни единого просвета. И ни одной надежды, — вздыхает человек.

— Все от тебя зависит. От твоего слова! — напоминает Роза.

— Ты все о пробирке? Закинь! Слушать не хочу. Не верю!

— Юрка! Но вот и по телевизору говорят о том.

— По телику такое наговорят, мало не покажется. Помнишь, как телевидение рекламировало банк МММ? И что из того получилось? Одурачили тысячи людей, ограбили внаглую. И до сих пор не вернули люду вклады. Кто аферистам помог раскрутиться? Телевидение! Всяких актеров собрали, чтоб отрекламировали МММ, те за деньги, хоть кого расхвалят. У них совести нет. Так вот я на ту удочку не клюну. Меня не оболванить. Я свое кровью и потом зарабатываю. Не хочу вышвыривать на всяких проходимцев.

— Тебе на водку не жаль, а вот на дело никак не уговорю, — сетовала Роза.

— На водку я копейки не потратил. Это угощенье. А деньги все тебе отдаю, потому, не болтай лишнее! — злился Юрка.

— Почему пьешь без меры? Посмотри, как ты за годы изменился! Состарился, поседел…

— Еще бы! Каждый день мастер грозится уволить! Не только на голове, на жопе волосы поседеют. Не столько его угрозы, плевал я на них, на кусок хлеба всегда заработаю, голодным и трезвым не останусь. Другое обидно, обзывает козел последними матюгами. Сижу в канализационном люке, чищу его, ремонтирую. От вони глаза режет, горло перехватывает, а этот отморозок стоит наверху и поливает меня отборным. Вроде я хуже того, что вокруг плавает. Знает придурок, что пальцем не могу тронуть, потому как дерьмовый, но начальник. Хотя когда-нибудь достанет и меня. Пусть на себя и обижается. Я ему уже пообещался. Ну, гад хитрый! Как только из люка начинаю вылезать, мастера, словно ветром сдувает. Мигом испаряется.

— Юр! А я письмо получила от матери. Она к нам в гости собирается.

— Зачем?

— Сколько лет не виделись. Уже забыли, как выглядим. А все же родные люди!

— Мне все равно, я их не знал, — отмахнулся человек безразлично.

— А я соскучилась! — призналась Роза.

— Когда собирается приехать?

— Наверное, в следующем месяце, вместе с отцом появятся. Они поодиночке не рискуют мотаться, нигде не разлучались, — что-то вспомнила Роза.

— Счастливые!

— Нам тоже сетовать не на что. Всегда вдвоем.

— Сироты! Хоть в приют нас сдавай под старость! — выдохнул человек затаенное. И продолжил тихо:

— Нынче у бабки Куприяновой ванну ремонтировал, колено заменил. Прежнее совсем поржавело и развалилось. Пока я его менял, пацаненка приметил. Думал чужой, ан нет, свой он ей. Оказывается, младший сын ее с войны весь израненный вернулся. Но успел жениться, а через год умер. Жена его беременной осталась. Уж как хотел мужик ребенка увидеть, но не повезло. Немного до родов не дожил. А на свет появилась дочка. Копия отца. Так вот она выросла, замуж вышла, родила. И появилась еще одна ветка от семьи. Самой бабке скоро девяносто лет. А этот уже правнук. Носится вокруг старухи, что-то щебечет и ей тепло. Все ж продолжатель рода и фамилии. На него надежда! — закурил Юрка.

— Ну, вот и нам предлагают врачи возможность своего заиметь. Давай рискнем. Это последний шанс. Упустим, другой возможности не будет! Ведь годы идут. О том помнить надо, Юрка!

Но человек словно оглох. Он с детства не верил и не любил врачей. Никогда не прислушивался к их советам, едко высмеивал их и не обращался за помощью. За все годы мужик ни разу не был на больничном, чем всегда гордился. Он говорил, что всякая болезнь боится водки. И он, Юрка, не скупится, как только чувствует, что хвороба начинает одолевать, топит ее в водке, глушит с корнями. Он и во дворе тем хвалился:

— А мне хоть понос или простуда, лекарство одно — водяра! И не меньше пузыря. Чуть расходилась требуха, наливаю стакан, туда столовую ложку соли намешаю, дербалызну залпом, жопу через десяток минут хоть ломом пробивай, никакого поноса. И быстро, и приятно, и полезно, и не надо по клистоправам бегать. Я за свою жизнь ни единой таблетки не сожрал. Все потому, что не верю в них. И вообще медики для меня не существуют.

— Однако не гонорись, не хвались, что никогда не обратишься! И тебя когда-то не минет мое заведение! — усмехался патологоанатом.

— Я ж базарю, что при жизни! — уточнял Юрка и продолжал:

— Вот у нас в бригаде, лет пять взад, мужик работал. Лет сорок с лишним в сантехниках отмантулил. Разбирался в нашем деле лучше всех. И никакая холера его не брала. Когда помер, вскрыли мужика. У него сердце отказало. Прямо на работе загнулся. А знаете почему? Трезвым полез чинить люк! Если б принял на зуб стакан, ничего с ним не случилось бы, и теперь бы жил. В нашем деле водка не только лекарство, но и профилактика! Вот я, любую работу трезвым делаю. Ни на зуб не принимаю, но когда приходится залезать в люк, тут уж извините, без промочки нельзя!

— А если свалишься вниз? Что тогда? — удивлялся Марат Агваняй.

— Исключено! Вся вонь вверх выходит. Потому стараемся побыстрее работу сделать.

— Юрка! Глянь! Кажется, тебя с Розой спрашивают, - подошел к такси Иван Кузьмич. Мужик заглянул в машину. Увидел пожилых женщину с мужчиной. Понял, что это родители Розы.

— Так вы и есть тот самый Юра? — оглядела человека теща. И выйдя из машины, приказала:

— Веди нас в дом!

— Клара! Ты забыла про чемоданы! — напомнил ей муж.

— Иосиф! Водитель занесет их!

— Чего? Ишь размечтались. Не таскал бы ваш багаж! Сами шевелитесь! — открыл таксист багажник и, вытащив из него чемоданы и сумки, тут же покинул двор.

Мужики помогли приехавшим загрузить в лифт весь багаж, отправили его на этаж, следом запихнули Юрку и, вернувшись на скамейки, пытались угадать, что за люди приехали к сантехнику?

— Если с утра на работу не выйдет, значит, родня нарисовалась. Встреча была теплой, — говорил Степан.

— А коли трезвый будет?

— Значит, знакомые или родня Розы! — догадался Лешка Свиридов.

— Откуда она возьмется? Сколько лет никого не было, все время вдвоем!

Юрий весь вечер пытался понять зачем, с какой целью приехали родители жены, что привело их за тридевять земель после долгих лет разлуки. Все изменились до неузнаваемости и, что скрывать, окончательно отвыкли друг от друга.

— Роза, ты уже совсем взрослая! — ахала мать.

— И даже старая! — добавил Юрка.

— Да ей всего сорок лет! О чем вы говорите? Даже я не считаю себя старухой! — возмутилась Клара.

— А с чего вам было стареть? Жили в свое удовольствие, без забот и хлопот, — отозвался Юрка.

— Сынок! Ты ничего не знаешь о нас. Не спеши обидеть! В твоем возрасте это уже не мудро, — подошел Иосиф к зятю, глянул в глаза с укором:

— Пошли к столу, там поговорим.

— Вот этот был наш первый дом, — показывали фотографии.