Иван Лазутин - Черные лебеди

— Нет, не пошутил. Волею случая я был свидетелем вашего разговора, и мне представилась возможность подать вам руку в минуту, когда эта рука вам так необходима.

— Только при одном условии, — притушенно вяло улыбнулась Лера, и ее большие печальные глаза вспыхнули гордыми огоньками.

— Я принимаю все ваши условия, — спокойно и с достоинством ответил Растиславский. — Прошу только об одном: не думайте, что я поступил бы иначе, если на вашем месте, в таком положении, оказались не две очаровательные молодые особы, а согбенные немощные старухи. Все, что я делаю, — я делаю по воле всевышнего.

Опираясь локотками о горячие отшлифованные гальки, Лера, как и Жанна, ближе подползла к Растиславскому. В эту минуту она напоминала Растиславскому ребенка, которому уже третий раз показывают занимательный фокус, и он, этот любопытный ребенок, до предела напрягая зрение и все свое внимание, пытается разгадать секрет фокуса.

— Мы поедем с вами обедать на Ахун только в том случае, если вы позволите нам рассчитаться с вами, как только мы получим из Москвы деньги.

Растиславский что-то хотел сказать, но Лера, замахав руками, перебила его:

— Нет, нет, только так! Я совершенно серьезно. Перевод должен прийти сегодня вечером или завтра утром.

— Хорошо. Я принимаю ваше условие. А теперь еще один заплыв — и всем к фонтану! Там ждет нас машина.

Растиславский снял темные очки, мягко и пружинисто оперся на руки и легко встал. Следом за ним побежали к морю Лера и Жанна.

Забравшись на скользкие замшелые камни волнореза, Растиславский потянулся, пружинисто и гибко склонился и, словно любуясь своими загорелыми крепкими ногами, провел по ним сверху вниз ладонями. Потом помахал девушкам рукой и стремительно бросился под взвихренную пенистую волну, лениво и с приглушенным шипением набегающую на каменную гряду. Поплыл он быстро, энергично вскидывая над головой загорелые сильные руки. Лера, наблюдавшая за ним, залюбовалась:

— Ну и батюшка!.. Ты только погляди на него, Жанка. Ему впору в московский «Спартак»!

— Чистейший баттерфляй! — отозвалась Жанна. Скользя коленками по замшелой каменной глыбе, она пыталась забраться на волнорез, но накатившаяся волна смыла ее, и она, захлебнувшись соленой водой, закашлялась и снова ринулась на каменную гряду, стараясь опередить следующий большой накат волны.

— После встречи с таким проповедником поверишь не только в Бога, но и в дьявола! — сказала Лера, продолжая из-под ладони наблюдать за Растиславским.

Наконец и Жанна забралась на волнорез. Держась за плечи Леры, она нашла глазами в золотистых бликах волн ритмично мелькающие руки Растиславского.

— Баттерфляй по классу мастеров, — сказала Лера.

Минут пять Растиславский неподвижно отдыхал на спокойных покатых волнах, потом помахал рукой в сторону берега и не торопясь поплыл на спине к волнорезу.

Ослабевшие за последние дни от недоедания и перегрева на солнце, Лера и Жанна втайне друг от друга ловили себя на мысли о том, как бы Растиславский не раздумал угостить их обедом.

— Ты хоть раз была на Ахуне? — спросила Лера.

— Запланировала через два года, когда получу диплом. Там, говорят, даже холодный туман записан в меню, как порционное блюдо.

— Не смешно, — ответила Лера, не спуская глаз с Растиславского.

— А ты что — думаешь слетать в этот фешенебельный ресторан на бороде дядьки Черномора? — съязвила Жанна.

— Черноморы бывают только в сказках.

— Зато в жизни пока не вывелись добренькие бородатые священники и безбородые туристы, которые ездят на курорты без своих «самоваров», — Жанна хотела сказать что-то еще, но ее ущипнула Лера.

— Помолчи, а то вместо Ахуна снова придется воровать у хозяйки недозрелый виноград.

Подплывая к волнорезу, Растиславский с головой ушел под воду и через несколько секунд вынырнул почти у самых ног девушек. Они даже взвизгнули от неожиданности, когда он, отфыркиваясь, протянул им из воды руки.

Одевшись, они все трое поднялись по крутым каменным ступеням и заросшей аллейкой прошли к фонтану. Там их ждала открытая черная «Победа». Судя по тому, как шофер ответил на приветствие Растиславского, который сделал ему еле уловимый знак, девушки поняли, что священник Троице-Сергиевой лавры пользуется услугами этого шофера не впервые.

Дальше все было так, как диктовал Растиславский.

Широко распахнув дверцу машины, он кивком головы предложил девушкам садиться. Лера и Жанна послушно сели.

— На Ахун! — бросил Растиславский шоферу.

Ветер свистел в ушах. Льняные волосы Леры, вырвавшись из-под газовой косынки, полоскались золотыми струйками. Задорно вскинув голову, Жанна любовалась городом, который остался позади, у подножия гор.

На зеленоглавый пологий Ахун наплывали белопенные облака. Разница в температуре сказывалась резко. Стало холодно. Лера ознобно ежилась. А когда она встретилась взглядом с Растиславским, то улыбнулась ему такой улыбкой, в которой тот прочитал и нежную благодарность и детский восторг.

Жанна любовалась панорамой дальних гор, окутанных розовато-фиолетовыми облаками. Всю дорогу она не умолкала, то и дело тормошила за плечо Леру и восклицала:

— Лерочка, это же изумительно!.. Я никогда еще не видела такой красоты! Ты только погляди вон на ту гору, она увенчана розовыми облаками… Это что-то сказочное!..

На столе, за который сели Растиславский и девушки, стояла предупредительная табличка: «Стол занят». Не успели они освоиться и раскрыть меню, как тут же за плечами Растиславского выросла фигура немолодого седеющего официанта.

Растиславский заказывал щедро. Фирменные кавказские блюда, выдержанный коньяк, лучшее грузинское вино, отборнейшие фрукты — все это в первую минуту Жанну и Леру ошеломило.

«Боже мой, — подумала Лера, — на такой обед пойдет половина денег, которые мы ждем уже третий день. — Но возражать не стала. — Будь что будет», — решила она и, взяв у Растиславского протянутую им пачку сигарет, закурила.

Пили много. Лера и Жанна пили коньяк. Танцевать Растиславский отказался. Подходили к их столу подвыпившие парни с соседних столов. Но ни Лера, ни Жанна танцевать с ними не пошли. Им было очень интересно со своим новым довольно-таки странным и во многом непонятным покровителем. Было в нем для них что-то загадочное, неотразимое, благородное. Временами Лера забывала, что она сидит за одним столом со священником, который смотрит на них не как на женщин, а как на попавших в беду детей божьих.

…В этот день ни Лера, ни Жанна перевода не получили. Ужинали они в приморской гостинице, где у Растиславского был первоклассный двухкомнатный номер с окнами на море.

В ресторан спускаться не стали.