Вильям Козлов - Маленький стрелок из лука

- Эка, хватил братец! Ты еще вспомни египетские пирамиды, Пергамон, легендарную Трою.

- И в Италии, Греции, Испании были такие же, как ты, которые настаивали, мол, развалины надо снести, а на их месте построить что-нибудь современное.

- За что вы, защитники старины, так нас ненавидите? - устало спросил архитектор.

- За то, что плохо строите и еще при этом норовите то, что было когда-то построено до нас, уничтожить, смести с лица земли... Чтобы сохранить для потомства памятники национальной культуры, - горячился Кирилл. - Для этого археологи закапываются на десятки метров в землю, а мы вас просим о таком пустяке: не троньте того, что стоит на земле, если это строение представляет ценность.

- С тобой спорить трудно... - улыбнулся Дибров. - Вон ты какой загорелый, отдохнувший, а я еще в этом году ни разу не выкупался...

- Поехали хоть сейчас, отвезу тебя на залив, - сказал Кирилл. - Выкупаешься.

Дибров взглянул на часы, усмехнулся:

- Через полчаса совещание у заместителя председателя горисполкома... а в пять тридцать... - он взглянул в настольный календарь, - я принимаю наших финских друзей...

- Богу - богово, а кесарю - кесарево... - поддразнил Кирилл. - А я... - он взглянул на часы, - через сорок минут еду в Солнечное на пляж... До свиданья, Александр Ильич!

- Живут же люди! - вздохнул архитектор, протягивая руку. - Поезжай, вкушай радости жизни, а я буду ломать голову, как убедить строителей сохранить твою церквушку.

- Часовню - ровесницу Петербурга...

В общем Кирилл остался доволен разговором с Дибровым, с которым уже не первый раз встречался. Александр Ильич хотя и упирался сначала, затем спасал от разрушения памятники старины, еще не взятые под охрану государства.

Общество по охране архитектурных памятников старины - это общество и представлял сегодня в кабинете Диброва Кирилл - состояло из истинных патриотов национальной культуры. Едва прослышав о новом строительстве, они, члены общества, тут же начинали действовать. Иногда схватки между ними и строителями по поводу новых зданий, особенно в центре города или на набережной Невы, становились настолько ожесточенными, что назначались специальные комиссии, и они потом отменяли уже подготовленные решения.

Выйдя на улицу, он сел в свои запыленные "Жигули" и поехал на другой конец города. Было начало четвертого. За пятнадцать минут бы успеть доехать до площади Победы на Московском проспекте. Там они договорились встретиться с Ингой.

Кирилл не испытывал теперь того острого волнения, которое всякий раз охватывало его при встрече с Ингой. Сколько лет они знакомы? Если быть точным - одиннадцать. Инга сыграла большую роль в жизни Кирилла. Холостяком он остался только из-за нее. Когда познакомился с Ингой в новогоднюю ночь в одной компании, ей было двадцать лет. Он сразу обратил внимание на черноволосую статную девушку с яркими темными глазами и маленьким пухлым ртом. И Кирилл, обычно с трудом завязывавший знакомства, вдруг легко и непринужденно с ней заговорил. Они танцевали, о чем-то весело болтали, смеялись. Еще тогда он обратил внимание, что она, чаще чем следовало, самозабвенно хохочет, откинув назад голову с густыми черными волосами. В ту праздничную ночь они были заплетены в толстую косу, что очень ей шло.

Под утро, когда уже все устали и веселье пошло на спад, Кирилл предложил Инге удрать вдвоем и побродить по городу, благо погода была самая что ни есть новогодняя: легкий морозец, и даже падал снег. Только на миг лицо Инги стало задумчивым, она сказала, что по секрету сообщит своей подруге об этом, чтобы ребята не разыскивали ее потом...

И они потихоньку удрали. Оказалось, что не им одним пришла в голову идея уйти на улицу. На Дворцовой площади гуляло много народу. Какая-то компания затеяла игру в снежки у Александрийской колонны. Они тоже приняли участие. Громкий заразительный смех Инги гулко разносился под сводами арки Главного Штаба. Кирилл в ту новогоднюю ночь был счастлив, давно ему не было так хорошо. И это ощущение счастья исходило от Инги, веселой, озорной, такой непосредственной и милой...

Глядя ему в глаза, она вдруг спросила: смог бы он достать бутылку шампанского, которую они выпили бы прямо на набережной.

Он достал не только шампанское, оранжевые апельсины, но и два фужера, которые они потом на счастье бросили с Дворцового моста в замерзшую Неву...

Да, в тот год Кирилл был счастлив. После университета его оставили на кафедре журналистики и приняли в аспирантуру. Он уже начал писать свою диссертацию, посвященную творчеству Радищева. Научная работа ему нравилась, он любил симпатичную девушку, и она его любила... Как потом выяснилось, в последнем он глубоко заблуждался: то ли оттого, что потерял голову и ослеп от любви, то ли от излишней самоуверенности. Ему бы сразу следовало обратить внимание, что Инга со всеми так же мила и приветлива, так же заразительно хохочет, с удовольствием принимает предложение пойти в ресторан или в театр. Она пила и не пьянела, любила хорошо поесть, прекрасно играла на пианино, пела. Она училась в консерватории и уже давала уроки музыки ребятишкам. Жизнь так и переполняла ее. С ней невозможно было поссориться, ко всему она относилась легко, беспечно. У нее был ровный, покладистый характер. Им было хорошо, весело, спокойно. Чего еще, кажется, желать? Если они не встречались два-три дня, Кирилл скучал, не находил себе места. И когда он считал, что их женитьба дело решенное, Инга вдруг исчезла, будто облако в небе. Случилось это в июне, ровно одиннадцать лет назад. Он ничего не понимал, не мог взять в толк, что произошло? Была Инга, и Инги не стало. Она не позвонила, ничего не написала. Последняя их встреча ничем не отличалась от предыдущих. Она так же весело смеялась, он проводил ее до дома, она жила на Одиннадцатой линии Васильевского острова. Мать ее, полная дебелая женщина, в отличие от дочери была серьезная и молчаливая. Кирилл и всего-то раза два-три был у нее дома. Хотя Инга и говорила, что они с матерью как подруги, домой к себе почему-то никогда не приглашала.

Кирилл взволнованно спрашивал, что с Ингой? Где она? И мать ровным голосом сообщила ему ужасную новость: Инга вышла замуж и уехала на отдых с мужем в Болгарию... Такой удар мог и быка свалить наповал! Она умолкла, холодно глядя на побледневшего Кирилла водянистыми глазами, и когда убедилась, что он снова обрел возможность слушать, прибавила все так же спокойно, что убедительно просит оставить ее дочь в покое, не искать с ней встреч.

- Письмо... записку она для меня оставила?

- Если вы порядочный человек, то больше не станете с ней встречаться, - молвила пышнотелая фурия в полосатом халате.

- Передайте... ей... Инге... - начал было он, - что она...