Вильям Козлов - Маленький стрелок из лука

- Жаль, не захватил с собой Рэкса. Бедный пес совсем заскучал в четырех стенах. Скорее бы весна, тогда можно его к теще на дачу...

Кирилл тоже с удовольствием завел бы собаку, но при его холостяцкой жизни это невозможно. Собаке нужен уход: три раза в день вывести на улицу, накормить. Когда в городе, это все ерунда, а если командировка?.. Рэкс - большая красивая овчарка. Вадим взял ее щенком из служебного питомника. Пес обучен, безукоризненно выполняет все команды, несколько раз участвовал в задержании преступников. Взгляд у Рэкса умный. Придет Кирилл к Вадиму, Рэксу не нужно и говорить, что пришел свой, он по реакции хозяина все понимает. Сядет на пороге комнаты и пристально смотрит на гостя, причем без всякой злобы, смотрит, как человек, который хочет тебя понять, составить о тебе какое-то свое представление.

- А чего же ты не взял? - спросил Кирилл. Он вообразил, как впереди по лыжной колее, опустив палкой хвост с черной кисточкой, бежит серый, с черными подпалинами Рэкс и, скаля улыбающуюся довольную морду с красным языком, оглядывается на них, будто предлагает поиграть, побегать наперегонки...

- В автобус не пускают с собакой, а на трамвае долго колесить до Финляндского, - объяснил Вадим. - А тебя черт угораздил сломать машину...

- Меня! - усмехнулся Кирилл. - Был бы настоящий друг, дал бы команду своим орлам, чтобы разыскали злоумышленников... Пять станций объездил, прежде чем пристроил! Выправили, зашпаклевали, теперь тянут с покраской: какой-то колер им не подобрать...

- Без машины-то никаких забот, - заметил Вадим.

Вадим остановился, воткнул палки в снег и повернулся к приятелю. Кириллу волей-неволей тоже пришлось остановиться. Лицо у Вадима задумчивое и будто немножко виноватое. Хотя Вронский и умел скрывать свои чувства, это у него профессиональная привычка, так же, как и умение вести пустячный разговор, а в то же самое время напряженно что-нибудь обдумывать свое, важное, Кирилл заметил, что его друг крепко чем-то озабочен. Иногда он отвечал невпопад, подолгу молчал, и даже лыжная прогулка в Парголово его не смогла отвлечь от невеселых мыслей. Кирилл не задавал вопросов, если надо, Вадим сам расскажет...

- Ты знаешь, у меня из головы не идет та девчушка, что отравилась, - наконец начал Вадим. - Недавно в управление приходила ее мать... Нет, она не требовала, чтобы провели дополнительное расследование и все такое, просто кое-что рассказала... Понимаешь, дочь ее не родилась порочной. Кто-то помог ей стать такой. И этот кто-то беспокоится, боится ответственности, что ли? Или его совесть мучает? Только я не верю, что таких людей может совесть мучить...

- Каких людей? - уточнил Кирилл.

- Кто подлавливает вот таких дурочек и постепенно убивает в них все человеческое, доброе...

- Я не думал, что можно подлавливать кого-то и разочаровывать в жизни... Кто их подлавливает, развращает? Сами, дорогой мой Вадим. Именно слабовольные дурочки и дураки клюют на так называемую легкую красивую жизнь, умные почему-то не попадаются...

Вадим внимательно посмотрел на него, невесело улыбнулся и проницательно заметил:

- Тебе тоже эта отравившаяся девчонка не дает покоя?

Да, Кирилл думал о ней, Ляле Вдовиной. Даже как-то под настроение начал очерк о ней, но потом отложил ручку. Слишком мало он знает о девушке... А когда Ева сообщила, что покойная Вдовина училась вместе с ней и они в школе дружили, Кирилл засыпал ее вопросами, но Ева вдруг замкнулась в себе и замолчала. Чувствовалось, что смерть школьной подружки потрясла ее. Оно и понятно: в двадцать лет никто не думает о смерти, юность и смерть несовместимы. И когда вдруг погибает кто-то близкий, твой ровесник, это ошеломляет. Пусть ненадолго, но выбивает молодого человека из колеи, заставляет остановиться, оглянуться на прошлое и подумать о будущем...

Вадим выдернул палки, несколько раз подпрыгнул, звучно хлопнув лыжами, таким образом он освободился от налипшего на них снега. Если утром был небольшой морозец, то сейчас что-то около нуля. Снег не таял, но стал рыхлым, влажным. Хорошо, что они натерли лыжи специальной мазью для этой температуры. Кирилл думал, что он пойдет дальше, и тоже похлопал лыжами, но Вронский снова воткнул палки и повернулся к нему.

- Занялся бы ты этим делом, а? - сказал он.

- Каким делом? - Кирилл сделал вид, что не понимает, о чем он.

- Это даже не дело, а пища для глубоких размышлений, - продолжал Вадим. - Напиши о девушке и ее трагедии. Должны же быть, черт возьми, хотя бы морально наказаны вольные или невольные виновники ее смерти?

- "В смерти моей прошу никого не винить. Виновата я сама", - процитировал ее последнее письмо Кирилл.

- Понадобится моя помощь, я всегда к твоим услугам...

Они наконец добрались до горы. Высокая, заросшая молодым сосняком и вереском, гора полого спускалась к небольшой реке, занесенной снежными сугробами. Лишь в одном месте чернела узкая полынья. К ней проложена тропинка. В том месте, где спуск был не таким крутым, домиком возвышался трамплин. Лыжники, пригнувшись и зажав палки под мышкой, неслись с горы в сторону речушки. Самый крутой и опасный спуск находился правее, где росли толстые сосны и ели. Глубокая лыжня пролегала совсем рядом с замшелыми стволами. Здесь спускались с кручи опытные лыжники.

Вскарабкавшись на гору, они встали на самом краю обрыва и осмотрели отсюда местность. Белая равнина, исчерченная лыжными колеями, широко расстилалась перед ними. Возле заснеженных кустов голубели сугробы, а дальше виднелись белые крыши дач. На одной из них будто кто-то разбросал черные угольки, это грачи в своем весеннем перелете сделали здесь остановку. Кирилл заметил их, когда он, шлепая лыжами по твердому, истыканному лыжными палками насту, поднимался на гору. Грачи молча и беспорядочно летели по одному только им известному маршруту. И вот облюбовали крышу дачи для короткого отдыха.

- Ты знаешь, я, пожалуй, спущусь оттуда! - показал Вадим на самую высокую точку горы, где пролегала трасса меж стволов сосен. Пока они взбирались на гору, оттуда еще не скатился никто. Лыжники выбирали более безопасные спуски.

- Завещание написал? - улыбнулся Кирилл. Он так и знал, что Вронский выберет самый крутой спуск. Такая уж у него натура.

Опередив Вадима, на лыжню встала худенькая, среднего роста девушка в красном свитере с широким воротом и синих джинсах, заправленных в высокие лыжные ботинки с ремешками и блестящими пряжками. Из-под вязаной шапочки на спину буйно выбивались густые черные волосы. Даже издали было видно, как они блестят.

Девушка ловко подпрыгнула, очищая свои лыжи от налипшего снега, резко оттолкнулась палками и, низко присев, вихрем понеслась вниз. Красный свитер, будто язык пламени, мелькал меж стволов. Вот она исчезла за густым мелкорослым сосняком и немного погодя лихо вымахнула на равнину. У самого берега она выставила вперед одну лыжу и по всем правилам затормозила. Сверху она казалась маленькой, этакой божьей коровкой на белом снежном поле.