Валери Уиндзор - Лгунья

- D'accord40, - сказала она и поспешила прочь, обещая вернуться.

- Глупая тетка, - сказал человечек с барсучьей головой. Кожа у него была гладкая и загорелая. Он снова отстранился, и держа меня на расстоянии вытянутой руки, критически осматривал. Я заметила замешательство в его взгляде.

- Вы меня не узнаете, да? - спросила я. Теперь, когда настал решающий момент, я была на удивление спокойна. Я все продумала. Сочинила целую историю. Понимаете, скажу я, дело в том, что все были настолько уверены, что я Крис Масбу, что я и сама в это поверила; теперь память начала возвращаться, и я поняла, что я не она.

- Это я-то не узнаю! - воскликнул он с обидой, прежде чем я успела выложить свою сомнительную историю о потере памяти. Его, кажется, здорово задело, что я его в этом заподозрила. - Конечно, узнаю. По-моему, как раз au contraire41, это ты меня не признала.

Я была на сто процентов уверена, что это тот самый дядюшка, о котором Крис упомянула в открытке.

- Дядя Ксавьер? - спросила я.

Лицо его расплылось в улыбке. Под глазами, на щеках, на лбу заиграли морщинки. - Столько воды утекло, - сказал он, - а ты все не едешь и не едешь. Совсем нас забыла. Когда я тебя видел в последний раз, ты была вот такая, - его рука застыла на высоте двух футов от пола. - Вот видишь, я не ошибся. Не помнишь. Не помнишь своего дядю Ксавьера.

Я смотрела на него спокойным взглядом: помнится, я была восхитительно спокойна.

- А вот и помню, - сказала я.

Он засмеялся, счастливый.

- Знаю я, что ты помнишь. Помнишь медовых пчел?

- Медовых пчел?

- Да. Помнишь? - он ободряюще кивал мне. Ах, как нехорошо, нехорошо дурачить его. Надо было с самого начала признаться, что я ничего не могу помнить.

- Нет, - сказала я. - Каких пчел?

На лице у него было ясно написано разочарование.

- Не помнишь пчел?

- Я была очень маленькая, - сказала я.

- Вот такой высоты.

- Я имею в виду возраст.

- Восемь, - сказал он. Он держал меня за плечи и разглядывал так, словно я какое-то чудесное явление.

Нелепейшая ситуация, я просто не знала, что делать. Мне было ужасно любопытно, та ли я, кого он ожидал увидеть, поэтому я так прямо и спросила:

- Вы меня такой себе представляли? - спросила я. А сама подумала: до чего легко человек принимает то, что, по его мнению, должно быть правдой.

- Ты повыше, чем я думал, - сказал он. - Мне казалось, ты мне будешь досюда. - Он дотронулся до середины лба.

- А все остальное? - не отставала я. Мне хотелось, чтобы он признался, что я ничуть не похожа на Крис Масбу.

- Раньше у тебя были светлые вьющиеся волосы.

- Ну, волосы. Волосы с возрастом темнеют.

- О! - сказал дядя Ксавьер, ибо наконец прибыл доктор Вердокс, за ним по пятам семенила сестра Мари-Тереза, нервно всплескивая руками. - Bon42.

Тараторя по-французски, дядя Ксавьер принялся выяснять отношения. Доктор Вердокс насупился, надев маску прохладной учтивости. Я сидела на стуле у окна и слушала; из десяти слов я понимала в лучшем случае одно. В один момент мне показалось, что дело дойдет до рукопашной. Дядя Ксавьер был ростом ниже доктора Вердокса, но намного сильнее. Доктор Вердокс рядом с ним выглядел хрупким и непрочным. В конце концов, они, похоже, пришли к какому-то решению. Оказалось, победил дядя Ксавьер. Он шел к окну, задрав нос.

- Вы поняли? - спросил доктор Вердокс. Он разволновался, лицо его в обрамлении рыжих волос так и пылало.

- Ничего она не поняла, - снисходительно сказал дядя Ксавьер. Alors43, растеряла весь свой французский.

- Ваш дядя просит разрешения увезти вас домой, - сказал доктор Вердокс. Он был ужасно сердит. - Разумеется, это совершенно невозможно. Так я ему и сказал. Я не могу этого позволить. Однако если вы будете поправляться в том же темпе, я смогу в понедельник вас отпустить.

Грубо говоря, из этой маленькой помпезной речи я поняла, что дядя Ксавьер выдвинул доктору Вердоксу ультиматум: понедельник - крайний срок. К этому сроку, выпишут меня или не выпишут, - в любом случае дядя, который расхаживал по палате с довольным и гордым видом, заберет меня.

Я пожала плечами. Мне тоже было все равно. Я вполне могу изменить первоначальный план и позволить этому самодовольному петушку увезти меня, совершив, таким образом, первую часть путешествия на машине. Это, по крайней мере, избавит меня от необходимости тайком удирать из больницы и от утомительной пешей прогулки до станции. А ещё сэкономит внушительную сумму от стоимости билета. Именно это и надо сделать, думала я, это или что-нибудь в том же духе. Нежданно-негаданно у меня появилась возможность выбирать. Я к такому не привыкла. Поэтому просто сидела на кровати, улыбалась и ждала. Торопиться было некуда.

Когда дядя Ксавьер ушел, оставив после себя неуютную пустоту, доктор Вердокс плюхнулся на стул, потирая лоб, словно у него разболелась голова.

- Он что, всегда так? - спросил он.

- Не знаю, - ответила я.

Минуту-другую я поиграла с этой мыслью: а не рассказать ли ему, что я не знаю по той простой причине, что никогда раньше не встречала этого человека. Но объяснение вышло бы трудным и запутанным; и к тому же сейчас мне крайне невыгодно признаваться, что я не Крис Масбу, по крайней мере, пока я не улизну из больницы и не доберусь до своего дешевого отеля на берегу моря, где я могу быть кем пожелаю. Я услышала, как мой голос добавил:

- Я его с восьми лет не видела.

Доктор Вердокс тяжело вздохнул.

- Простите, - сказал он. - Боюсь, по моей вине вы попали в затруднительное положение.

Это все, сказал он, стряхивая с брюк невидимую пылинку, его рук дело. Он сделал запрос в Фижеак и попросил свою секретаршу связаться с семьей Масбу.

- Зачем? - спросила я.

Потому что ему была невыносима мысль, сказал он, что мне некуда будет пойти после больницы.

- Мне хотелось как-то помочь, - сказал он. - И когда вы упомянули о своих родственниках в Фижеаке... - голос его виновато дрогнул. - Я не представлял, что ваш дядюшка окажется таким... таким... - Он поднял на меня глаза, взгляд его был серьезным. - Вам не обязательно с ним ехать, если не хотите. Я могу все уладить.

У меня уже все улажено. Так что я мило улыбнулась доктору Вердоксу и сказала что, наоборот, очень благодарна ему за звонок дяде. Ему не о чем беспокоиться, заверила я. У меня все будет хорошо.

Дядя Ксавьер явился за мной в понедельник утром. А вплоть до понедельника каждый день присылал мне подарки: цветы, корзину с фруктами, пару бутылок вина. Дважды приходил доктор Вердокс и, нервно сжимая кулаки в карманах, заговаривал о том, не лучше ли мне вернуться в Англию? Это легко устроить. Он сам займется этим вопросом.

- Каким образом? - спросила я. - Полиция до сих пор не вернула мой паспорт.

- Я с ними поговорю.

У меня холодело в животе при мысли о возвращении. Жизнь в Англии была настоящей. В Англии мне пришлось бы вернуться в реальность. Поэтому я помотала головой и сказала: нет, большое спасибо. Нет, спасибо, сказала я, думаю, мне лучше догулять отпуск во Франции. Во Франции, сказала я, погода лучше.