Роже Вайан - Бомаск

В её глазах Пьеретте придавали цену тот страх и та ненависть, которые внушал фабрикантам Летурно рабочий Кювро: мадам Эмили уважала только силу характера. У неё была одна-единственная политическая доктрина собственного изобретения: коммунистов следует посадить на должности управляющих крупных предприятий; социалисты провалились в этой роли, по её мнению, только потому, что они "тряпки". У этой "мадам Амабль", очевидно, есть характер. Можно будет отправить её для обучения на одно из американских предприятий АПТО, а тем временем у Филиппа появится новая прихоть. Если девочка окажется понятливой, то, присмотревшись к ней, неплохо будет сделать её своим личным секретарем. Мадам Эмили всегда мечтала обзавестись своего рода адъютантом, но её помощница непременно должна была быть француженкой и похожей на неё самое, то есть толковой, уравновешенной, ограниченной и жестокой, как она сама. Лишь о таких вещах и позволяла себе мечтать мадам Эмили, по горло занятая неотложными делами. Очутившись в Клюзо, где развертывались когда-то её первые сражения, она почувствовала, как в ней оживают эти давние мечты.

Мадам Эмили была убеждена, что Пьеретта Амабль извлекает выгоду из своего романа с Филиппом, но нисколько не сердилась на неё за это. Напротив, это говорило в пользу Пьеретты. Несомненно, девица решила "выйти в люди" и удачно принялась за дело.

Всю дорогу мадам Прива-Любас обдумывала свой план и сама восхищалась им. Уже много лет не предавалась она мечтам с таким увлечением.

Дверь в квартиру Пьеретты оказалась незапертой - ключ торчал в замке. Мадам Эмили постучалась и тотчас же вошла в комнату.

- Эмили Прива-Любас, - представилась она.

Пьеретта только что возвратилась домой. Она устало опустилась на стул и сидела у большого стола, заваленного папками с профсоюзными материалами. Перебирая в памяти события минувшего дня, она старалась разобраться в своих чувствах. Услышав фамилию посетительницы, она не сразу поняла, кто стоит перед ней, и, удивленно подняв брови, смотрела на гостью вопрошающим взглядом. Мадам Прива-Любас сочла такой взгляд в высшей степени дерзким и восхитилась Пьереттой. "В подобных обстоятельствах, - подумала она, - я посмотрела бы точно таким же взглядом".

- Господин Нобле только что говорил мне о вас, - заявила она, - и отзывался о вас с большой похвалой.

- Да?.. - рассеянно заметила Пьеретта.

Она пыталась угадать, кто же к ней пожаловал. Не мешает напомнить, что она не видела Филиппа после его поездки в Лион, что вообще она разговаривала с ним только один раз, в конторе фабрики, и что ей ничего не было известно о той странной сделке, которую Натали предложила мачехе.

Мадам Прива-Любас оглядела комнату и осталась довольна. Буфет, превращенный в канцелярский шкаф, папки с делами на столе, голые стены, единственным украшением которых был отрывной календарь "Альманаха для рабочих и крестьян", полное отсутствие женских безделушек - все это напоминало ей служебные кабинеты самых солидных лионских фирм.

"Прива-Любас?" - мысленно повторила Пьеретта. И вдруг она поняла: перед ней вдова Жоржа Летурно, вышедшая вторым браком за лионского финансиста, та самая особа, о которой ей говорил Миньо после своего посещения Филиппа.

- Что вам угодно? - холодно спросила она.

"Притворяется, будто не знает, какую комбинацию придумали Филипп и Натали", - с восхищением думала мадам Прива-Любас.

И только тут, вспомнив внезапно рассказы Миньо о семействе владельцев фабрики, Пьеретта поняла, что её посетительница - мать Филиппа. "Ну разумеется, ведь она же вдова Жоржа Летурно. Как я устала - ничего не соображаю".

А мадам Прива-Любас тем временем разглядывала Пьеретту и нашла, что одета она бедно - в платье из бумажной материи, - но с безупречным вкусом. Прическа довольно стильная - волосы зачесаны назад и тяжелым узлом спускаются на шею. Мадам Прива-Любас любила принимать решения быстро, как она выражалась, "по-генеральски". Любопытно, что эта ардешская мещанка, учившаяся только в монастырской школе, совершенно не интересовавшаяся литературой: ни современными писателями, ни классиками, - прочла все опубликованные мемуары генералов, участников войны 1914-1918 годов. Если б она позволила себе иметь свое хобби, то им оказалась бы, конечно, Kriegspiel - "военная игра". И тут она без всякого вступления спросила у Пьеретты:

- Вы согласны поехать со мной в Америку?

Красавчику не хотелось идти домой. Медленным шагом брел он по набережной Желины. Ах, если б можно было перенестись вдруг к Пьеретте, побыть с Пьереттой. Ни о чем другом он не мог думать. Впервые в жизни он испытывал такое чувство, и оно казалось ему просто несравнимым с тем обыденным желанием, которое влекло его к стольким женщинам. На сердце у него было тяжело; он удивлялся, почему не проходит тоска, не понимал её причины и знал только, что тут замешана Пьеретта.

На глаза ему попалась стоявшая у тротуара "альфа-ромео", и на минуту это отвлекло его от грустных переживаний. Он любил красивые машины и гордился тем, что самые прекрасные, по его мнению, автомобили были итальянских марок.

Роскошные автомобили редко заезжали в Клюзо. Кому принадлежала эта "альфа-ромео", Красавчик не знал. Он повертелся вокруг машины и, если б хватило смелости, с удовольствием поднял бы капот, чтоб ещё разок полюбоваться на мотор этой марки - однажды он самым внимательным образом разглядывал его на выставке автомобилей в Милане.

Из кафе, около которого стояла "альфа-ромео", вышла молодая женщина. Она подошла к автомобилю и, взявшись за ручку дверцы, улыбнулась Красавчику. Глаза у неё блестели, взгляд был какой-то шалый. Красавчик сразу же догадался, что она пьяна, но не почувствовал к ней презрения. Он никогда не относился к женщинам сурово, за исключением предательниц, встречавшихся в годы Сопротивления.

- Опасно такой игрушкой править, - сказал он, легонько поглаживая светло-зеленый капот.

- Здравствуйте, Красавчик, - сказала женщина.

Он с удивлением посмотрел на нее.

- Не узнаете? - спросила она. - А я-то вам так аплодировала. Помните, на том балу, когда вы расквасили нос капитану регбистов? Как он смешно вопил: "Регбисты, ко мне!.. Ко мне, регбисты!"

Она залилась смехом и снова стала изображать, как сын лесоторговца Бриана звал на помощь.

Красавчик решил, что она гораздо пьянее, чем показалось ему на первый взгляд.

- Вы механик? - спросила она.

- Немножко, - ответил Красавчик.

- Дайте совет, - сказала женщина.

- Пожалуйста, - ответил он.

Он молча ждал. Она шагнула в его сторону, открыла было рот, желая что-то сказать, но ничего не сказала и еле удержалась на ногах. Потом сделала ещё шаг и, пошатнувшись, ухватилась за крыло машины.