Андреа Грилль - Полезное с прекрасным

— К сожалению, нет, — отвечает он даме. — Я плыву по течению.

— Знаете, в газете, которая, я вижу, у вас в руках, опять эта министерша внутренних дел, да, торчит там, в газете в каждой строчке, а если я знаю, что она там, я решительно не могу заставить себя читать газету. У министерши нет сердца, а в министры надо назначать только тех, у кого есть сердце, надо проводить медицинское освидетельствование. Бессердечные министры должны быть априори дисквалифицированы.

У дамы одышка. На ее лице заметен тончайший светлый пушок, над губой — светлые усики. Первые признаки обрастания шерстью, думает Фиат.

Багаж дамы — сумка на колесиках, клетчатая. Проводнику, предложившему закинуть ее сумку на багажную полку, дама сказала, что поставит сумку в проходе, где она никому не помешает.

Дама решила выехать за город, потому как дни стоят чудесные. Потому как в городе у нее больше сил нет от палящего солнца, вот она и едет на озеро, туда, где часто проводила отпуск в молодости. Дама хлопает глазами — точно фотографирует Фиата взглядом, потом отводит взгляд, но не умолкает.

— Я плохо спала, — сообщает она, — всю ночь складывала и выносила пачки газет в мусорный бак, перед отъездом я всегда прибираюсь.

Погода стоит просто невиданная, — думает Фиат, — это всех сбивает с панталыку. Кто может выдержать такую жару?

Он едет в зоопарк, чтобы успокоиться. Нужно понять, в чем дело, почему они не хватились пятнистого мусанга. В последние недели он со все возраставшим беспокойством слушал новости по радио, просматривал газеты (какие попадались, — чтобы не покупать), — хоть бы слово о том, что в зоопарке недосчитались ценного индийского животного! Хоть бы директриса вызвала его для разговора! Тогда у него был бы шанс, — объяснить, почему он не имеет к этой истории ни малейшего отношения, и наверняка он понял бы, насколько его речи убедительны. А так он даже не представляет, что творится в зоопарке. Возможно, на него давно заявили в полицию, и полиция только ждет подходящего момента, чтобы его арестовать. Нужна ясность. Тайный страх, что его могут призвать к ответу, не дает Фиату по-настоящему радоваться наметившимся успехам кофейного бизнеса.

Вот потому-то он сегодня, не поставив Финценса в известность и не спросив его совета, едет в старом знакомом поезде. На душе у него неспокойно, не только от неизвестности — что-то ждет в зоопарке? — но еще и потому, что он впервые после долгого перерыва снова проедет по тем местам, где у него всегда сильно билось сердце, где он из окна вагона запускал в небо бумажных змеев.

Первое свидание с Валентиной ни к чему не привело, разве только яблок он теперь ест куда больше, чем прежде. Но о Валентине он часто думает.

А сейчас думает: жаль, что не взял змея для женщины в поле — просто как-то забыл.

У пожилой дамы трясется подбородок. Но не потому, что она вот-вот расплачется. Она опять трогает Фиата за колено, хочет сообщить нечто важное.

— Вы тоже из тех, кто имеет избирательное право, но не ходит голосовать? — спрашивает она вкрадчиво.

Кивнуть Фиат не решается, сидит молча и смотрит на даму.

— Почему мы разочаровались в избирательной системе? Почему мы не ходим на выборы? Каких-нибудь полвека назад у нас не было выборов, а сегодня мы сыты ими по горло. Пресыщение, всеобщая сытость. Мы замкнулись в себе. Читаем газеты и узнаем из газет, кто победил на выборах. Из-за сытости мы разучились даже ненавидеть.

— Извините… Моя станция, я должен… — говорит Фиат. — А у вас тут пересадка.

— О, простите, простите великодушно! Так, значит, вы должны… Вы ничего не должны! Я хочу сказать… Не хотела надоедать вам… Видно, нервы шалят…

— Пожалуйста, не переживайте, уважаемая, не переживайте. Я обязательно обдумаю все, что вы сказали. — Он пожимает мягкую, покрытую едва заметным пушком руку.

Африканский кофе, область распространения ограничена. Произрастает в основном в лесах Луланды в горах Восточно-Африканской дуги.

— Всё погубят! — Директриса в ярости. — Даже те, кому нет дела до природы, всё понимают. Даже те, кто спит и видит высотные дома у моря, построенные на песке, на загнанных в песок бетонных сваях!.. Хорошо, что вы зашли к нам сегодня.

Фиат не успел поздороваться — словесный шквал чуть не сбил его с ног прямо на пороге.

— Да, необходима известная чуткость, — разоряется директриса, быстрыми шагами меряя свой кабинет, — а у кого же нет чуткости? Кого угодно спроси — всякий скажет, что уж он-то, конечно, чуткий!

В руках у нее папка с докладом о ситуации на побережье Испании, — директриса сообщает об этом, хотя Фиат не спрашивает.

— Доклад, от которого волосы дыбом! Вот, почитайте, — она в лихорадочном темпе пропускает страницы между пальцами, как в детской игре «мультик на уголках». — Читаешь, и хочется под корень истребить вид гомо сапиенс или, по крайней мере, посадить в клетки с надежной охраной.

— А кто же будет охранять? — нерешительно любопытствует Фиат и тут же, опомнившись, стискивает зубы: не надо было этого говорить! Нельзя, чтобы она разозлилась на него, нельзя подвергать сомнению ее слова.

— Вы правы, доктор Нойперт, вы совершенно правы. Я тоже понимаю, с ними ничего не поделаешь. И все равно, подобные вещи меня просто бесят.

Лицо и даже шея директрисы пылают и словно отделены резкой чертой, ниже которой кожа белее белого. Фиат поспешно отворачивается. Еще вообразит, что он заглядывает ей в декольте.

— Как хорошо, что вы зашли к нам сегодня, господин доктор, — снова говорит она. — У меня совершенно отвратительное настроение, мне так не хватало общества оптимиста.

Это он-то — оптимист? Очевидно, симпатия директрисы к нему не уменьшилась. Дело, конечно, в присвоенном самому себе липовом ученом звании. Она считает его ровней себе и поэтому не подозревает и никогда не заподозрит в похищении пятнистого мусанга. Она по-прежнему принимает его за малость чокнутого богатенького менеджера.

— Как ваше здоровье, господин доктор, уже лучше?

— Я соскучился по зверям, а сегодня вот оказался поблизости, дай, думаю, загляну в зоопарк, узнаю, что новенького. А желудок, нет, не сказал бы, что мой желудок стал как новенький.

Она смеется весело, даже чуточку кокетливо, как будто Фиат с ней флиртует. Вот уж чего у него и в мыслях нет.

— Хотелось бы немного пройтись по территории, если не возражаете, — Фиат — воплощенная вежливость. — Всё по-прежнему? Все звери на старых местах?

— Какие возражения, дорогой Нойперт! Пожалуйста, и будьте как дома, вы все тут прекрасно знаете.

А вопросы-то проигнорировала. Он протягивает ей руку, собирается уходить, и вдруг она спрашивает:

— Скажите, вы ведь, кажется, юрист?