Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 1

Машину уже наполовину занесло снегом. Дверки обледенели. На капоте, закрывая стекло, лежал целый сугроб, но мотор работал и чадил едким дымом.

— Пожалуй, нужно разбить стекло? — нерешительно проговорил Фомин. Нина подала ему камень. Он разбил стекло, нащупал ручку и нажал. В распахнутую дверь головой вниз вывалился человек и, скатившись с подножки, продолжал крепко спать.

— Что такое? — Нина наклонилась к лицу. — В кабину! С ним плохо! — Она открыла дверку и всё поняла. В кабине стоял едкий угар. Значит, что-то неисправно. Заснул и угорел,

— Выключи мотор! Давай его сюда! Голову ближе к дверке, а теперь массаж. Виски! Грудь! Правильно! — распоряжалась она, и Фомин старался делать так, как ему говорят. — Дела плохи! Нужны горячие компрессы. Что же делать? Шире открой ему рот! Сжал зубы? Ничего, раскрывай. Теперь бы воды, но где её взять? Давай снег!

Сергей не узнавал Нины. Голос её окреп. Она приказывала, хлопотала. Парень не приходил в себя. Нина сбросила шубку, сняла шерстяную кофточку и заботливо закутала ему голову и плечи.

— Тут мы ничего не сделаем. Нужна помощь, и немедленно. Иди!

— Куда? Да ты что? Один? А потом, как же ты?

— В Нагаево, иди против ветра на шум волн. Там в экспедиционной всегда люди. Упряжку, лошадь — всё что угодно. Только быстрее. От этого зависит жизнь. Я буду здесь. Нужно, следить за его дыханием.

Фомин нерешительно молчал.

— Возьми его голову, массируй виски и разжимай зубы, — приказала она, уступая своё место. Когда Сергей сел, она соскочила с подножки и, крикнув — Следи, я сама! — скрылась в темноте.

Всё это было так неожиданно, что Сергей не сразу пришёл в себя. Пока он уложил больного и выскочил из кабины, её уже не было видно. Он бросился вниз, кричал, звал, но его голос сразу же тонул в рёве ветра. Он упал и потерял ориентировку. Мотор они выключили сразу, и рубиновый огонёк погас.

Сергей остановился. Снизу доносился грохот волн.

— Мерзавец! — выругался он.

Впервые в жизни он чувствовал к себе такое отвращение. Он ещё долго бродил и едва разыскал машину. Парень снова сжал зубы и тяжело дышал. Сергей решительно раздвинул ему челюсти и начал делать всё, что говорила Нина.

Не прошло и часа, как чёрную мглу пронзили два огненных глаза, и почти тут же, громыхая гусеницами, у машины остановился вездеход.

— Где тут больной? — из кабины высунулось круглое румяное лицо.

Фомин вскочил на гусеницу и, задыхаясь от волнения, спросил:

— Скажите, как доктор? Доктор Матвеева? Она ушла одна.

— Чернявенькая? В шубке? — улыбнулся человек и махнул в сторону моря. — Она там, с начальством. Что там творится! Разметало все катера, баржи. Вытаскивают, что возможно, тракторами. Есть пострадавшие. — Он вдруг спохватился и строго крикнул — Давай больного. Эту машину директор Дальстроя послал лично. Мне ведь снова на берег.

…Снежный буран бушевал трое суток. Штормовые волны исковеркали и вывели из строя все буксиры, моторки и катера. Ветром повыбивало рамы, оборвало кровлю. Землянки и бараки забило сугробами до крыш, только трубы указывали их местонахождение.

Нина, скользя по обледеневшим сугробам, проваливаясь по пояс, пробиралась на работу. После пурги было тихо, шёл густой снег. Снежинки падали на лицо, таяли, и капли стекали на воротник. Она смахивала их уголком платка и улыбалась.

Ей было приятно вспомнить тот вечер. Пусть боялась, но пересилила страх и пошла. И всё это было не напрасно. Кто знал, что это тот, самый водитель Горшков, с которым она натягивала палатки. Какая всё же удача. Опоздай на полчаса — и погиб бы хороший парнишка.

Она стала думать о Фомине. Чудак, зачем он так переживает? Разве он мог оценить состояние больного? Только в зависимости от обстановки можно было правильно решить, что следует предпринимать. Смешной, — снова улыбнулась она и открыла дверь в амбулаторию.

В палате жарко горела печь. Нина набросила халат и позвонила Фомину.

— Сергей! Передай мои конспекты руководителю партшколы. Я не могу. Сегодня и завтра заседание первой врачебной ассоциации по борьбе с цингой. Вернусь, очевидно, поздно. Можешь взять сейчас. Жду!

Сергей пришёл сразу,

— Мне так всё это неприятно, — заговорил он. Но Нина только засмеялась.

— Не нужно, родной. Всё хорошо. Да если бы не ты, разве бы я решилась?

…Ещё у дверей своего кабинета его встретил настойчивый телефонный звонок, Сергей поднял трубку и узнал голос Аллы Васильевны,

— Дорогой мой. Я очень нуждаюсь в вашем совете, — щебетала она вкрадчиво — Мне нужно поговорить с вами. Скажите, когда вы освободитесь?

— Не раньше десяти, — буркнул он не совсем любезно.

— Не бойтесь, дорогой. Я вас не задержу, — засмеялась она и уже серьёзно добавила: — В девять я подожду вас у гостиницы. — И, не ожидая ответа, повесила трубку.

Аллу Васильевну он увидел издалека. Сергей узнал её по беличьей шубке и походке, отличающей её от остальных женщин. Она почувствовала его взгляд и поднЯла голову.

— О! Я так признательна вам! — воскликнула она растроганно и, улыбнувшись, пошла рядом.

— Я слушаю вас… — покосился несколько смущённо Фомин, сбавив шаг,

— Не здесь же, дорогой мой! Переговорим у меня, — бойко ответила она, — Да возьмите меня под руку, здесь очень скользко.

Сергей почувствовал себя неловко, словно вместо армейской фуражки он надел старомодный цилиндр. Левченко, очевидно, понимала его состояние. Лукаво подшучивала:

— Да не бегите же вы, ради бога. Никто за нами не гонится.

Дверь была на замке. Алла Васильевна быстро открыла её и включила свет.

— Теперь раздевайтесь. Сегодня вы мой гость и советчик.

На столе стоял графин с коньяком, нарезанные, посыпанные сахаром лимоны, две рюмки.

— Как это понять? — усмехнулся он, бросив насторожённый взгляд на комнату Матвеевой.

— Да вы не бойтесь. Никого там нет и долго не будет, — сказала она нарочно громко и расхохоталась, — Мужчина, а ведёте себя, как гимназист. Стыдитесь, друг мой, стыдитесь! — Она сбросила шубку и осталась в домашнем зелёном платье в горошек, с белым воротником. Платье ей очень шло.

— А теперь садитесь, и мы выпьем по рюмке коньяка. Врачи утверждают, что повышает тонус. Прошу вас— Она наполнила рюмки.

— Мне, право, неудобно. Всё это неожиданно… И Ещё коньяк…

— Не заставляйте меня и здесь ждать. У меня сегодня хорошее настроение и хочется выпить.

Она пила медленно, поглядывая на него из-под ресниц. Голубой свет абажура нежными звёздочками искрился в хрустале графина и отражался в весело поблёскивающих глазах.

Фомин посмотрел на неё, давая понять, что время начинать разговор. Но она совсем не торопилась и снова наполнила рюмки,

Фомин пил, не имея мужества отказаться. Голова немного кружилась. Алла Васильевна сидела совсем близко, посмеивалась и не переставала мило и весело болтать.