Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 2

— На прииске Павлов и начальник управления лагерей Гаранин, — передавали друг другу заключённые.

Живей зашевелились серые бушлаты. Звонче застучали кувалды по клиньям. Глубже натянули на головы шапки заключённые, стараясь не оглядываться и не смотреть по сторонам. Даже Кротов бросил срочные замеры и взялся за кайло. Только старик продолжал работать так же размеренно.

Скоро в забое показалась группа людей.

Рядом с Павловым шёл Гаранин. Он был среднего роста, плотный, кругленький, с короткой шеей и пухлым лицом. Если бы не мутный взгляд, Его можно было принять за добродушного человека. Облечённый огромными правами, он, по существу, самолично решал судьбу заключённых.

Руководителей Дальстроя сопровождала свита из военных и работников администрации прииска. Балахонов шёл сзади.

Не останавливаясь, начальство проследовало по забою и повернуло к дороге, где чернели три легковых машины.

— Пронесло, — вздохнул Белоглазов, сдирая с ресниц шарики льда.

— Несчастный вид у начальника прииска, не позавидуешь. А был, как видно, неплохой человек, — заметил задумчиво Кротов.

— Почему «был»?

— Так надо полагать, — ответил бригадир, принимаясь кайлить.

Грузин прикатил тачку.

— Слушай, дорогой, Ещё по пятьдесят тачек, и будет сто процентов. Дотянем? А?

— Надо. Ещё так несколько дней, и мы уже на ногах, — улыбнулся Кротов.

В лагпункт вернулись поздно. Теперь в отгороженной части палатки было тепло. Кротов зашёл в контору и Явился чем-то удручённый. Он молча прошёл к себе в угол и сел.

— Что-нибудь произошло? — Белоглазов поднял голову и посмотрел на бригадира.

Кротов поднялся.

— Как я и думал, начальник прииска с работы снят и отдан под суд за перерасход фондов котлового довольствия. Так что надо готовиться к худшему.

Новый начальник лагпункта зачитал приказ о введении дифференцированного питания. Сложив листки, сунул их в карман и повернулся к группе военных, присутствующих на разводе.

— Товарищ капитан, прошу, — взял он под козырёк и снова скользнул глазами по строю. — Дополнительные разъянения даст прикреплённый к прииску уполномоченный Дальстроя.

Полный румяный капитан наклонил оплывшее складками лицо и, грозя пальцем в кожаной перчатке, заговорил:

— Слушайте, вы! Я заставлю работать всех. Вы мне этот саботаж бросьте. Лёгкие хлеба — этот общий котёл закрыт, хватит. Каждый получит сколько выработает. Учтите, кто не хочет честно работать, тот не будет Есть.

Глаза Его, пробежав по рядам строя, задержались на старике. Тот подтянулся и Ещё выше поднял голову.

— Имейте в виду, охрана получила команду: всех, не выполняющих нормы, задерживать в забое до окончания сменного задания, независимо от времени. Всякое сопротивление будет сломлено. Враг, не сложивший оружие, будет раздавлен. Теперь вам созданы все условия для работы. Никакие отговорки в расчёт не берутся.

Анатолий был потрясён. Саботаж? Вражеское сопротивление? Общий котёл — лёгкие хлеба? Как всё это понимать?

Продолжая говорить, капитан двигался вдоль колонны и, поравнявшись с Русиновым, остановился, оглядел Его с ног до головы.

— Слушайте, вы! Как помнится, мы с вами где-то встречались?

— Так точно! На пересыльном пункте Владивостока, гражданин капитан! — подсказал тот.

— Да-да. Так вы Ещё тут?

— Да, здесь. И надеюсь, что ненадолго.

— Слушайте, вы! Что это за вид? Как вы стоите? Что это за форспарад? Вы мне это бросьте! Вы мне тут бородой не трясите! — неожиданно рассвирепел капитан.

Анатолий только сейчас признал лейтенанта. Он уже получил повышение, расплылся Ещё больше и держался куда важней. Русинов стоял невозмутимо и, когда капитан замолчал, твёрдо сказал:

— Я знаю строевую службу и не нарушил дисциплину, У вас нет основания быть недовольным.

Это окончательно взбесило капитана.

— Да-да. Я помню ваши штучки. Слушайте. К вам надо присмотреться. Я дам указание… — закончил он многозначительно и подозвал начальника лагпункта. — Слушайте, вы! Что тут за распущенность? Что это за вид? — показал он на бороду Русинова. — Вы мне тут наведите порядок.

— Колонны, к выходу! — скомандовал староста, и серая масса покатилась к проходной.

Пока люди выстраивались по бригадам, к старику подбежал взволнованный Сергей.

— Сняли с бани как пятьдесят восьмую и перевели в бригаду забойщиков.

Старик привлёк Его к себе.

— Крепись, Сергей, крепись. Ничего, выдержим. Теперь-то, надеюсь, недолго осталось…

— Ты что это, тварь, опять спишь? А ну, в строй! — сквозь сон услышал Белоглазов. Он привычно втянул голову и, подхватив свалившуюся шапку, встал в ряд. Широкие плечи старосты затерялись в толпе. Бригады потянулись к воротам. Подошёл Кротов и встал рядом. Анатолий снова закрыл лицо воротником.

Путалось всё: время, мысли, события. Он приучился засыпать на разводах, в очередях, в перерывах при обогреве и даже когда следовал в колонне.

Первые бригады уже выходили из ворот, когда показались штрафники. Белоглазов сразу заметил высокую фигуру старика. Он шёл впереди с отёкшим лицом, усталый, грязный, но такой же строгий и гордый. Завсегдатаи изолятора — жульё, — забравшись с головой в бушлаты, Ёжась и вздрагивая, семенили мелкими шажками. И какими же ничтожными казались они — молодые, здоровые — по сравнению со стариком.

Штрафников поставили у проходной рядом с общей колонной. Анатолий заметил под глазом старика синий отёк, ссадину на скуле и чёрные припухшие губы.

Кротов вынул из-за пазухи небольшой пакетик и протянул старику.

— Зачем? Не надо.

— Напрасно, комдив. Кого вы хотите удивить? — Кротов сунул Ему пакет за отворот бушлата.

Русинов не ответил. Он, казалось, ничего не видел, не слышал, продолжая смотреть куда-то выше зоны и толпы…

Где черпал силы старик? Что поддерживало Его волю? Какой огонь пылал в Его сердце и согревал тело? Кротов не одобрял Его поведения. Порой говорил с ним безжалостно.

Еще несколько дней, и они могли бы выкарабкаться, а теперь надежд не было. Бригада не выполняла нормы, и Её перевели с общего котла на штрафной. А там только смерть…

Но Белоглазов об этом старался не думать. Сейчас Его занимала другая мысль. Утром, когда заключённые выстроились на линейке, старый большевик Налимов, которым так интересовался уполномоченный, неожиданно крикнул:

— Внимание! Шапки долой!

Громкий и властный голос заставил большинство невольно обнажить головы. А кто не сделал сам, тому помог сосед. Анатолий тоже не сразу понял, в чём дело, но Кротов толкнул Его в бок и в самое ухо пробасил:

— Сними, товарищ бывший кандидат. Сегодня двадцать первое Января.

Администрация лагпункта растерялась. Староста нашёлся первым и что было силы рявкнул: