Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 2

— «Нагаево. Газета «Советская Колыма». Осъмакову, Ромашову, Ягнёнкову.

Копия Далъстрой Павлову».

— Осьмакову?.. — Анатолий вскочил и подбежал к столу. Поднялись и остальные. Старик встал и замер, только глаза Его вспыхнули и засветились.

Белоглазов наклонился и взглянул на число. Это был номер за семнадцатое Января. На первом листе крупным курсивом был напечатан текст телеграммы.

— «…Получил длинную телеграмму Осъмакова, Ромашова и Ягнёнкова с жалобой на порядки в Дальстрое и недостатки в работе Павлова.

Телеграмма не учитывает трудностей в работе Дальстроя, специфических условий работы Павлова. Телеграмму считаю демагогической и необоснованной. Газета должна помогать Павлову, а не ставить палки в колеса.

Сталин».

Кротов замолчал.

Голос старика заставил вздрогнуть всех. Так он был незнаком и необычен.

— Прочитайте Ещё раз.

Кротов протянул газету.

— Прочитайте сами.

— Ах да… — как бы очнулся тот. — Нет, нет, достаточно. Только взгляните, остался ли редактором Осьмаков.

Кротов посмотрел последнюю страницу.

— Да, редактор уже другой, — тихо проговорил он.

— Встать! — скомандовал старик.

Поднялись все.

Анатолию казалось, что у него остановилось сердце, и он боялся вздохнуть.

— Вольно! — приказал Русинов и вышел к столу. — Простите, но я как солдат не мог не отдать им чести. Это были мужественные бойцы партии, и они сделали всё, что было в их силах. Они честно выполнили свой долг… — Голос Его сорвался, он быстро повернулся и отправился в свой угол.

Белоглазов не сразу пришёл в себя. Он даже удивился, когда увидел у двери старосту и одевающегося Кротова.

— Ну, топай, бригадир. Да считай, что хорошо отделался. Кум не стал заводить дело, а выписал постановление на кондей. А то вместе с шапкой могла бы и голова… Да, видно, он и сам хвост прижал. Дело-то тонкое… — доверительно говорил староста, ожидая Кротова.

Они тут же ушли. Люди разбрелись и легли. Старик молчаливо перебирал свои вещи.

Заключённые давно привыкли ничему не удивляться и не проявлять своих чувств, но телеграмма заставила многих долго ворочаться. Заснули поздно.

Русинов вышел с узелком и вернулся после отбоя. Ложиться он не стал, прошёл, к столу, развернул вычищенную и наутюженную гимнастерку с серой заплаткой на груди и принялся подшивать белую тряпочку под воротничок. Делал он всё спокойно и любовно. Потом по-брился.

Наступила глубокая ночь. Было слышно, как проскрипели шаги и сменился на вышках караул. Русинов взялся чистить пуговицы на гимнастёрке, потом протёр ремень, оделся, сел на свою постель.

Белоглазов подошёл к бачку с водой и стал пить.

Ведро воды заменяет килограмм хлеба, вспомнил он кем-то брошенную шутку.

— Много пьёте, геолог. Так можно распухнуть, а это Ещё хуже, — заметил Русинов и протянул Белоглазову узелок. — Возьмите, может, пригодится.

— А вам?

— Отдаю, значит, не нужно.

— Как всё это понимать? — Анатолий показал глазами на Его гимнастерку.

— Завтра бегу, геолог. Молчать больше не могу.

— Бежать? Куда?

Они незаметно просидели до утра. Вот уже неторопливо прошаркали по снегу тяжёлые шаги старосты. Значит, скоро подъём.

Старик надел бушлат, встал.

— Ну, давайте попрощаемся, геолог. Я рад, что нет бригадира. Он мог вмешаться. — Русинов обнял Анатолия, ласково взъерошил Его волосы. И Анатолий увидел, как по щекам комдива скатились слёзы.

Утром проходила генеральная поверка, присутствовало всё начальство. Прошёл снегопад. Очевидно, было неблагополучно с учётом.

Дважды проводили перекличку. Несколько раз староста и начальник оперотдела с кипой личных дел ходили в палатки больных, выкрикивая фамилии. Наконец начальник перехватил шпагатом оставшиеся формуляры и передал лагерному лекпому.

— Этих оформишь через санчасть в архив, — шепнул он и ушёл.

Староста повёл колонну к проходной.

Анатолий шёл позади старика. Дорога тянулась по руслу речки. Потом сворачивала по ключу, на котором велись горные работы. Широкая полоса льда уходила вниз по долине.

Передние ряды повернули в устье ключа на снежную дорогу. Бригада Кротова уже подходила к забоям. Вдруг старик сбросил бушлат, шапку, одёрнул гимнастерку и, не оглядываясь, спросил:

— Ты слышишь меня, инженер?

— Да, комдив.

— Тебе донести правду! Тебе! Ну, будь здоров. Кланяйся бригадиру. Прощайте, товарищи! — крикнул он и стал уходить по льду в сторону. Колонна остановилась без команды.

Конвой не сразу понял, в чем дело: неожиданно остановилась колонна, человек в военной гимнастерке, с обнажённой головой уходил по льду в сторону.

Напряжённую тишину пронзил крик Тагирова:

— Это он! Старик! Стой, стой! Стрелят буду!

— Охрана, в готовность! Колонна, ложись!.. — неслись крики конвоя.

Сопровождавший колонну капитан выхватил пистолет.

— Куда? Стой! Конвой, на прицел!

— Я чист перед Родиной. Пусть слышат Её сыны и враги! И это придётся вам записать в донесении, капитан! — отчётливо произнес Русинов, не останавливаясь.

Белоглазов лежал в снегу, уткнувшись лицом в рукавицы, и с силой сжимал виски. Видеть и слышать дальнейшее не было сил…

Анатолий бы потрясён. Отчаяние било в набат. Сверлила мысль: надо уйти из забоя, но не так, как старик. Надо жить.

Вечером из лагпункта увозили группу актированных инвалидов. А что Если?.. Он уже думал об этом всю предыдущую ночь, но всё, что приходило в голову, было мучительным или грозило осложнениями.

Он размышлял о том же, снова и снова шагая в забой. Кротова не было, да и вряд ли он вернётся.

Вытоптанная ногами колея походила на желобок. По сторонам Ещё белел снег, а ниже уже синел лёд. Он обратил внимание на серые пятна, выступившие на льду.

Какой-то мужчина вдруг наклонился и, поправляя голенища бурок, отстал от своего ряда. Нагоняя, он побежал по обочине и наступил несколько раз левой ногой на серые пятна. Оставленные следы сразу же заполнила наледь.

— А-аа… — протянул Анатолий. — А что? Это неплохая мысль…

Но пока он решал, снова заблестел зеленоватый ледок. Да и в памяти сохранилась мучительная боль после обмораживания на Среднекане.

Выше по забою, под сопками, нарезали новые шахты. Высокими конусами чернели над леском поднятые пески. Скипы террикоников поднимали породу и с грохотом скатывались обратно по рельсам.

Тут, пожалуй, можно быстрей и точней… Лучшего и не придумаешь.

Приняв такое решение, Анатолий сразу успокоился. Пройти к шахтам было нетрудно.

Краснов открыл дверку «эмки» и нажал на сигнал. Водитель Пегов закрыл капот и повернул голову.

— Вы что, сами за баранку?

— Да, Саша. Ты пойди в машину Александра Дмитриевича, а мы тут с ним кое о чем посоветуемся.