Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 3

— Да ведь людей Ещё и не вывозили, а только перегруппировали по участкам, — заметил Юрий. — Куда подевался народ?

— Рассочились, и нет. — Начальник участка стряхнул с себя снег и присел у огня. — Вон на четвёртый участок подземки привезли бывших указников. Вечером провели собрание, выдали авансы, обмундирование, постели, а утром вышло на работу человек тридцать. Мы в посёлок, а там целый базар. Торгуют ботинками, одеялами и даже лопатами. Задержали несколько человек. Разговор простой, — мол, сколько можно? Война кончилась. Вот и весь сказ, — он прикурил от уголька и зашагал вверх по забоям.

Забой опустел. Юрий проверил пожоги и поплёлся в посёлок. Одежда на нём промокла насквозь, штаны хрустели от ледЯной корки. Пока он добрался до прииска, всё погрузилось в снежную мглу. Бригады давно разбрелись по общежитиям. Только у золотоприёмной кассы толкались бригадиры, ожидая очереди, чтобы сдать металл, да в столовую бежали забойщики, ёжась от снега и стужи.

Кассир не торопился. Он тщательно проверял каждый самородок, золото ссыпал в противни, снова сушил, обдувал и уже после/ взвешивал и заносил вес в ведомости.

Когда Юрий сдал золото и пошёл в общежитие, в бараках уже гасли огни. Горняки ложились рано, чтобы успеть хорошо отдохнуть. В столовой через окно виднелось всего несколько человек.

У проходной лагеря разгружался грузовик. Люди входили по одному на вахту, раздевались. Оперативники обыскивали, выбрасывали из ранца личные вещи, сортировали. На столе лежали иностранные деньги, книжки, ножи и всякая мелочь.

— Гражданин, отойди! — закричал на Юрия военный и завёл на вахту пожилого человека. Тот возмутился:

— Я не преступник, а пленный! Какое имеете право за проволоку? Хватит, посидел у немцев!

— Шагай, шагай! Мы разберёмся, какой ты военнопленный!

— Что за народ? — спросил Юрий у водителя.

— Военнопленные, репатриированные.

В воскресенье Юрий поехал в мастерские. По дороге то и дело встречались этапы репатриантов. Везли их на Индигирку, на Аркагалу, на разведки.

Заключённых женщин в мастерских не осталось, неосвободившихся перевели в другие лагеря, зону растащили на дрова, бараки переоборудовали под семейные квартиры рабочих. Юрий обошёл цехи. Теперь и здесь работали репатрианты. В кабинете Его ждал главный инженер с огромной папкой, набитой бумагами.

— Разбирайся, ну их в рай. Тут и прочесть нет времени, а как выполнять? — говорил он, выкладывая скопившуюся почту. — Тут тебе несколько личных писем. — Он плюхнулся на диван и добавил: — Наверное, ругаться будешь. Лаврову с той украинкой откомандировал на Аркагалинскую электростанцию. Оказывается, она знает английский Язык, а там ставят новые турбины. Надо делать переводы технических документов. Начальник как-то узнал, приехал и уговорил меня. Ну, я не стал тебя ждать, не велика потеря.

Юрий огорчился.

— Самсонов не приезжал?

— Был несколько раз, да там, видно, плоховато дело. Едва ли что склеится. Слишком неподходящие характеры, — осведомлённо ответил Артюков и ушёл.

В открытую форточку залетал снег. На листах появились жёлтые пузыри, но Юрий ничего не замечал, перелистывая бумаги.

Наконец он нашёл письма. Одно было от Краснова. Тот просил прислать Ему пяток электросвёрл и буровые коронки. В конце письма, как бы между прочим, сообщал, что с планом управились хорошо. Звонил Никишов и поздравил с досрочным освобождением. Колосов долго смотрел на ровные строчки письма и видел человека, который всегда Являлся для него примером.

Второе письмо Его поразило. Оно было от Прохорова, всего в несколько строк.

«В третий раз тряхнула меня судьба! Воевал, имел награды, был ранен, оказался в плену, и вот снова привезли на Колыму. Как сложится дальнейшее, и не представляю, но хорошего ждать не привык. Если вы сможете забрать к себе, буду полезен и признателен.

Прохоров.

Прииск «Челбанья».

20 ноября 1945 г.»

Вечером в сусуманском клубе должны были вручать ордена и медали за успешное выполнение плана 1945 года. Туда съезжались награждённые с Запада, Чай-Урьи, Аркагалы. Юрий заехал на Челбанью и встретился с Прохоровым. Тот заметно постарел и поседел.

Они поздоровались и зашли в небольшую избёнку, заваленную инструментами.

— Вот и опять встретились. Я после войны сам собирался вернуться на Колыму, да вот побеспокоились за меня, — вздохнул Прохоров, усаживаясь на стальной моток. — Теперь попасть бы в гараж или на машину, бог бы с ним.

Юрий уже звонил в спецкомендатуру. Там сообщили, что до окончания проверки репатриантов/ никаких перемещений допускаться не будет. Поэтому он уклончиво ответил, что при первой возможности заберёт Прохорова к себе, и спросил, где Тыличенко.

Прохоров покусал губу.

— Вася? — переспросил он. — Вася оказался бесстрашным парнем. И воевал что надо, и погиб геройски. Подбили наш танк, Едва все не задохнулись. Я вон немного обгорел, — потрогал он бугристое пятно на щеке. — Но к тому времени мы немцев подавили порядком. Как открыли люк и выбрались, не помню. Пришёл в себя, голова гудит, валяюсь на земле, а Вася, прислонившись к дереву, хлопает глазами, тоже, видно, ничего Ещё не поймёт. Кругом нас немецкие автоматчики.

— И не пристрелили?

— Я уже был старшим лейтенантом и награды имел. Наверное, приняли за важную птицу. Повели к крайнему дому с большими окнами. Это оказалось правление колхоза. Двое конвоиров остались у крыльца, а третий ввёл нас в дом. Вася задержался у двери, автоматчик Ему ткнул дулом в спину и что-то сердито крикнул. Тыличенко изловчился и выхватил автомат у немца, оглоушил Его прикладом, а меня толкнул так, что я оказался под лавкой. Что там творилось, и не рассказать. Крик, сутолока, стоны. А Вася как божья кара. Выскочил из комнаты офицер с пистолетом в руке, но не успел он и моргнуть, как сполз по косяку. Вася побежал к двери и, стреляя, прыгнул с крылечка в толпу солдат. Там Его и прикончили. А меня подобрали и за колючку.

Прожекторы соединяли свои лучи в небе, образуя световой купол над зданием клуба. Под карнизами крыши, над окнами и входом/ висели гирлянды из стланика, увитого змейками цветных ламп. Зрительный зал освещали две Ёлки с разноцветными фонариками.

Начальник политуправления генерал Сидоров зачитывал фамилии, Никишов стоял у столика, заставленного коробочками с орденами, и под звуки оркестра вручал награды. Награждённых выкликали одного за другим. Люди поднимались на сцену, принимали красные коробочки, жали генералу руку, смущённо и торопливо сбегали по лесенке.

Награда не вызвала у Юрия радости. Всё перечеркнуло известие, что Матвееву не наградили.

— …Начальника угольной шахты Новикову Валентину…