Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 3

У Анатолия всё поплыло перед глазами. Резкая боль сжала сердце.

До чего же славно пройтись по мастерским. Остановиться в густом парке, оглядеться. Посыпанные жёлтым песком дорожки, пересечённые тенями деревьев. На клумбах цветы, на парковых скамейках лежат золотистые пятна солнца, пробиваясь через крону тополей.

Через огромные окна механического видно, как плавают под фермами краны с деталями на крюках. В воротах сборочного чернеют буровые станки. А загляни в термическое — и не подумаешь, что в серебристых печах идут сложные процессы термообработки. За решёткой в конце цеха видны пульты управления высокочастотными установками. С другой стороны над массивными крышками, точно две свечки, теплятся контрольные факелы шахтных печей. Не цех, а храм. Вот тебе и Колыма.

— Плохо у нас, Яков Павлович, с кузницей. Старина, демидовщина, — говорит Колосов Андронову, показывая мастерские, — а перестройку литейного мы скоро закончим.

Председатель облисполкома Андронов посмотрел на леса литейного и пошёл к механическому.

Увлёкшись, Колосов забыл, что ниточка простой формальности связывает Его с мастерскими: подыскивают другого директора. «Эх, Юрий Евгеньевич, плохо твоё дело, а ведь Ещё бы годик, честное слово, всё успел бы», — говорил себе Колосов. Он теперь спешил, как никогда. Техническая документация готовилась не только в конторе, но и в лагере. Рабочие понимали причину спешки и всячески помогали директору. Колосов открыл дверь в механический цех.

В цехе чистота, стружка проваливается через решётки в специальные Ящики, установленные в бетонированных нишах. Андронов остановился у дверей и, повернувшись к стене, стал просматривать стенную газету.

Вдруг над большим расточным станком, как на трапеции, метнулось голое тело, описав круг, исчезло за станиной. Колосов побледнел и подбежал к станку. На заготовках валов сидел человек в ссадинах, но живой, целый и, очумело оглядываясь, вытирал рукой лицо. Из конторки уже бежал мастер с аптечкой и ватой. Куртка и рубаха Ещё крутились на шпинделе.

— Ты что же делаешь с собой и со мной? — подошёл к нему Колосов.

— Не знаю и сам, какой чёрт дёрнул замерять на ходу. Не беспокойтесь, я сам отвечу.

— Эх ты-ы!

— Знаю. Ну дайте мне по морде! — проговорил виновато расточник, вскочил и выключил станок. — Не заметил, — добавил он тихо, кивая на Андронова, и, сдёрнув лохмотья, выбежал в дверь.

Андронов долго ходил по цехам, разговаривал с рабочими, мастерами. Колосову казалось, что он тяготится сопровождающими, и старался Ему не мешать. Тем более Андронов сам когда-то был директором завода и в пояснениях не нуждался. Когда пошли на строительную площадку посёлка, он вытер руки платком и подождал Колосова.

— Можно сказать, хорошие мастерские. Многое ты успел сделать. Но Есть решение обкома профсоюза о снятии тебя с должности директора. Обидно, наверное? Вот что значит не заниматься охраной труда и не считаться с профсоюзами. Старая дальстроевская закваска. А ты как думаешь?

— Что делать, когда так всё сложилось? Будет жаль, Если мастерские попадут в плохие руки.

— А тебе не всё равно? Не с тебя будет спрос, — заметил Андронов.

— Дороги мне мастерские, Яков Павлович

Понравились Андронову ясли, школа, дома.

— Хорошо строишь, быстро. Теперь только так и можно нагнать двадцатилетнее отставание. — Он остановился у лесов нового дома. — А-а, пористый бетон, это ты правильно решил, да и с канализацией одобряю. Поддержим, и народ тебе спасибо скажет. А любят тебя рабочие, — добавил он, пряча улыбку.

— Ну это как кто, — серьёзно ответил Колосов и пожаловался — Больница здесь плохая. Помогли бы посёлку. Ну там двести-триста тысяч для начала, а мы тут уж как-нибудь. Строить-то всё равно придётся.

— Чего беспокоишься? Снимают же тебя.

— Разговор не обо мне. А уж Если к слову, то почему бы не оставить меня в мастерских. Мастером соглашусь. Столько тут лет.

— А документация на больницу Есть? — не отвечая на вопрос, спросил Андронов.

— Через месяц получите проект.

— Ну что ж, давай. Деньги найдём. Проехали мы с начальником Дальстроя по всей трассе, везде кустарщина, немощь. Кончать надо со стариной, хватит. Организуем строительные управления и все таёжные посёлки будем строить с удобствами, чтобы и вода, и ванные. Не должно быть больше окраин. Не считаешь ли ты, что и заводы Есть смысл укрупнить?

— Этот вопрос поднимался. Но Колыму раньше считали временной.

— Колыма будет жить и после нас, пора кончать с психологией временщиков. Это наша родная земля. — Андронов попрощался и уехал.

А вечером он неожиданно снова появился в клубе на собрании. Обсуждались вопросы благоустройства посёлка. Выступил и Андронов. Он рассказал, что на Чукотке открыты месторождения золота и олова. А в конце выступления, как бы к слову, заметил:

— Хорошие у вас мастерские, а вот на директора жалуются.

— Кто же недоволен? — спросил грубоватый голос из заднего ряда.

— Видно, начальство, кто же Ещё? Прямой он. Таких и верно не любят, — вставил кто-то другой.

— А мы, товарищ Андронов, довольны! — звонко крикнула какая-то женщина. — Беспокоится он за всех!

Андронов молча выслушал и ничего не ответил. А прощаясь, тронул Колосова за плечо.

— Ты не унывай. За одного битого, знаешь ведь..

Через несколько дней Колосова снова вызвали на президиум, заслушали, разобрались и решение о Его снятии отменили.

Разросся Нексикан. С обеих сторон ключа — новые улицы. Появились огороды, петухи, даже голуби. Совсем Россией запахло. Вечерами на крылечках сидят женщины, грызут семечки, судачат.

Начало сентября выдалось на редкость тёплым. Луна где-то блуждает в сопках, и в ночной мгле разгорается голубой свет звёзд. Из неведомых высот изредка доносится крик гусей. Куда это спешат косяки птиц, когда снова вернулось лето и нежно ласкает опечаленную тайгу?

Большой фонарь у клуба бросает жёлтый свет. В антракте зрители высыпали на улицу, курят, смеются, делятся впечатлениями. Как никак, районный Дом культуры своими силами поставил оперетту «Свадьба в Малиновке».

— Неплохо, неплохо, — говорит высокий человек с курчавой чёрной бородой и полевой сумкой через плечо.

— Ничего удивительного. В районе немало профессиональных артистов из бывших. Так что Есть кому…

Колосов стоял у палисадника и разговаривал с Белоглазовым.

— На днях приехал Прохоров, был у меня. Грудь в орденах. Во всех правах восстановили. Ты не хандри, обстановка меняется. Даже самое малое требует времени, а тут история пятнадцатилетней давности, да Ещё запутанная.

— Я-то совсем смирился. А в том, что случилось с Мариной, только свою вину чувствую. Значит, не сберёг, — вздохнул Белоглазов.