Джеймс Коззенс - Почетный караул

Редакторский опыт подсказывал Натаниелу Хиксу, что следует делать в таких случаях. Нужно просто положить собранный материал на полку и тянуть с его публикацией до бесконечности, фактически исключив его из издательского плана. Еще два года назад он мог сам принять такое решение, и решение это было бы законом. Теперь дело обстояло иначе. Майор Уитни выслушает его возражения, скорее всего, с тревогой и неодобрением. Если капитан Хикс начнет настаивать на своем, тот может даже доложить полковнику, и тогда речь пойдет уже о невыполнении приказа. Подготовить материалы во что бы то ни стало! Разложить по алфавиту и выбросить в мусорную корзину.

Постоянное давление, которое Хикс ощущал в отделе нестандартных проектов АБДИПа, было внешне незаметным, но достаточно жестким. Это ощущение ежесекундного давления было, возможно, единственным, что роднило самых разных людей, ввергнутых в водоворот войны; это неизменное и, строго говоря, бессмысленное принуждение удручающе действовало на психику. Заведенный порядок и разумные планы шли кувырком. Люди то и дело спрашивали себя в полном недоумении: «А что, собственно, я здесь делаю?» Этот же вопрос задавал себе и Натаниел Хикс, но не был удовлетворен таким простым объяснением, что идет война, и, раз уж его все равно призовут, почему бы не записаться добровольцем; конечно, он мог сказать, будто его согревает мысль, что он сражается за правое дело, но, в конце концов, так ли уж это важно? Ввязавшись в драку, главное — победить, и жажда победы вызывает не меньший прилив энергии, чем мысль о справедливости борьбы или пьянящее чувство патриотизма.

Все это очевидные, лежащие на поверхности причины; ими можно объяснить, как те или иные поступки и побуждения привели к ситуации, когда ты оказался там, где ты есть, но они не дают ответа на жгучие вопросы, от которых нет покоя ни днем, ни ночью, и не могут примирить с абсурдностью происходящего. Разве не абсурд, что майор Пост остался без руки? У него всегда было две руки, и он к этому привык, точно так же, как Натаниел Хикс привык — во всяком случае, после окончания колледжа — вести размеренную жизнь, привык к своей работе, которую сам выбрал и в которой преуспел, привык, что у него есть жена и дети и собственный дом, купленный в рассрочку в Коннектикуте и еще до конца не оплаченный; будь на то его воля, он бы и дальше так жил да поживал. И он сам, и майор Пост — они оба воспринимали свое нынешнее положение с тревогой и недоверием; не жалели себя, не жаловались, просто им не давала покоя мысль, что это совсем не то, к чему они стремились.

Тут речь шла не о сознательной деятельности, когда человек решает что-то сделать и исполняет свое решение. Все, что с ними случилось, — случилось помимо их воли. Произошла концентрация темных сил, но не случайно и не беспричинно, а в соответствии с порядком, таящимся в самой природе вещей; так ураганы будут существовать на земле до тех пор, пока воздух расширяется при нагревании и сжимается при охлаждении. Когда буря достигает ураганной силы, вырывает с корнем деревья и сметает все на своем пути, нам остается лишь стойко пережить последствия, порой самые причудливые и неожиданные: эти силы могут, допустим, раздробить руку майора Поста японскими пулями калибра семь и семь десятых миллиметра или сделать так, что Натаниел Хикс окажется душной темной ночью в мокром от пота белье на койке в офицерской гостинице в Селлерсе.

И вот он лежит на этой койке, с удивлением разглядывая капитанские полоски на воротнике собственной рубашки, поблескивающие в проникающем из коридора через приоткрытую дверь слабом свете; рубашка висит на стуле вместе с брюками — косвенное доказательство того, что все это правда, что он действительно здесь. Завтра он наденет эту немыслимую форму, пройдет прохладными предрассветными сумерками в залитый желтым электрическим светом офицерский буфет, проглотит завтрак, отметит командировку в штабе, соберет вещмешок и отправится в оперативный отдел ждать попутного самолета во Флориду. Во Флориду, а не домой, в Коннектикут, где, проснувшись утром, он мог бы вспоминать армейскую службу как нелепый сон. Вместо этого ему придется досматривать свой сон в Оканаре, где он занимает довольно удобный номер вместе с капитаном Дачмином и капитаном Эндрюсом в отеле «Олеандровая башня».

А на следующий день, погруженный все в тот же сон, он окажется за письменным столом в кабинете, который он делит с капитаном Дачмином и лейтенантом Эдселлом в новом здании отдела нестандартных проектов, расположенном в сосновой роще в стороне от авиабазы. Во время сильной жары на бетонных блочных стенах здания конденсировалась влага от испарений близлежащих озер. Вентиляторы под незакрытыми стропилами покатых крыш чуть шевелят неподвижный знойный воздух. Вот-вот в кабинет деловитой трусцой вбежит майор Уитни, начальник секции, в которой служит Натаниел Хикс, и, озабоченно нависнув над его столом, скажет, что Вашингтон, или еще кто-нибудь, интересуется, как идут дела с ПН 1/15. Нельзя ли хотя бы приблизительно сказать, когда оно будет закончено?

Утром в Селлерсе поднялся небольшой переполох — поступило сообщение, что прилетает генерал Бил. Каждые пять минут майора Поста вызывал полковник Вудман узнать, нет ли сведений о расчетном времени прибытия. Около десяти часов на попутном Си-47 прилетела лейтенант Турк. Она с застенчивым и несколько напряженным видом вошла в оперативный отдел и была приятно удивлена, встретив там капитана Хикса.

— Ой, и вы здесь, — сказала она. — Не знаете, как мне добраться в Оканару? Я что-то совсем растерялась.

На вид ей еще не было тридцати; высокая, с ладной фигурой и очень тонкой, гладкой кожей; песчаного цвета волосы, довольно резко очерченный профиль и точеный нос. Взгляд светло-серых глаз выдавал прямой нрав, а тонкий, но подвижный рот придавал лицу приятное и чуть насмешливое выражение. Хикс слышал, что до войны она, кажется, работала в библиотеке — как бы там ни было, с работой в секретном отделе библиотеки оканарской авиабазы она справлялась прекрасно.

Собираясь в командировку в Де-Мойн, лейтенант Турк надела свою лучшую форму, поэтому, несмотря на усталый вид и слегка помятую юбку, она выглядела подтянутой и нарядной; на ней была шерстяная летняя форма, которая ей очень шла. Она даже не поленилась приколоть на погоны (уже не женской вспомогательной службы, а уставные, армейские) эмблемы АБДИПа — весьма причудливого вида цветные эмалевые значки: на фоне гор и восходящего солнца к небу сквозь облака вздымалась рука с серебряным самолетом на ладони. Эмблема была увенчана перчаткой, сжимающей пару серебряных крыльев, внизу на золоченом свитке был выведен девиз «Nec Tenui Ferar Penna». Тем, кто интересовался, что эти слова значат, охотно отвечали, что там написано: Держись подальше от Пенсильвании. Автором этой эмблемы был полковник Моубри, начальник штаба генерала Била. Говорят, что в спокойные предвоенные годы во время службы в Максвелле он посвящал свой досуг разработке мундиров и эмблем для различных служб и подразделений ВВС. Впрочем, слух о том, что он получает по двадцать пять центов с каждого комплекта, проданного в оканарском гарнизонном магазине — чему многие охотно верили, — разумеется, не имел под собой никаких оснований.