Джеймс Коззенс - Почетный караул

— Вот что, Макинтайр, — сказал Хикс капралу. — Сейчас вы пойдете с ним, и вас покормят. Когда что-нибудь прояснится, я сообщу.

Однако если на полицейского и произвело впечатление небрежное упоминание генерала Била, то Мортимер Макинтайр-младший явно ничего не понял. Он скорбно взглянул на Хикса и спросил:

— Так меня снова отправят на гауптвахту?

— Только временно, чтобы покормить.

Двадцать минут спустя Натаниел Хикс уже наблюдал из окна оперативного отдела церемонию встречи генерала Била. Он никак не мог решить, удобно ли будет обратиться с просьбой прямо к генералу; поэтому, увидев, как по трапу спускается полковник Росс, он обрадовался и поспешно вышел в коридор, проходящий сквозь здание оперативного отдела к выходу во двор, где стояли машины для генерала и его свиты. Даже если полковник Росс не помнит его фамилию, то уж в лицо знает наверняка. Дело в том, что полковник жил с женой в одном из коттеджей на территории отеля «Олеандровая башня». Когда Хикса перевели в Оканару, он перегнал туда свой автомобиль и несколько раз подвозил полковника на базу.

Как он и рассчитывал, генерал вместе со свитой направился по коридору. Хикс встал по стойке «смирно» и, выждав, когда генерал и полковник Вудман прошли мимо, окликнул полковника Росса.

Полковник шел по коридору вслед за генералом вместе с начальником штаба базы Селлерс. Услышав приветствие Хикса, он повернул голову и остановился.

— А, здравствуйте, молодой человек, — сказал он. — Вы-то мне как раз и нужны. Я узнал, что вы здесь, и собирался вас искать. — И, повернувшись к начальнику штаба, спросил: — Мы ведь поедем в другой машине, не с генералом? Мне нужно переговорить с капитаном. Буду через минуту. — Он подошел к Хиксу, положил руку ему на плечо и сказал: — Я вчера вечером оказался в ваших краях. Видел этого высокого парня, с которым вы вместе живете, — Дачмина. Он и сказал мне, что вы в Селлерсе. Когда собираетесь обратно?

Хиксу стало немного не по себе, что его разыскивает инспектор ВВС.

— Как раз в связи с этим я и хотел обратиться к вам, сэр, — сказал он.

— А в чем дело?

Когда Хикс изложил ему свою просьбу, полковник Росс задумался.

— Так, говорите, вас трое, — сказал он. — Не знаю. Нужно спросить Каррикера. Обратно мы летим на другом самолете. Не отлучайтесь пока из командно-диспетчерского пункта, я дам вам знать. Думаю, вас-то мы обязательно возьмем.

— Видите ли, сэр, дело в том, что, может быть, другим важнее улететь с вами, чем мне…

— Сомневаюсь. Старик хочет с вами поговорить. — Он рассмеялся. — Так что лучше вам никуда отсюда пока не выходить.

— О чем генерал хочет со мной говорить, сэр?

— Он сам вам скажет. — Полковник Росс снова рассмеялся. — Ну-ну, во всяком случае, расстреливать вас не собираются. По крайней мере в ближайшее время. Послушайте, Хикс, вы знакомы с женой генерала?

— Нет, сэр. Я, конечно, видел ее в тот раз, на приеме. Но…

— Дело в том, что она — сестра полковника Култарда. Он у них был вчера вечером, и тут как-то всплыло ваше имя. У генерала есть насчет вас одна идея. Ну ладно. Пусть ваши друзья будут наготове, может быть, удастся для них что-нибудь сделать.

И он ушел, оставив Натаниела Хикса в весьма беспокойном состоянии, поскольку капитан уже достаточно долго прослужил в армии, чтобы понять, что прожекты, рождавшиеся в голове начальства, когда «всплывало» его имя, обычно не предвещали для него ничего хорошего.

Лейтенант Аманда Турк попыталась поудобней устроиться на доставшемся ей месте. Не без труда она положила ногу на ногу под низким штурманским столиком. Повернувшись к Хиксу, она продолжила свой рассказ — негромко, но отчетливо выговаривая каждое слово, так что Хикс слышал ее даже сквозь шум моторов, впрочем не такой уж и сильный в отлично изолированной кабине.

— Нет, это надо было видеть! Уж не знаю, то ли она вообразила, что это ее долг, то ли просто из любопытства, но как-то днем вдруг заявилась к нам — и как назло в семнадцать тридцать. Сначала она позвонила сержанту в комнату отдыха для рядовых женской вспомогательной службы и сказала, что приедет, и попала-то как раз на эту дурищу Хоган. Дело в том, что до того, как оборудовали квартиры для несемейных офицеров, все офицеры женской вспомогательной службы размещались на верхнем этаже казармы — ну той, знаете, самой крайней. Но мы занимали не все здание. Внизу еще были комната отдыха и прачечная. Жутко неудобно. В комнатах просто настоящая свалка — некуда вещи положить.

Она взглянула на спину сидящего впереди полковника Росса, словно желая убедиться, что тот не слышит ее за приглушенным, но ни на секунду не смолкающим гулом двигателей.

— Так вот, эта дуреха и не подумала подняться к нам, чтобы предупредить. Она просто обезумела, стала наводить порядок в комнате отдыха, понеслась в другие казармы, в столовую и так далее с вестью, что госпожа генеральша собирается к нам с инспекцией, велела всем девушкам умыться и быть наготове. Взбаламутив всю округу, Хоган вернулась обратно в комнату отдыха где-то в семнадцать двадцать девять. А день был ужасно жаркий, полковник Моубри с утра торчал у нас в отделе — требовал, чтобы я нашла ему какую-то дурацкую инструкцию, которой у нас отродясь не было; поэтому когда я наконец освободилась, то сразу же поднялась к себе, разделась, накинула купальный халат и спустилась на первый этаж принять душ; кстати, еще одно из замечательных удобств в нашей казарме: наверху умыться негде и, чтобы попасть в душевые на первом этаже, нужно проходить через комнату отдыха, пытаясь всем своим видом изобразить, что можно оставаться офицером и настоящей леди даже в халате. Короче, Хоган видит, как я по стеночке пробираюсь через комнату отдыха, облаченная в старый купальный халатик, с полотенцем через плечо, и чуть не падает: «Как, разве вас не предупредили, мэм? Миссис Бил будет здесь с минуты на минуту — да вон она, кажется, идет».

Гляжу — о Господи! И правда! — Лейтенант Турк всплеснула руками. — Она и в самом деле уже подходит к двери. Я, конечно, могла бы спрятаться в умывальной, но ведь наши на втором этаже ни о чем не подозревают и в комнате полный кавардак! Все, кто уже освободился от службы, обычно сразу же раздеваются и, побросав на пол пропотевшую за день одежду, лежат чуть живые на койках в чем мать родила под вентилятором, с высунутым от жары языком. Поэтому я, как и подобает добродетельной девушке, никогда не бросающей друзей в беде, понеслась обратно наверх, крикнув Хоган, чтобы она задержала генеральшу, повела бы ее в столовую, на кухню — куда угодно. Но Хоган от волнения уже ничего не соображала. В комнате отдыха вместе с ней было еще несколько девушек, и не успела я выйти, как услышала ее вопль: «Встать смирно!» Ведь так же не положено, правда? Разве полагается подавать команду «смирно», когда приходит жена генерала? Ну, как бы то ни было, она такую команду дала, а я побежала наверх обрадовать наших.