Сергей Минутин - Странник и Шалопай

Очередные игроки во власть, едва–едва одержав шаткую победу, принялись объяснять всему миру, что «стучать», «сажать», «следить» нехорошо.

Западу эти наши крики безразличны, так как всех, более–менее умных людей во всем мире «стучать» заставляют прежде всего обстоятельства собственной безопасности. Но то, что россияне на виду у остального мира взялись каяться и примиряться, открыло все их карты и «засветило» прикуп. А что еще нужно игроку, чтобы обыгрывать? Проблему эту муссируют только в России. Весь остальной мир эту ступень в игре давно пережил и не мучается совестью, и уж тем более не примиряется с соседом, если «тихо» сдал его за неуплату налогов, совершение кражи и т. п.

Для всего цивилизованного мира «стукачество» обрело форму закона, а «стукачи» — статус добропорядочных граждан. А сама игра вышла за обыкновенные рамки подсматривания карт. Развитые страны на то и развитые, что научились показывать не те карты, которые на руках. Этому обучились и матерые политики и простые граждане, именно это понимание способствовало созданию и укреплению семьи. Они давно поняли, что самый богатый и удачливый игрок ничего добровольно не отдаст, обыграть его невозможно, потому что у него есть «семья».

Поэтому, только создав собственную семью, общину, укрепив ее, можно играть на равных. Не выяснять, кто главнее, а играть в игру за жизнь. Иначе бунт и крах.

Войны, бунты упорядочили правила игры и взаимоотношения на Земле. В России же понимание о семье как единой команде игроков, к сожалению, не сложилось. Россия состоит из одиночек, которые постоянно выясняют, а кто же сегодня главнее, у кого больше очков в «заначке». И только, доведя таких же одиночек из народа до хулиганства и революции своим постоянным властным беспределом одних над другими, успокаивается. Причем успокоение протекает при сведении счетов очередных победителей с очередными жертвами, по большому счету ничем друг от друга не отличающимися.

Согласен, за тот крепостной беспредел, который творили дворяне и попы, можно было их и ликвидировать, но это не твоя прерогатива. И Иван, не помнящий родства, порождение не социализма по — российски, а необходимое условие выживания в России, заложенное «соседними пришельцами», игом, самодержавием Рюриковичей и Романовых, крепостным правом и административно–дворянской системой.

Взлеты и падения во власти возможны только в стране, где нет семейной и общественной памяти. Кто и когда в России хранил память о своей семье? Очень небольшая каста избранных. Но для большинства это было просто опасно.

Сначала дворяне искали в каждом человеке следы его беглых предков и каторжан, а это почти все население российских окраин, из которых, в сущности, и состоит Россия, ну а потом, как и положено, бывшие каторжники стали искать в каждом своем сограждане следы «благородного» дворянства.

Если бы в России были семьи, смена власти была бы невозможна. Варягов на престоле никогда бы не было. Но увы, гражданские семьи в поколениях разрушаются государством, причем совершенно не важно, кто во главе государства.

Данное разрушение заложено в саму систему государственности, а для создания мафиозных семей не было объективных причин. Россия достаточно быстро избавлялась от любого внешнего гнета, а внутренний вроде как сама мафия и есть, а это не что иное, как само государство.

Разрушение семьи и самой памяти о ней выгодно игрокам за власть в России. Без памяти народ готов бежать за любым игроком, сумевшим увлечь его или «купить» очередной мечтой о светлом будущем. Поэтому муссировать проблемы порочности «стукачества» более чем выгодно, но при этом ещё выгоднее «стучать». Всегда есть крайние, причем с обоих концов, и кто стучит, и кому стучат. Заранее прописывается схема для будущего дележа при любом прикупе и раскладе. Я не раз показывал тебе эту альтернативу и намекал, кто искушает, но ты всё время спешил.

А смысл данной игры состоит в том, чтобы лишить возможности внука опереться на деда. Необходимо так опорочить деда, чтобы для его внука разрушение того, что создал его дед, было и искуплением, и покаянием. А пока поколение за поколением искупают вроде как грехи своих предков, Россия переходит из одних чужих для нее рук в другие, на самом деле оставаясь всё время в одних и тех же руках того, кто стоит близ каждой двери. Ты больше прислушивался к нему, чем ко мне. Хорошо ещё, что он не сильно ценил тебя и всё время держал тебя «впроголодь».

Ты уверовал, что отставание государственной системы России и народной ментальности с вытравленной памятью от других цивилизованных государств огромно. Ты решил, что любое цивилизованное государство такие составляющие, как здравоохранение, образование, спорт, социальная политика, возводит в ранг государственной безопасности и возлагает заботу о них в том числе и на спецслужбы. Ты мучился вопросом — по какому принципу идентифицируются спецслужбы в России? И пришёл к выводу, что, как правило, по осуществленному ими террору, и это постоянно, от «слово и дело», жандармерии, ЧК, НКВД, МВД, КГБ, ФСБ и т. д. Но причем здесь силовые структуры, которые состоят — то из самых преданных данному государству людей, и для которых ответом на любой вопрос будет: «Что поделаешь, служба»?

Главное, и наверное самое невеселое состоит в том, что под жернова альтернативы эти люди идут в первую очередь. В результате нанесенная обида накладывается на знания, умения, информацию этих людей, и автоматически начинается разработка новой альтернативы.

При таком государственном устройстве разрозненные игроки пробиваются к наиболее сильному и в дальнейшем связывают свою жизнь только с ним. Любой из них и все вместе они могут продать государство. Но они никогда не продадут его Главу. Глава, Вождь — это единственный суррогат их человеческой памяти, лишенной поколенной, как гражданской, так и мафиозной семьи. И так круг за кругом. Но кто Глава в этой игре, я тебе говорил, и не раз.

В большой игре — большой прикуп. Прикуп. От прикупа зависит чья–то игра. Ловкий и опытный сдающий даже знает чья. Но это, если остальные игроки либо менее искушены, либо «прощают». Это то самое сохранение баланса, когда выигрывает тот, кто сам себе, или под кого–то сдает карты. Игра зависит только от смены раздатчиков, главное не зарываться и не желать большего, чем тебе позволено. Если у одной из равных сторон выигрыш оказался больше обозначенного другими игроками, возникают колебания недовольства, которые могут создать резонанс, вплоть до разрушения любой из сторон.

«Святость» карточного долга не прощают только новичкам или заигравшимся игрокам. Особенно ярко это проявляется в главной игре за мировым игральным столом. Я опять о политике.