Сергей Минутин - Странник и Шалопай

И вот оно свершилось. И где? В библиотеке! Бурная ночь, высокие чувства, пожар и потоп, дым и вой сирен. Наконец, чёрные одежды и красные гвоздики. Надеждин «запал» на траур. Конечно, он не первый из тех, кто бросался утешать молоденьких вдовушек. Но в этой части своей жизни он не стремился к оригинальности. В этой части жизни он был таким же бесстыжим бестией, как и все остальные казаки по всему миру, ведущие здоровый образ жизни. Он видел потенциальный трофей и ринулся в бой.

Решив утешить её, он начал просто: «Я скорблю вместе с вами, сударыня. Чем я могу помочь вам в вашем бесконечном горе?»

Её ответ его сильно озадачил: «Надеждин, я твоя Муза. Пока, нарушая закон земного притяжения, ты карабкался вверх, меня боги не трогали. Но когда ты в соответствии с этим законом грохнулся вниз, то содрогнулись и другие миры. Ты, Надеждин, пока пойми одно. Для тебя закон земного притяжения перешёл в закон всемирного тяготения. Этот закон связал нас, как части одного магнита. И это раз. Во–вторых, на пирамиду книг ты уже забрался. Запомни, Надеждин, двух восхождений не бывает. Тебя предупреждаю я. И это два. И, наконец, конечно, я готова носить за тобой и ручку и бумагу. Готова я шептать тебе бессмертные слова, но и ты старайся, ибо что здесь у вас, то и у нас. И это три. Страстей не надо. От вод, огней, дымов и дураков меня уволь, Надеждин. Они меня пугают».

Она вручила Надеждину одну из двух больших гвоздик и медленно «уплыла» в туманную и заоблачную даль.

Надеждин стоял в растерянности, если не сказать сильнее — в полной прострации. Муза — это не шутка. Муза для писателя — это всё.

1. Закон устремления. К чему стремишься, то и получишь. Если хочешь силы, получишь её, но бессознательную, слепую, которая будет управлять тобой. Хочешь Света — получишь Знание. Хочешь Духа Святого, получишь Дух Святой.

2. Чем ниже сознание, тем жестче рамки, тем меньше степень свободы. Например: камень — 1‑я степень свободы сознания, человек — 4‑я степень сознания, природные инстинкты животного есть рамка эволюции.

3. Один за всех и все за одного. Каждый несёт ответственность за всех, и все несут ответственность за одного. Человечество — один человек, Единый организм — одна клетка.

4. Высшая психическая энергия — это огненная энергия — Святой Дух. Эта энергия не насилует сознание, она тоньше человеческого сознания, а тем более сознания, камня, растения, животного, стихии. Управляет она Светом, Любовью, Гармонией, Покоем. Если человеческое Сознание входит в это состояние, то Святой Дух не замедляет войти в человека изнутри. Это высокочастотная вибрация–энергия. Постоянно жить в Святом Духе на Земле очень тяжело, тяжко в человеческом теле, в физическом, но очень легко в ментальном теле (в теле ума). Например: «Каждый сверчок знай свой шесток. По Сеньке и шапка».

5. Концентрация психической энергии чревата взрывом. Вредно концентрировать психическую энергию, как в человеческом теле, так и в государстве, в классе, на Земле, не отдавая её на строительство Мира, Света, Любви, Гармонии.

6. Открытые врата Сознания создают поток или коридор психической энергии того плана, на котором находится сознание. Пример: пришла беда — отворяй ворота, это сознание в низких частотах — в Антимире.

Говоря грубым армейским языком начала XXI века, кто–то поставил Надеждина «раком». Это только кажется, что всё произошедшее смешно. Но вопрос был поставлен ребром.

Либо ты делаешь то, к чему стремился, либо не делаешь, но тогда чего волну гнал, зачем другие миры беспокоил.

Надеждин понял, что «попал». Попал туда, куда просто так не попадают. А если попадают, то выходят только предателями и где–то пропадают. Это не должность в Союзе писателей, где из групповщины родятся «бессмертные» романы о «пастырях и пастве». Это даже не место в очереди к окошку банкомата в банке, где всюду броня, ибо в твоё высокое сознанье никто в мире денег не верит, и всегда готов настучать дубинкой — демократизатором по голове. Это….

Надеждин даже боялся думать над тем, что это. Такую ответственность он вдруг увидел впереди. Он как мог утешал сам себя. Мол, Муза не переложила всю ответственность на него. Она его просила, хоть и требовательно, но только об одном — трудиться над начатой книгой. Она намекала, что у них у Муз — один за всех и все за одного — единый организм. У них там, наверху, малое и великое равнозначно по своей природе, но и малым надо сначала стать. А для этого недостаточно махать чистой тетрадкой стоя на груде книг. Для этого тетрадь заполнить надо мыслью, лучше вечной.

Надеждину стало мучительно стыдно от своих первоначальных мыслей насчёт своей Музы. Это было кощунство с его стороны, чуть не уничтожившее Дух Святой, освятивший его.

Но Надеждин, вот чёртов землянин, пьяница, казак и бабник, тут же, хоть и оглянувшись по сторонам, утешил себя мыслью. Мол, Музы навевают мысли нам. Одним мы сочиняем гимны, другим вульгарные стишки. И часто так бывает, что стишок все знают, а гимн никто. А потому и его мысли могут быть прощены. Он пока в нуле, в оси координат. Хотя какой тут к чёрту нуль, раз Муза посетила.

Надеждина охватила усталость и полная опустошённость. Ему было очень хорошо в этой усталости, но как–то, подозрительно покойно, словно покойнику. Такого состояния Надеждин раньше не испытывал никогда. Но для Музы в состоянии Надеждина ничего нового не было. Она и испарилась только потому, что Надеждин был абсолютно пуст, как разряженный аккумулятор дизельной подводной лодки, попавшей в железные сети и долго ерзавшей вверх–вниз, вправо–влево, без всякой возможности всплытия.

Так и у Надеждина все донимавшие его мысли, слившись в одну, завели его в сети, в которых он как мог трепыхался, но наконец где–то под утро выдохся.

По всем земным меркам, ему должно было быть очень плохо, а ему было хорошо. Зевая и падая от усталости, он точно знал, что на самом верху, на самом пике библиотечных книг, его заметил Бог. А что он грохнулся вниз, так — то земное притяжение, которое не хотело его отпускать и грохнуло его тело о библиотечный пол, набив шишку на лбу. Голова Надеждина была пуста, но мысли всё никак не отключались.

Он побрёл впотьмах по городу в поисках уличной скамейки, чтобы присесть на неё, а лучше бы прилечь. Ноги донесли голову Надеждина к памятнику «чижику–пыжику». Это было одно из последних веяний монументальной скульптуры в его стране.

Каждый демократ пытался увековечить свои демократические ценности в мировой истории. На оси координат Надеждина — это был плохо различимый низ чужих потуг. Но рядом с «чижиком» была скамейка, почти падая на неё от усталости и охватившего его сна, Надеждин успел подумать, что и в самом низу есть свои плюсы. Скамейка была жёсткой, узкой, с двух сторон увенчана урнами, в одной из которой тлели сигаретные «бычки», но Надеждин начал похрапывать. И снился ему сон. Снился ему какой–то большой и светлый человек, со спокойным и добрым лицом, который говорил ему: «Надеждин, куда ты залез со своими графиками и осями координат. Вредно, Надеждин, концентрировать мою энергию только в своём теле, не отдавая её на благо всех остальных. Помни об этом, и тогда не будет ни пожаров в библиотеках, ни шишек на лбу».