Джон Квирк - Победители без лавров

Тони знал, что в пока еще далеком будущем, когда настанет срок, ему предназначено стать президентом „Нейшнл моторс“. Это его увлекало, и он с самого начала принялся энергично готовиться к этому дню. Но готовился он, в сущности, инстинктивно, как готовился бы молодой лев к своей будущей роли вожака. Если и когда наступит его очередь занять президентский пост в корпорации, он будет к этому готов. Мировоззрение Тони было трезвым, здравым и совсем несложным. Деньги отца он ценил как большое удобство, а не как необходимое условие для положения в обществе. Если он в своих похождениях ограничивался девушками одного с ним круга, то не из снобизма, а по чисто практическим соображениям. Они были под рукой. Он их хорошо понимал. К тому же они одевались лучше, изящнее, чем девушки из Хайленд-Парка, и это тешило его эстетический вкус.

В то же время он не был гедонистом в обычном понимании этого слова. Он был трудолюбивым, уравновешенным, добродушным, предупредительным молодым человеком спортивного склада, которому почему-то взбрело в голову, что это он соблазнил знакомую девушку, хотя на самом деле соблазнили его. Но это ему понравилось, и с этих пор он посвятил себя погоне за чувственными удовольствиями.

В 1939 году Роджер Кэмпбелл решил избавиться от соседства людей иного круга, неумолимо затоплявших его любимый Чикагский бульвар, и построил на Лонг-Лейкроуд в Блумфилде тридцатикомнатный дом, обращенный фасадом к чудесному озеру. Энтони Кэмпбелл не возражал. Раз богам угодно переместить его на Лонг-Лейк, значит так тому и быть. Он приспособился к новому месту. А для того чтобы навсегда забыть своих четырех возлюбленных, ему понадобилось только съездить из Лонг-Лейка в Бирмингем.

Взявшись за серьезную работу по переустройству своей жизни — то есть за подбор новой компании подружек, — он ни на секунду не забывал о магическом числе „четыре“.

Тони добивался своей цели, не щадя сил. Летние каникулы он целиком посвятил трудолюбивому ухаживанию за дочерьми соседей. И. конечно, разработал обширную программу проверок и испытаний. За один только первый месяц Тони испробовал ее почти на пятидесяти девушках. Всех девушек, с которыми он знакомился на вечеринках, Тони подвергал искусному допросу, оценивал и изучал их со всех сторон, полагаясь на свою интуицию. К этому времени он настолько развил в себе это шестое чувство, что большинство девушек отвергал прежде, чем они успевали заметить его интерес к ним. А они — как и их ничего не подозревавшие кавалеры — были в восторге от этого сногсшибательного Тони Кэмпбелла, о котором они столько слышали.

Из пятидесяти девушек, подвергнутых проверке Тони выбрал десять вероятных кандидаток. Трех из них он соблазнил, а двум искусно позволил соблазнить себя. Он предпочел бы иметь более широкий выбор перед принятием окончательного решения, но умел считаться с реальностью и, памятуя о том, как он занят, не стал тянуть.

Первая из отобранной четверки жила на Крэнбрук-роуд в весьма фешенебельном районе Блумфилд-вилледж, близ Бирмингема. Она была дочерью члена правления Мичиганского коммерческого банка. Эта высокая и угловатая девушка не отличалась особенной привлекательностью, но она научила Тони такой бешеной страсти, что снискала его искреннее восхищение. Она заменила ему подружку с Чикагского бульвара.

Когда Тони подобрал заместительницу девушке с бульвара Лонгфелло, он сам себе удивился. Она во всех отношениях уступала остальным девяти кандидаткам и, собственно говоря, не имела даже права считаться финалисткой, так как не отдалась ему в этот первый испытательный месяц. Ее звали Уэнди Баррет, и она была дочерью первого вице-президента „Нейшнл моторс“. Барреты жили неподалеку от Крэнбрукской школы в Блумфилд-Хиллзе. Уэнди была общепризнанной королевой Кингсвудской женской школы и всех молодежных компаний от Бирмингеме до Блумфилда и даже до Орчард-Лейка. Она была в меру умна и талантлива. Живость характера сочеталась у нее с большой силой воли. А такой красавицы Тони еще никогда не видел. Ему нравилась гордость, которую он испытывал, когда она была с ним. Но еще больше ему нравилась ее красота сама по себе — она напоминала ему красоту, строгость и скупое изящество его спортивного автомобиля. Тем не менее все это еще не было достаточным основанием, чтобы, отвергнув четыре вполне бесспорные кандидатуры, включить в четверку девушку, даже не прошедшую проверки.

В течение первых двух месяцев он не трогал Уэнди. Но это не диктовалось ни его рыцарством, ни высоким уважением к девушке. Подобные мотивы были чужды Тони Кэмпбеллу. Он искренне, почти с религиозной убежденностью считал, что чувственное наслаждение существует само по себе, вне связи с душевными переживаниями или принципами нравственности. Он знал, что лишь очень немногие молодые люди его круга имеют хоть какой-то опыт, и прекрасно понимал, что они были бы ошеломлены, а все родители — испуганы и возмущены, если бы вдруг узнали об его образе жизни. Но он не придавал значения общепринятым нормам и обычаям. То, что думали и делали другие — или не думали и не делали, — для него имело лишь умозрительный интерес. Тони Кэмпбелл знал, что хочется и нравится делать ему. У него не было желания причинять кому-либо вред — будь то мужчина или женщина. Но и дальше ему всегда хотелось любить непременно четырех женщин, и всегда находились женщины, жаждавшие, чтобы их соблазнили; Тони настолько устраивал этот обмен услугами, что он не утруждал себя мыслью о нравственности и не связывал интимную сторону своей жизни с остальными деятельными и созидательными ее сторонами, которым он, бесспорно, отдавал большую часть своего времени и энергии. Вот почему, примеряясь к Уэнди Баррет, он не испытывал никаких угрызений совести. Его только огорчало сознание, что он делает ошибочный выбор. И если он не посягал на Уэнди Баррет в первые же дни их знакомства, то лишь потому, что, имея достаточный опыт в подобных делах, терпеливо ждал благоприятного момента. И этот момент настал, когда однажды, поздно вечером, за неделю до окончания его каникул, они гуляли в лесу. Уэнди с удивлением спрашивала себя, почему красавец Тони Кэмпбелл в отличие от многих других всегда так сдержан. Тут Тони вдруг жадно притянул ее к себе, начал целовать с умением, почерпнутым от многих искушенных девушек, и опустился вместе с ней на мягкую землю. Все кончилось прежде, чем Уэнди поняла, что произошло.

Уэнди не плакала и казалась совсем спокойной. На обратном пути она сказала задумчиво:

— Наверно, когда-нибудь я захочу стать твоей женой, Тони.

Они шли, взявшись за руки. Тони ответил:

— К этой мысли нельзя привыкнуть сразу. Но если я решу жениться, то, наверно, женюсь на тебе. — Помолчав, он добавил — По-моему, ты мне очень нравишься. Это ведь не последний раз?