Эйлин Гудж - Две сестры

— Мы с сестрой делим комнату, а не кровать, — напомнила она ему.

Хотя временами ей и впрямь казалось, что она принимает участие во всех событиях, происходящих в жизни Керри-Энн. Начать следовало с частых и иногда отчаянных телефонных звонков сестры своему адвокату. Затем шли ее новые приятели по программе «Двенадцать шагов» — мускулистый байкер, уже начавший заплывать жирком, с вытатуированным на затылке черепом со скрещенными костями, и костлявый парень с конским хвостом, нечистой кожей и еще более отвратительными зубами, бывший любитель метамфетамина, — заезжавшие за Керри-Энн, чтобы отвезти ее на очередное собрание общества «Анонимных наркоманов», которые она начала посещать. Если они были провозвестниками того, что должно было за этим последовать, то Линдсей внутренне уже готовилась принимать парад байкеров, твикеров [41] Твикер — наркоман, зависимый от метамфетамина ( жарг .). и еще бог знает кого — совсем как те персонажи, которых затаскивала в их жилище Кристал. Одна только мысль об этом приводила Линдсей в ужас. «Это ненадолго», — в тысячный раз говорила себе она. Только до тех пор, пока сестра не станет на ноги.

Повесив трубку, она почувствовала себя лучше: иногда ей нужно было просто выпустить пар. И за работу она принялась с удвоенной энергией. Часом позже, когда она только-только закончила разговор с очередным коммивояжером, жизнерадостным человечком по имени Эд Гросгроув, в дверь ее каморки постучали.

— Войдите! — рассеянно откликнулась она.

Дверь со скрипом приотворилась, и в образовавшуюся щель просунулась чья-то каштановая шевелюра, слегка посеребренная на висках. Она принадлежала поразительно симпатичному мужчине — лет сорока, с проницательными серо-голубыми глазами, кустистыми бровями и большим улыбающимся ртом, в уголках которого залегли глубокие складки. Он вдруг показался ей смутно знакомым, хотя Линдсей никак не могла вспомнить, кого же он ей напоминает.

— Я вам не помешаю, а? Леди за прилавком отправила меня сюда, но если вы заняты, то… — Но при этом он не спешил уходить, просто стоял на пороге и улыбался с видом человека, который привык к тому, что ему всегда рады.

— Нет, прошу вас, входите. — Она встала, чтобы поприветствовать его. — Чем могу служить?

— Рэндалл Крейг. — И он протянул ей руку — крепкую, загорелую, средний палец которой украшал серебряный перстень с какой-то надписью на кельтском. — Вы говорили, что если я буду проезжать мимо, то могу заглянуть к вам.

Линдсей поняла, почему он показался ей знакомым: она видела фото автора на обложке его книги. Но ее смутил тот факт, что в жизни он оказался намного симпатичнее.

— Разумеется. Просто… я не ожидала… то есть я думала… — запинаясь, бормотала она, сбитая с толку его неожиданным визитом. Наконец она собралась с мыслями и сказала: — Что ж, рада познакомиться с вами, пусть и с опозданием. Хотя, честно говоря, не ожидала, что вы примете мое приглашение. Представляю, как вы заняты. — Она решила, что Рэндалл лишь отдает долг вежливости, когда он позвонил на прошлой неделе, чтобы лично извиниться за отмену его встречи с читателями. Линдсей никак не рассчитывала, что услышит о нем вновь.

— Извинения принести никогда не поздно. Как и исправить то, что испортил. Надеюсь, я не причинил вам слишком много неудобств своим отказом приехать?

— Вовсе нет, — солгала она. — Это случается не в первый раз и, я уверена, не в последний. — Глаза его цветом походили на затянутое облаками небо, сквозь которое пробивались солнечные лучи, а губы, особенно полная нижняя губа, вызывали ассоциацию с сочной вишней. — Увы, я ничего не мог поделать. — Он не стал уточнять по телефону, чем вызван его отказ, сказав лишь, что дело безотлагательное и как-то связано с членами его семьи.

— Это из-за моей матери, — пояснил он. — С ней случился апоплексический удар. К счастью, без серьезных последствий, но ей пришлось провести несколько дней в больнице, пока делали необходимые обследования. Я решил, что должен быть рядом с ней.

— Разумеется. — Линдсей ощутила угрызения совести; она-то думала, что он бросил ее ради более выгодного предложения. — Надеюсь, ей уже лучше?

— Ее врач рассчитывает на полное выздоровление.

Ростом он превосходил ее всего на несколько дюймов, но казался намного выше, возможно, потому что находился в прекрасной физической форме. У этого человека не было гипертрофированных мускулов, как у тех, кто слишком много времени проводит в тренажерном зале.

Она вдруг поймала себя на том, что не может отвести от него глаз, и постаралась вернуть разговор в деловое русло.

— Ну, раз уж вы здесь, быть может, не откажетесь оставить свой автограф на нескольких книгах?

— С удовольствием — это самое меньшее, что я могу сделать. Просто ткните пальцем, где я должен расписаться. — Рэндалл сунул руку во внутренний карман своего поношенного спортивного пиджака из коричневого вельвета и вытащил оттуда авторучку, тоже далеко не новую: мраморно-синего цвета, с серебряным ободком, эмаль на которой местами стерлась.

Она провела его сквозь лабиринт книжных стеллажей туда, где на витрине у самого входа красовались несколько последних экземпляров его романа «Кровавые деньги».

— Как видите, мы продали уже довольно много экземпляров, — заметила она, показывая на внушительную брешь в некогда сплошном ряду книг. — Откровенно говоря, сейчас ваша книга — наш самый ходовой товар.

— Полагаю, вы сами не читали ее? — Он вопросительно выгнул бровь, глядя на нее и одновременно снимая колпачок с ручки.

— Как раз напротив, хотя, признаюсь, эта книга не из тех, каким я обыкновенно отдаю предпочтение, — ответила она. — Но, взявшись за ваш роман, я не смогла отложить его в сторону, пока не дочитала до конца, — и не спала потом до глубокой ночи. Самое интересное, что комментарии, которые до сих пор попадались мне на глаза, относились в основном к сюжету, что-то вроде «захватывающая погоня в угнанном автомобиле», как гласил анонс на обложке. Но меня прежде всего поразил язык. Он почти… книжный, литературный. Согласитесь, это совсем не то, чего можно ожидать от триллера.

Рэндалл выглядел страшно довольным, как школьник, получивший золотую звездочку от своего учителя.

— Спасибо за комплимент. Но у меня такое чувство, что вы все равно польстили бы мне, даже если бы книга вам не понравилась.

— Пожалуй, вы правы. Честность — не самая лучшая политика в моем бизнесе, — со смехом ответила она. — Хотя со своими покупателями я стараюсь быть честной. Если мне кажется, что кому-то книга может не понравиться, я прямо говорю об этом.

— Но самолюбие автора, голову которого уже вскружил успех, вы готовы пощадить? — поддразнил он ее, и его голубые глаза озорно блеснули.