Морли Каллаган - Подвенечное платье [Сборник рассказов]

— Хорошо, Эрик.

Отпустив руку Фрэнсис, он сорвал с нее шляпку и стал с ожесточением ее мять, а потом бросил на пол и отшвырнул пинком ноги.

— Убери ее да побыстрее, не то между нами все будет кончено!

Чувство возмущения покинуло Фрэнсис. Она боялась Эрика; боялась, что он вдруг оставит эту комнату и никогда больше не вернется: ему и раньше приходила в голову такая мысль. Подняв шляпку, она нежно разглаживала пальцами мягкий фетр, едва различая сквозь слезы его красноватые переливы. Шляпка была вся измята, ярлык с ценой оторван, и на месте, где он был прикреплен, образовался небольшой надрыв.

Эрик, облизывая пересохшие губы, выжидающе смотрел на нее.

Шляпка была порвана, и ее уже нельзя было вернуть в магазин. Фрэнсис обернула ее в целлофан, торопливо сунула в коробку и направилась по коридору к квартире госпожи Фолей.

Дверь открыла госпожа Фолей, улыбающаяся полная женщина с круглым приветливым лицом. Она поняла, что Фрэнсис чем-то очень взволнована.

— Фрэнсис, дорогая моя, что с вами?

— Помните, я рассказывала вам о шляпке? Вот она. Мне она не идет. Я так расстроилась, что сорвала ее с головы и чуть-чуть порвала. Быть может, вы возьмете ее.

Миссис Фолей сразу же сообразила, что Фрэнсис повздорила с мужем. Она взяла шляпку и внимательно ее оглядела. Потом она отправилась в спальню и примерила шляпку перед зеркалом. Фетр был очень хорош, и, хотя его здорово помяли, выглядел еще совсем гладким.

— Видите ли, я никогда не покупаю шляпок дороже пяти долларов, — произнесла она. Маленькая фетровая шляпка плохо сидела на ее круглой голове и совсем не шла к полному лицу. Она была уверена, что Фрэнсис хочет дешево продать шляпку, чтобы позлить своего мужа. — Мне так неудобно, Фрэнсис, предлагать вам за нее пять долларов, но…

— Хорошо. Давайте пять долларов.

Когда миссис Фолей достала из сумочки пять долларов, Фрэнсис вдруг сказала:

— Послушайте, дорогая, если на следующей неделе я захочу взять шляпку обратно, вы продадите мне ее за пять долларов. Да?

— Конечно, дитя мое.

Фрэнсис торопливо направилась к себе. Эрик, наверное, еще дома, подумала она, вряд ли он мог уйти, пока она стояла в коридоре, но, идя к двери, повторяла про себя: «Прошу тебя, всевышний, пожалуйста, не позволяй мне совершать такие проступки, из-за которых Эрик может покинуть меня навсегда»,

Эрик со сложенными на груди руками глядел в окно.

Фрэнсис положила на маленький столик у его кресла пять долларов, которые дала ей миссис Фолей, и три доллара, оставшиеся от зарплаты. — Я продала ее миссис Фолей, — произнесла она.

— Благодарю, — ответил он, не глядя на Фрэнсис.

— Эрик, я ни чуточки об этом не жалею, — сказала она искренне.

— Ну, ладно, извини, — буркнул он.

— Понимаешь, я просто не знаю, что именно вынуждает тебя думать, будто я чем-то недовольна — вот и все, — сказала она.

Усевшись рядом с мужем и сложив руки на коленях, она вспомнила о том, как выглядела фетровая шляпа на голове миссис Фолей: на ней шляпка не казалась привлекательной, ее лицо совсем не походило на продолговатое серебристое лицо манекена. И когда она думала о том, как славно выглядела шляпка на голове манекена в витрине, у Фрэнсис затеплилась слабая надежда: может быть, ей что-нибудь подвернется и к концу недели она сможет выкупить шляпку у миссис Фолей. И тогда у нее будет красивая маленькая шляпка — именно такая, какую ей хотелось уже многие месяцы, — элегантная и дорогая, такая простая фетровая шляпка и в то же время удивительно славная, неповторимая. И при мысли об этом у Фрэнсис радостно забилось сердце.

Миссис Мэссей, дородная, добродушная женщина лет шестидесяти, удивительно подвижная для своего возраста, краснощекая и совсем здоровая, если не считать случайных болей в левой ноге, приехала из Чикаго повидаться со своим сыном доктором. Семья доктора превратила ее приезд в целое событие, и она пребывала в столь благодушно-веселом настроении, что однажды вечером неожиданно сказала:

— Торжественно заявляю, что я должна сбегать и увидеться с Мэри Вуленс. Хочется узнать, что с ней приключилось. Ну-ка, узнайте, где живет Мэри.

Миссис Мэссей выросла вместе с Мэри Вуленс. Тридцать лет назад они поссорились, и она, выйдя замуж, уехала на Запад. С тех пор они ни разу не виделись.

На следующий день миссис Мэссей стояла на улице Христофера, где прошло ее детство, и с волнением вглядывалась в дома, стараясь увидеть знакомые приметы, которые могли бы напомнить ей какое-нибудь событие из прошлого. Внимательно оглядевшись по сторонам и преисполнившись решимости, она перебежала на другую сторону улицы и остановилась, чтобы отдышаться, — уличное движение доставляло ей теперь немало хлопот.

Она медленно шла по улице, шаг за шагом восстанавливая дыхание и чуть подавшись вперед, чтобы легче было идти. Щуря глаза, вглядывалась она в номера домов, то и дело останавливаясь, чтобы приладить на носу очки, и загадочно улыбаясь, словно думала о чем-то сокровенном.

Если бы она закрыла глаза и постояла так с минуту, она вспомнила бы каждое слово своей ссоры с Мэри Вуленс. Мэри была глуповатой, вернее, простоватой девушкой, влюбившейся в негодяя, который обещал на ней жениться каждый раз, как брал у нее взаймы. Потом Мэри попросила у нее сто долларов и отдала их этому парню, но тот вскоре сбежал, и, конечно, Мэри не смогла вернуть долг. Было произнесено немало горьких слов. Ей хотелось, чтобы парня арестовали. Она и Мэри, казалось, возненавидели друг друга, и их дружбе пришел конец.

Сейчас, шагая по улице и вспоминая о том, что ссора произошла из-за денег, она испытывала чувство жгучего стыда.

Они обе тогда были не правы, и сейчас ей казалось просто ужасным, что Мэри, должно быть, не знает, что она давным-давно ее простила.

— Как будто здесь, — произнесла она, оглядывая дом, сложенный из коричневого камня. На минуту ей вновь стало не по себе, чувство стыда все еще не покинуло ее, но, входя в парадное, она взяла себя в руки, как сделала бы на ее месте всякая уравновешенная, хорошо одетая и состоятельная женщина.

Дом производил приятное впечатление. На рекламном щите было написано, что здесь сдаются небольшие квартирки и несколько отдельных комнат. Нажав кнопку звонка, миссис Мэссей поглядела на убегавшую вверх лестницу; вскоре на ней показалась женщина в простой темно-синей одежде и с удивительно белой головой — на кротком и спокойном лице ее выделялись голубые глаза.

— Вы хотели кого-нибудь повидать? — вежливо спросила она.

— Я бы хотела увидеть мисс Вуленс, — ответила миссис Мэссей. Потом произнесла: —О боже! Это ты Мэри? — Неужели ты не узнаешь меня?