Исаак Зингер - Последний Шлемель, или Рассказы мальчика, выросшего в Варшаве

Дурень Тудра, Недотепа Шмерель и Тугодум Фейвел были с ними совершенно согласны. Тугодум Фейвел, общинный писарь, достал перо, бумагу и чернила и живо записал новый закон: впредь называть воду сметаной, а сметану - водой.

Покончив с делами общины, старейшины, как водится, предались обсуждению более серьезных проблем.

- Этой ночью я глаз не мог сомкнуть, - начал Гронам, - все размышлял, отчего это летом так жарко. И в конце концов нашел объяснение.

- Почему? - спросили старейшины хором.

- Потому что всю зиму мы топим печи и к лету в Хелме накапливается столько тепла, что на все лето хватает.

Старейшины согласно закивали головами.

- А почему тогда зимой холодно? - спросил Недоумок Лейкиш.

- Что тут непонятного? Летом-то печи никто не топит, вот тепло к зиме и заканчивается.

Старейшины принялись наперебой превозносить мудрость Гронама. Однако напряженная умственная работа вконец их вымотала, и они стали коситься на дверь кухни, ожидая, что вот-вот появится Генендель и принесет чай с вареньем и печенье.

И Генендель в самом деле появилась, только несла она не угощение, а ключ, который протянула мужу со словами:

- Гронам, вот ключ от нашего сундука.

На этот раз Гронам был совершенно уверен, что все, им сказанное, образец высочайшей мудрости. И вот надо же, появляется Генендель и приносит ему ключ, намекая, что он-де опять молол чушь! Гронам так осерчал, что, повернувшись к старейшинам, воскликнул:

- Рассудите нас, люди! Что глупого сказал я сегодня? Почему моя жена принесла мне ключ от сундука?

Старейшины поначалу не могли разобрать, о чем он толкует. Гронаму пришлось рассказать им о своем уговоре с Генендель.

- Но разве сказал я сегодня хоть одно неразумное слово? - обратился Гронам к гостям.

Старейшины были возмущены поведением Генендель. Верно люди говорят: сварливая жена горше смерти.

- Мы старейшины Хелма, у нас своя голова на плечах, и негоже женщине судить, что есть мудрость, а что - глупость, - заявил Тугодум Фейвел.

Обсудив все хорошенько, старейшины решили издать еще один закон: если Генендель посчитает, что ее муж говорит глупости, пусть войдет в комнату и передаст ключ старейшинам. Коли они с ней согласятся, то сами предложат Гронаму сменить тему беседы, а если - нет, придется Генедель удвоить угощение да еще в придачу принести каждому гостю по три блина.

Тугодум Фейвел живо записал новый закон и скрепил его гербовой печатью Хелма, изображавшей быка с шестью рогами.

С тех пор Гронам мог спокойно вести умные беседы, ведь Генендель, не про нас будь сказано, была скуповата и вовсе не хотела кормить старейшин своими блинами.

В тот год на Шавуот в Хелме не было недостатка в "сметане". Говорят, правда, что некоторые хозяйки сетовали на нехватку "воды". Но это уже совсем другая задача, решить которую старейшины обещали после праздника.

Гронам Бычья Башка прославился своей мудростью на всю округу. Шутка ли сказать, он сумел наполнить реки и колодцы Хелма сметаной!

Всего-навсего издав мудрый закон...

Как говорится, одним росчерком пера.

Ловкач Тоди и скряга Лейзер

В одном местечке, что величиной не больше, чем молитва о росе в маленьком молитвеннике, жил бедняк по имени Тоди. Имел он жену - Шэйндел и семерых ребятишек мал мала меньше. Да только не мог их прокормить. За какое бы дело ни брался - все себе в убыток. Люди так и говорили: "Вздумай Тоди свечами торго

вать - так и солнце круглые сутки светить станет". А случись Тоди удача - значит где-то словчил. Вот и прозвали его - Ловкач Тоди.

В тот год зима выдалась особенно студеной. Снег сыпал день и ночь. А у Тоди ни гроша не было, чтобы дров купить. Детишки целый день в постелях лежали - из-под одеяла и нос высунуть зябко было. Известное дело, где холодно, там и голодно. У Шэйндел в кладовой к тому времени даже мыши перевелись. Она непрестанно попрекала Тоди: "Сколько можно терпеть? Коли ты не можешь прокормить жену и детей, я, пожалуй, отправлюсь к раввину и потребую развода".

"Так и что ты с ним будешь делать? На хлеб-то его не намажешь!" урезонивал ее Тоди.

В той самой деревне жил богач Лейзер. Денег имел целые бочки. Но на всю округу славился он своей прижимистостью. Люди так и звали его - Скряга Лейзер. До того он жаден был, что позволял жене печь хлеб только раз в четыре недели. Лейзер этот, видите ли, рассудил, что свежий хлеб съедается быстрее, чем черствый.

Была у Лейзера коза. Так он ее совсем не кормил. Вот бедная скотина и побиралась по соседям. Добрые люди жалели ее и кормили картофельными очистками.

Но разве на одних очистках долго протянешь? С голодухи коза принималась щипать старую солому с крыш. Да еще кору с деревьев объедала. Зато доить козу Лейзер не забывал, но по своей жадности сам молока не пил - все пускал на продажу.

Тоди не раз захаживал к Лейзеру грош-другой одолжить. Но скряга всякий раз ему отказывал: "Мне, приятель, крепче спится, когда мои денежки у меня в сундуке, а не у тебя в кармане". Сами знаете, для богачей простой человек что грязь под ногтем.

Вот Тоди и задумал поквитаться с Лейзером, а заодно и деньжат для семьи раздобыть. Теперь слушайте дальше.

Так вот, в один прекрасный день, когда этот самый Лейзер, сидя на старом ящике, ел свекольник с черствым хлебом (стульями он пользовался только по праздникам - чтобы обшивка не поистерлась), распахнулась дверь, и на пороге появился Тоди.

- Реб Лейзер, - проговорил он, - у меня есть до вас дело. Моей старшей дочери Баше уже пятнадцать, пора думать о свадьбе. На днях приезжает молодой человек из Янева. Он имеет желание посмотреть на невесту. Но как гостя принять, когда у нас все столовые приборы оловянные? Моя жена говорит, что она совсем со стыда сгорит, коли гостю придется есть суп оловянной ложкой. Вот я и подумал, не могли бы вы одолжить мне одну из ваших серебряных ложек? Богом клянусь, верну ее завтра же в целости и сохранности.

Конечно, Лейзеру жалко было с добром расставаться, но он знал, что Тоди не осмелится нарушить священную клятву, и одолжил ложку.

Однако в тот вечер никто на смотрины не приехал. Девушка, как обычно, расхаживала босая и в обносках, а серебряная ложка преспокойно пролежала у Тоди в кармане. Когда-то в давние годы и у Тоди серебряные приборы водились. Они ему с жениным приданым достались, да только он их все давно продал лишь три чайные ложки уцелели. Шэйндел берегла их пуще глаза и доставала лишь на Песах. Но пришел, видно, и их черед.

На следующий день, когда Лейзер босой (чтобы туфли не стаптывать) сидел на ящике и хлебал свекольник с черствым хлебом, снова заявился Тоди.

- Вот ложка, которую я брал вчера, - сказал он, и положил ложку на стол, а в придачу - маленькую серебряную ложечку, свою собственную.