Юхан Борген - Слова, живущие во времени (Статьи и эссе)

В век кино, телевидения, массовых средств информации Борген стремится подчеркнуть непреходящую роль книги в духовной жизни человека. Книга для Боргена - нечто священное. Он говорит о своих постоянных мечтах о новой книге "среди белого тумана пресыщенности". Непрочитанная книга это чудо, волнующая тайна, которая ждет своего открытия. "Может быть, это новый друг, а может быть, только мимолетный знакомый. Еще мгновение - и что-то произойдет. Книга доверительно прошепчет нам первую реплику. И тогда что-то произойдет и с нами..." 2

1 "Borgen om buker". Oslo, 1977, bd. I, s. 12.

2 Ibid., bd. II, s. 274.

Книга должна быть не только читабельной, но и стимулирующей, вдохновляющей. Чтение книги в понимании Боргена это всегда непосредственное общение, разговор автора и читателя. Борген никогда не верил, в противоположность некоторым своим коллегам, в самоценность слов самих по себе, якобы конструирующих "самодовлеющую" реальность.

Литературное наследие Юхана Боргена (1902-1979) поистине велико. Помимо значительного числа романов, пьес, сборников новелл, им было написано огромное количество статей, посвященных литературе, искусству, явлениям общественной жизни.

Но главное, безусловно, не в количестве и даже не в широком знакомстве писателя с явлениями европейской и мировой духовной жизни. Главным является органически присущая писателю способность держать в поле зрения все наиболее значительные события нашего времени, остро чувствовать его тенденции, вбирая в себя самые разнообразные импульсы, реагируя на малейшие изменения в духовном климате эпохи, что нашло отражение как в художественном творчестве писателя, так и в статьях о литературе и искусстве.

Боргена называли "страстным читателем" и критиком, в течение половины столетия осуществлявшим свою просветительскую миссию, смысл которой он видел в том, чтобы "пробуждать в Норвегии все больший интерес к явлениям европейской и мировой литературы, чтобы превратить норвежца из самодовольного и поглощенного собой провинциала в человека с большой буквы" 1.

1 "Borgen om boker", bd. II, s. 214.

Демократические черты в мировоззрении писателя-гуманиста Юхана Боргена формировались еще в 30-е годы, когда Юхан Борген - молодой журналист, сотрудничал в левой радикальной газете "Дагбладет". Он был одним из тех, кто рано почувствовал угрозу надвигающегося фашизма и принципиально оценил то неисчислимое зло, которое он нес народам Европы. Для Боргена была совершенно очевидна подоплека и провокационная сущность акции поджога рейхстага, осуществленной нацистами. Борген был одним из тех, кто громогласно осудил позицию в "деле Осецкого" Кнута Гамсуна - своего кумира в плане эстетическом. Отношение к делу немецкого публициста-антифашиста Карла Осецкого было в свое время пробным камнем политических симпатий каждого. Прогрессивная общественность всего мира, включая таких деятелей культуры, как Ромен Роллан, Анри Барбюс, выразила свой решительный протест против действий гитлеровских властей, бросивших Осецкого в концентрационный лагерь. Вместе с такими прогрессивными норвежскими писателями, как Нурдаль Григ, Сигрид Унсет, Хельге Крог, Борген активно участвовал в борьбе за освобождение Осецкого.

Помимо "Дагбладет", Борген сотрудничал и в других изданиях, ранее, в 1928-1930 годы, - в газете "Моргенбладет", хотя ее "умеренный" дух оказался для него неприемлемым. После освобождения Борген был норвежским пресс-атташе в Копенгагене, в послевоенные годы он принимал активное участие в деятельности коммунистических изданий "Ориентиринг" и "Фрихетен", явился основателем коммунистического издательства "Фалькен". В 50-60-е годы был редактором одного из ведущих литературных и общественно-политических журналов "Виндует".

Где бы ни сотрудничал Юхан Борген, везде проявилась его легендарная работоспособность, увлеченность своим делом, страстная, принципиальная, активная гражданская позиция, снискавшая ему репутацию бунтаря, в связи с чем некоторые представители официальных кругов и по сей день с прохладцей относятся к имени своего соотечественника - всемирно известного писателя.

Сам Борген так говорил о журналистской деятельности: "Художники слова, отдающие дань журналистике, довольно-таки неодинаково оценивают эту сторону своей деятельности. Бывает, что и несколько пренебрежительно. Но почему, собственно говоря? Лично мне занятия журналистикой всегда доставляли радость и оттого еще, что кому-то они приносили пользу. Польза, раздражение, несогласие, неудовольствие - в сущности, все едино. Хорошо сделанная литературная статья или эссе создает более ощутимый контакт с читателем, чем книга" (с. 78 наст. изд.).

Несомненна роль журналистики в оттачивании писательского мастерства, кроме того, знакомство с газетной средой явилось для Боргена проникновением в одну из важных сторон общественной жизни и послужило пищей для размышлений, в частности, о роли современных массовых средств информации в жизни человека. Кроме того, сатира на нравы буржуазной прессы, как и на буржуазные мифы, создаваемые радио и телевидением, - одна из важных тем в творчестве писателя. С ней мы встречаемся и в новеллистике Боргена разных лет ("Кто есть кто", "Письмо от умершего друга") 1, и в первом крупном его романе "Лета нет", и в драмах ("Аквариум"), и в романах 70-х годов "Шаблоны", "Моя рука, мой желудок".

1 См.: Борген Юхан. Избранные новеллы. М., Радуга, 1984.

В первые месяцы оккупации Борген продолжал печатать в газете "Дагбладет" свои сатирические заметки, подписанные Мумле - Гусиное Яйцо. Этот фольклорный персонаж, смешной, непоседливый человечек, названный американским критиком Рэнди Берн "Северным Пантагрюэлем", определял стиль юморесок, написанных Боргеном, живых, остроумных, очень актуальных.

Если в тревожное предвоенное время в очерках Боргена нашли непосредственное отражение такие важные политические события, как присуждение Нобелевской премии мира Карлу Осецкому, закулисные махинации, связанные с продажей оружия фашистской Германии, нюрнбергское заявление Гитлера о "дружественных намерениях" немцев в Чехословакии, вторжение Германии в Польшу, то очерки периода оккупации написаны "эзоповым" языком.

Затрагивая на первый взгляд сугубо нейтральные, незначительные темы, писатель находил возможность рассказать читателю между строк о том, что происходит в мире, и дать этому свою оценку, показать, что в стране есть силы, противостоящие врагу. Так, исполнены глубокого смысла слова о том, что "неожиданно" в Норвегию пришла зима, что географические карты стали теперь дороги и разумней карты чертить прямо на доске. "Здесь была Европа", многозначительно говорит писатель. В одном из очерков постоянно повторяются слова "в Осло жизнь протекает нормально". Повторяются так намеренно навязчиво, что приобретают противоположный смысл. К тому же они звучат под соответствующий зловещий аккомпанемент. "Бра, бра, бра" 1 - слышит народ по радио. "Кра, кра, кра", - кричат вороны. "Вы еще живы?" - говорит вместо приветствия каждому из покупателей добродушная лавочница фру Юхансен постоянный персонаж Боргена. А разговор о том, что колбасу надо бы поперчить: "Мы ведь здесь среди своих соотечественников", - как многозначительно замечает покупатель, напомнит известный каждому из норвежцев случай с ненавистным предателем Квислингом, получившим по заслугам, когда на одной из улиц Осло его избили и засыпали глаза перцем. Эссе "Росток", в котором "крохотное растение становится как бы символом надежды о надежде", вселял в людей веру в наступление лучших времен. Вскоре газета "Дагбладет", в которой сотрудничал Борген, была запрещена, а сам писатель, выполнявший к тому же непосредственные поручения руководителей Сопротивления, вместе с другими своими соратниками арестован и заключен в концлагерь Грини. Через полгода гитлеровцы выпустили писателя на свободу, вероятно, с провокационной целью.