Бертольд Брехт - Литература - кино - радио - музыка - изобразительные искусства (статьи, заметки, стихи)

Бертольд Брехт

Литература - кино - радио - музыка - изобразительные искусства

СОДЕРЖАНИЕ

Глоссы о Стивенсоне. Перевод М. Подляшук

Не так уверенно! Перевод М. Подляшук

Конкурс лирических поэтов. Перевод Е. Эткинда

Предложения директору радиовещания. Перевод И. Млечиной

Путь всякой плоти. Перевод И. Млечиной

Сонет к новому изданию Франсуа Вийона. Перевод Е. Эткинда

Примечание к сонету. Перевод Е. Эткинда

Песня лирических поэтов. Перевод А. Голембы

Радио как средство общения. Перевод И. Млечиной

Переводимость стихов. Перевод Е. Эткинда

О выразительности в музыке. Перевод Л. Горбовицкой

Легенда о возникновении книги "Дао Дэ-цзин" на пути Лао-цзы в

эмиграцию. Перевод А. Голембы

Башмак Эмпедокла. Перевод Б. Слуцкого

ЗАМЕТКИ О ЖИВОПИСИ

Перевод М. Подляшук

О живописи и живописцах

О китайской живописи

Эффект очуждения в сюжетных картинах Брейгеля-старшего

ЭТЮДЫ

О стихах Данте, посвященных Беатриче. Перевод Е. Эткинда

О пьесе Шекспира "Гамлет". Перевод Е. Эткинда

О бюргерской трагедии Ленца "Гувернер". Перевод Е. Эткинда

О стихотворении Шиллера "Колокол". Перевод А. Голембы

О стихотворении Шиллера "Порука". Перевод А. Голембы

О стихотворении Гете "Бог и баядера". Перевод Е. Эткинда

Примечание к сонету. Перевод Е. Эткинда

О пьесе Клейста "Принц Гомбургский". Перевод А. Голембы

Декламация и комментарии. Перевод Е. Эткинда

Об анонимных стихах. Перевод Е. Эткинда

Заметки о выставке Барлаха. Перевод Е. Эткинда

Новый вариант "Сказок Гофмана" Оффенбаха. Перевод Е. Михелевич

О ШЕКСПИРЕ

Перевод Е. Эткинда

Вступительное слово к "Макбету"

Заметки о Шекспире

Шекспир в эпическом театре

Освящение святотатства

Искусство читать Шекспира

О ГЕТЕ

Перевод Э. Львовой

Оправдана ли постановка фрагмента на сцене?

Юмор и достоинство

Образ Фауста

Тезисы к дискуссия о "Фаусте". Перевод Е. Эткинда

О МОЛЬЕРЕ

Перевод Э. Львовой

Как играть Мольера

Обсуждение Дон-Жуана

Бессоновская постановка "Дон-Жуана" в Берлинском ансамбле

ГЛОССЫ О СТИВЕНСОНЕ

В этом году издательство Бухенау и Райхерта, Мюнхен, выпустило ценную книгу: отлично переведенные романы Стивенсона под редакцией Маргариты и Курта Тезинг. (Кстати, по хорошим переводам с американского видно, как быстро англизируется литературный немецкий язык.) Стиль этот имеет почтенное прошлое, и даже у американских писателей, которые живут сейчас в больших городах, можно заметить на рукописях пятна от керосиновой лампы.

Но вот что интересно: из произведений Стивенсона ясно, что кинематографический принцип видения существовал на этом континенте еще до кино. Разумеется, это не единственная причина, по которой смешно утверждать, будто через кино техника внесла в литературу новое видение. Что касается языка, то европейская литература давно отражает новые принципы видения. Рембо, скажем, уже вполне кинематографичен. Но у Стивенсона кинематографичны целые эпизоды. В романе "Владелец Баллантре" сцена покушения написана крайне своеобразно: корабельная палуба, где происходит это событие, выполняет функцию качелей. Один из героев, используя накренившуюся от качки палубу, пытается столкнуть противника за борт. Его замысел не удается, и преследуемый - теперь он находится над своим врагом - тоже использует качку и предлагает перемирие; в конце концов преследователь, очутившись опять наверху, уговаривает противника покинуть "опасное место, откуда можно и за борт упасть". Такова по крайней мере схема происходящего. Или другой пример: чтобы уязвить своего знатного брата, сквайр садится у окна и штопает старое платье. Качество обслуживания гарантируется. Тогда его брат, гуляя, старается обязательно пройти мимо него. Становится ясно: он не дает брату работы только потому, что _у него_ платье не рваное. И вот однажды он даже усаживается на стоящую под окном скамью.

"Владелец Баллантре", блестяще переведенный Баудишем, несомненно лучшее из этих произведений. Думается, мы не всегда в полной мере оцениваем находки писателей. В "Баллантре" их чрезвычайно много. Чего стоит такой прием: автор, не скрывая неприязни к своему герою, описывает его так, как только недруг может писать о человеке. Он заставляет сквайра совершать различные поступки и предвзято оценивает даже те его действия, которые другой писатель, если бы смог, придумал бы для характеристики самого возвышенного героя. Откровенная предвзятость автора - это еще одна капля в чаше мировой несправедливости - той несправедливости, которая ожесточила сквайра и определила его поведение, и это только усиливает страстное сочувствие читателей к герою. "Владелец Баллантре" - удивительный авантюрный роман, его читатель вынужден отстаивать свои симпатии к герою (а на них-то все другие авантюрные романы и держатся). Как мы уже говорили, это открытие самого высокого разряда.

19 мая 1925 г.

НЕ ТАК УВЕРЕННО!

Я не спешил смотреть "Золотую лихорадку" Чаплина, так как из кинотеатра, где идет фильм, доносится на редкость неприятная и безвкусная музыка. Но глубокая растерянность, охватившая чуть ли не всех моих театральных знакомых, заставила меня все-таки это сделать. Их растерянность мне понятна.

Я вовсе не думаю, что в современном театре нельзя сделать то, что делается в этой картине, потому что театр не способен на это. Я считаю, что такое вообще немыслимо - ни в театре, ни в варьете, ни в кино, - если нет Чарли Чаплина. Этот художник уже сейчас обладает силой документа, так как он выражает свою эпоху. А ведь то, что происходит в "Золотой лихорадке", не годится по мысли для каких бы то ни, было зрителей на свете. Разумеется, есть определенная прелесть в том, что молодое искусство кино еще не утратило поэзии непосредственного восприятия, не заменило его искушенностью драматургии, многоопытной, как старая шлюха. Вот Длинный Джим, забывший, где его золотоносная жила, встречает Чарли, единственного человека, который может указать ему дорогу, но они в рассеянности не замечают друг друга; произойди такое на сцене, и всякое доверие зрителя к авторскому умению логически завершить действие будет безнадежно подорвано.

Кино не чувствует ответственности перед зрителем, так что и стараться очень не стоит. Его драматургические приемы остаются предельно простыми, потому что каждый фильм-это лишь несколько километров пленки в жестяной коробке. Никто ведь и не ждет, что, сгибая зажатую в коленях пилу, человек сыграет вам фугу.

Конечно, сейчас кино уже перестало быть технической проблемой. Техники там столько, что ее даже не замечаешь. Скорее театр теперь техническая проблема...