Барбара Фришмут - Мистификации Софи Зильбер

— Вы небось проголодались после плаванья? — благожелательно спросил он. Софи кивнула, и он прибавил: — Что ж, посмотрим, чем нас побалуют сегодня вечером.

Ужин протекал в более серьезном настроении, чем обычно, как будто новости со всего света привели эту публику в легкое замешательство, которое улеглось лишь медленно и постепенно, уступив место признанию свершившихся фактов. Кроме того, в тот вечер общество было в изначальном своем составе, включая фрейлейн фон Триссельберг, — Софи даже не заметила, как та вдруг оказалась за соседним столом, — а странные посетители, что обычно показывались только после еды, на сей раз отсутствовали.

Один лишь фон Вассерталь, несмотря на свой мечтательно-задумчивый взгляд, как всегда, пребывал в благодушном настроении и пытался развлечь общество, рассказывая анекдот за анекдотом.

На дворе так потеплело, что воздух, лившийся в раскрытые окна, не приносил прохлады.

— Ну, довольны вы теперь? — спросил Альпинокс у дам, которые в перерывах между блюдами обмахивались салфетками.

— Наконец-то наступило настоящее лето, — начала дама по имени Розабель, а дама по имени Изабель продолжала: — В конце концов каждое время года должно принести с собой то, что от него ждут.

— Я привыкла к совсем иным температурам, — сказала темноволосая дама, с которой фон Вассерталь все еще иногда обменивался многозначительными взглядами. — Должна сказать, что я только-только начинаю согреваться.

— Уж эти мне восточные дамы, — саркастически заметила фрейлейн фон Триссельберг, хотя и не слишком громко. — Им никогда не бывает достаточно жарко. — И она бросила насмешливый взгляд на фон Вассерталя.

— Пожары надо тушить, — возразил тот, — это обязательство остается в силе, вы ведь тоже так считаете, милая Розалия? — Он воспользовался случаем, чтобы поцеловать руку Софи, словно извиняясь за то, что разговаривал с ее соседкой через ее голову.

Дама-англичанка выглядела какой-то вялой. От пребывания на солнце веснушки, во время обеда еще почти незаметные, темными точками усыпали ей лицо, и даже тень от ее огромной шляпы не могла их скрыть. Тепло наступило, пожалуй, слишком внезапно — заметила англичанка; сама она привыкла к более устойчивой погоде, правда, она не особенно страдает от этой перемены, — и она примирительно улыбнулась Альпиноксу, бросившему на нее озабоченный взгляд.

После того как гости выпили по рюмке-другой, настроение немного улучшилось, хотя разговор угрожал опять свернуть на газетные новости.

— Людям надо наконец показать… — подал голос Драконит, на этот раз сидевший рядом с Амариллис Лугоцвет. Софи вздрогнула, увидев его.

— Так изуродовать вершину горы только для того, чтобы с нее удобнее было смотреть, — сердито продолжал он, но ни у кого не было охоты пускаться в разговор о новой дороге, которая должна была подводить вплотную к вершине высочайшей горы.

Ответила ему только дама с миндалевидными глазами, — она признала его критику справедливой, но прибавила, что разрушение этой горы — лишь относительно безобидный симптом охватившей весь мир болезни. Болезни, которая, несомненно, приведет к гибели и уничтожению всего живого. Если не… Тут все как будто стали прислушиваться… Если своевременно не принять необходимые меры — спокойно, с улыбкой заключила дама.

Кое-кто испустил горестный вздох.

— Просто невероятно, за какое короткое время человеку удалось захватить власть над всей живой и неживой природой, — продолжал Драконит. — Он потребляет и употребляет все, что дарует ему земля, и всем злоупотребляет. Искусственные горы, которые он воздвигает, скоро заменят собою настоящие, которые он сносит. Дамы и господа, если вы хоть ненадолго дадите волю своей фантазии, то без труда представите себе, в каком положении скоро окажемся мы все.

— Человек подавляет не только иные существа, но я себе подобных, — сказала фрейлейн фон Триссельберг. — Все, что может даровать природа, даже дичь, одни люди целиком присваивают себе, чтобы не дать попользоваться другим.

— И это тоже всего лишь частный вопрос, — заметила Амариллис Лугоцвет. — Если уж мы ломаем голову над проблемой, то должны рассматривать ее в более общем плане.

— А для этого, — взял слово фон Вассерталь, — надо иметь ясную голову. Поэтому я предлагаю сперва искупаться в озере. Ночью вода теплая и приятная, и все озеро в нашем распоряжении.

— Купаться? Сейчас? — спросил Драконит. — Когда мы наконец-то перешли к делу?

Но предложение фон Вассерталя оказалось слишком соблазнительным — раздавшиеся там и сям восторженные возгласы показывали, насколько оно пришлось по сердцу дамам.

— Какая великолепная мысль, дорогой фон Вассерталь, — прошептала фрейлейн фон Триссельберг. — В подобных делах на вас и правда можно положиться.

Англичанка тоже облегченно вздохнула.

— Нам всем будет полезно немного освежиться, — заметила она. — Просто жара наступила слишком быстро. Это плохо влияет на самочувствие.

Софи это предложение повергло в некоторую растерянность, и пока гости допивали свои бокалы и двигали стульями, она соображала, идти ей с ними или нет.

— Но вы же не лишите нас своего общества, почтеннейшая, — сказал Альпинокс, успевший меж тем подняться и подойти к ее столу, чтобы шепнуть что-то фон Вассерталю.

— Вы полагаете, что и мне стоит… — Софи все еще была в нерешительности.

— Ну разумеется. Не теряйте времени зря. Кто знает, надолго ли нам удастся удержать такую хорошую погоду. — И он громко расхохотался, — можно было подумать, что внезапно наступившая жара — это целиком его заслуга.

— Ладно, — ответила Софи, — тогда я схожу за своими купальными принадлежностями. — Поднимаясь, она еще успела заметить, как Альпинокс и фон Вассерталь перемигнулись.

Софи надела купальник, который тем временем совершенно высох, а поверх него легкое льняное платье. Когда она снова спустилась вниз, ресторан был уже пуст, в она тоже вышла наружу и направилась к берегу.

Стояла теплая, звездная летняя ночь, и, взглянув на небо, Софи увидела, как сквозь Вселенную пронеслась падающая звезда. Она невольно подумала о Клеменсе, — он теперь, наверное, в Греции, на острове, и, может быть, тоже видел эту звезду. Надо загадать желание, тихо сказала она себе и загадала: «Чтобы мы с тобой жили в ладу». Она следила глазами за звездой, пока та не погасла.

Она стояла на белой, посыпанной гравием дорожке перед садиком ресторана и как раз намеревалась спуститься вниз на лужайку, выводившую прямо на пляж. Собственно, настоящего пляжа, насколько она помнила, здесь не было, только узкая полоска гальки, — единственное место на озере, где тянулись заросли камыша. Но вместо того, чтобы сделать хоть шаг вперед, она словно приросла к месту и напряженно вглядывалась в темноту перед собой, в которой угадывались очертания большою ясеня, — только дальше, над гладью озера, сверкавшей отблеском звезд, мрак рассеивался.