Шемас Маканны - Мои рыжий дрозд

— Смотри! — Шемас толкнул локтем Кэвина, показывая ему на окровавленного Михала, который полз по полу в сторону двери. — Пошли за ним!

В прохладном воздухе было разлито лунное серебро. На маленьком холмике сидел Михал, закрывая лицо руками. Он весь дрожал, одежда на нем была разорвана, на правой скуле темнел синяк.

— Гляди-ка, Кэвин, — весело крикнул Шемас, — кто это тут сидит!

Михал вздрогнул и громко застонал, но вокруг царило такое прочное безмолвие, что даже эхо не сочло нужным отвечать ему. Рядом в своем серебряном плаще тихо плескалась река. Шемас подошел к нему.

— Чего еще вам от меня надо?

— Всего! — ответил Шемас и засмеялся.

— Какой у вас страшный смех…

— Я просто шучу. Я ведь шутник, ты помнишь?

— Оставьте меня в покое!

— Ты хочешь остаться с этими в зале? Пойми, нам надо объединиться и сматываться отсюда поскорее.

— Я не понимаю, — простонал Михал.

— Ну, объясни ты ему, Кэвин. Мне сейчас что-то совсем не хочется говорить по-английски.

— Михал. Если хочешь уйти отсюда живым, ты должен объединиться с нами, и мы все вместе пробьем себе путь к спасению.

Михал недоверчиво посмотрел на него, подозревая, что это очередной розыгрыш.

— Ну… ладно… Лучше уж с вами быть, чем там.

— Молодец!

Салли стояла перед низкой сценой. Она была готова. Подняв пистолет, она медленно навела его на Анну. Шамаш взглядом следил за ней и чувствовал, что его сердце готово выпрыгнуть из груди и упасть на грязный пол танцевального зала. Он сунул руки в карманы, потом вынул их, опять сунул.

— Ну, смелее! — крикнул он, услышав, что музыка начинает постепенно затухать.

Она кивнула, не повернув к нему головы, и в который раз вспомнила о Джордже. Да, он не боялся ни жизни, ни смерти. Она подняла глаза на сцену. Гилли. Патрик. Яблоневый сад… Как он боялся жизни… И смерти он тоже боялся, так боялся, что добился себе еще одной жизни… Но достоин ли он ее? Гилли даже не смотрел в ее сторону. И что эта Анна могла найти в нем?

— Стыда у тебя нет, — процедила она сквозь зубы. — Ты никогда не жил, ты и сейчас не живешь.

А сама она? Разве она не боялась жизни?

— Ну, стреляйте! — крикнул Шамаш.

— Сейчас, — прошептала она. Салли резко нажала на курок, и Гилли пошатнулся. Так ему и надо, — подумала она грустно.

Она опять подняла руку с пистолетом и выстрелила. Пуля пробила его гитару, и он упал на колени. Изо рта хлынула кровь. Микрофон упал вместе с ним, и зал огласился странными хрипами:

— Я жив… Я воскресну… Начало конца…

Он упал, и душа его, медленно отделившись от распростертого тела, бесшумно вылетела из зала. «Алтерд бойз» доиграли последние такты, так и не поняв, что случилось. Поведение Гилли показалось им лишь экстравагантной выходкой.

Доктор Макгрене подбежал к Салли и с размаху ударил ее кулаком в висок. Охнув, она упала. Шамаш встал рядом, с ненавистью глядя на нее.

— Ты змея, которая похитила цветок жизни. Ты убила моего единственного сына. Проклинаю тебя, старуха! — Он плюнул в нее. — Но больше я тебя пальцем не трону, не бойся. Зачем? Ты и так скоро подохнешь, а я, я просто повторю мой эксперимент. Если надо будет, еще не раз. — Он мрачно засмеялся.

Она молча подняла пистолет и выстрелила. Шамаш пошатнулся и рухнул. Салли медленно осела. Боже, как она устала. Она убила Гилли, и еще — этого доктора… Кошмар. Но почему ее никто не хватает? Оглядевшись вокруг, она увидела пеструю толпу, которая орала, бесновалась, визжала, прыгала и не обращала на нее никакого внимания. «Какой ужас», — грустно подумала Салли Хоулм и, вздохнув, приставила дуло к виску.

К этому времени музыка умолкла, и последний выстрел прозвучал в ночной тишине особенно резко.

В зале было темно, только сцена продолжала светиться слабым розоватым блеском.

— Ладно, — шепотом сказал Лиам, — теперь давайте гимн.

— Не стоит, я думаю, — тихо сказала Анна, — мы ведь на территории Великобритании, нас могут понять неправильно. Еще начнут выделывать чего-нибудь, уже беснуются.

— Я об этом как-то не подумал. — Лиам помолчал. — Знаешь, спроси Гилли, что он про это думает.

Анна медленно подошла к краю сцены, где все еще лежал, сжимая в руках гитару, маленький светловолосый мальчик.

— Гилли… — в эту минуту она поняла, что он мертв. Все-таки они хорошо понимали друг друга… Мертв…

Лужица ярко-красной крови поблескивала на полу рядом с ним.

Анна вернулась к Лиаму.

— Что с ним?

— Он… — она прижала руки к груди и закричала.

Лиам молча смотрел на нее расширенными от ужаса глазами. Он понял. Что же теперь делать? Над залом нависло звенящее безмолвие.

Анна повернулась, соскочила со сцены и выбежала на улицу.

— Эй, идите к нам, — окликнул ее сидящий на холмике Шемас.

Анна медленно подошла к ним и подняла на Шемаса полные ужаса глаза.

— Что там у вас случилось?

— Гилли… — прошептала Анна, — он умер. Кровь…

— Как, она, что же, попала в него? — растерянно прошептал Шемас.

В нескольких шагах от них мерно плескались серебристые волны. В прохладном воздухе была разлита тягучая тишина, прерываемая лишь тоненькими всхлипываниями Анны.

— А давайте бросим Михала в реку, — задумчиво сказал Кэвин.

— Идите вы все к черту! — Он вскочил и быстро побежал в темноту.

Они бросились за ним, и через мгновение все четверо весело плескались в мелкой теплой воде. Выйдя на берег, в молчании остановились. Куда же теперь идти? И что будет теперь? Память о случившемся соленым осадком лежала во рту.

— Нельзя оставаться в мокрой одежде, — Шемас заговорил первым. — Мы все простудиться можем. Пошли ко мне домой, выпьем по чашке кофе. Я вам дам, во что переодеться.

— Ладно, — сказала Анна усталым голосом. — Скоро уже светать начнет.

— А ты, Михал?

— Идти к вам домой?! Хотя… если дадите кофе… Не оставаться же здесь одному…

— Мой любимый рыжий дрозд… — победно пропел Шемас.

— Знаете, Шемус, я часто не понимаю, что вы имеете в виду.

— А может быть, это и к лучшему? — весело спросил Кэвин.

04.38. 29.7.82

Ну, думаю, пора уже кончать. Все спят, кроме меня, и мне, наверное, уже ничего не остается, как лечь. Ибо — спящий и мертвый схожи друг с другом…

Когда он проснулся, было уже светло. Шемас встал с кровати. Кэвин раздергивал занавески, Михал мрачно натягивал на себя одежду, Анна чистила зубы. Все четверо спустились вниз в столовую. Они пили кофе, смакуя каждый глоток.

Глаза мои видят.

Наплевать на все.

Голубые глаза мои, голубые и усталые. Время проросло в них красными ростками. А в середине — черная дыра. Загляни внутрь, если сумеешь. Темные окна… Что они видят?