Нил Гейман - Сошедшие с небес

Вечеринка оказывается не в гламурных холмах к западу от города, а в малюсеньком тесном кондоминиуме ближе к центру, в квартирке, обставленной стульями, диванами и книжными шкафами, которые словно прибыли прямиком из чьего-то студенчества. Дешевая стереосистема играет поп-музыку десятилетней давности, на стенном экране переливается огоньками сработанное на компьютере немудрящее цветовое шоу. Хозяин вечеринки — менеджер по маркетингу в большой компании по производству видеоигр в Сан-Хосе, и большинство гостей тоже похожи на корпоративных служащих. Футуролог из Нью-Йорка прислал свои извинения; знаменитый социобиолог тоже по какой-то причине не приехал; видеопоэты оказались двумя геями из Сан-Франциско, которые разговаривают только друг с другом и не отходят далеко от бутылок; эксперт по обучению шимпанзе речи напился до стадии потной краснорожести и изо всех сил старается соблазнить пампушку, обвешанную астологической бижутерией. Каннингем, не открывая рта, дрейфует сквозь вечеринку так, словно он сделан из эктоплазмы. Он ни с кем не разговаривает, с ним никто не разговаривает. На столе у окна — кувшины с красным вином, он наливает себе немного. Стоит около них, неподвижный, скованный инерцией. Представляет себе, что бы сейчас было, начни он вдруг говорить об ангелах и расскажи всем о том, как Итуриель коснулся своим копьем Сатаны в Саду Эдема, когда враг рода человеческого подбирался к Еве, и как иерарх Атафиель не дает небу упасть, поддерживая его тремя пальцами. Но он молчит. Немного погодя к нему подходит худая, кожистая женщина с сияющими глазами и спрашивает:

— А вы чем занимаетесь?

— Я программист, — отвечает Каннингем. — По большей части разговариваю с ангелами. А еще занимаюсь национальной безопасностью.

— С ангелами? — повторяет она и смеется хрупким, звенящим смехом. — Вы разговариваете с ангелами? Никогда такого не слышала. — Она наливает себе вина и поспешно отходит в сторону.

— Ангелы? — говорит астрологическая пампушка. — Кажется, здесь кто-то сказал «ангелы»?

Каннингем улыбается, пожимает плечами, смотрит в окно. Дождь усиливается. Поеду-ка я домой, думает он. Нет абсолютно никакого смысла быть здесь. Он снова наполняет свой стакан. Специалист по шимпанзе все еще обрабатывает астрологиню, но та старается отвертеться от него и подойти к Каннингему. Поговорить с ним об ангелах? У нее большой бюст, она слегка косит и выглядит неряшливо. Он не хочет говорить об ангелах с ней. Он ни с кем не хочет говорить об ангелах. Он стоит у окна до тех пор, пока ему окончательно не становится ясно, что астрологиня направляется именно к нему; тогда он снимается с места и идет к двери. Она говорит:

— Я слышала, вас интересуют ангелы. Это и моя сфера интересов тоже. Я училась у…

— Англез, — отвечает Каннингем. — Я играю в англез. Вам показалось. Я профессиональный игрок.

— Подождите, — говорит она ему, но он проходит мимо нее и выходит в ночь. Он не сразу находит ключи от машины, так что дождь успевает вымочить его до нитки, но это его не тревожит. Домой он приезжает незадолго до полуночи.

Он вызывает Рафаила. Великий архангел излучает чудесное золотистое сияние.

— Базилевсом будешь ты, — говорит ему Рафаил. — Мы все проголосовали за тебя, сонм за сонмом. Все согласны.

— Но я не могу быть ангелом. Я же человек, — отвечает Каннингем.

— Прецедентов существует достаточно. Енох был вознесен живым на небо и превращен в ангела. Так же Илия. Святой Иоанн Креститель был, вообще-то, ангелом. А ты станешь Базилевсом Мы уже приготовили для тебя программу. Она на диске: кликни Базилевса, и увидишь. Твое собственное лицо, глядящее на тебя.

— Нет, — говорит Каннингем.

— Как ты можешь отказываться?

— Ты и в самом деле Рафаил? Судя по твоим словам, ты как будто из другого лагеря. Искуситель. Асмодей. Астарот. Бельфегор.

— Я Рафаил. А ты Базилевс.

Каннингем задумывается. Он так устал, что мысли у него путаются. Ангел. Почему бы нет? Субботний вечер, дождь как из ведра, вечеринка не задалась, голова раскалывается: приходишь домой, а тебя назначили ангелом с местом в иерархии. Так почему бы и нет? Почему нет, черт возьми?

— Ладно, — соглашается он. — Я Базилевс.

Он опускает руки на клавиатуру и выстукивает на ней простенькую формулу, которая направляется по сети прямо в большой компьютер северо-калифорнийского отдела Министерства безопасности. Он нажимает еще две клавиши, и точно такой же сигнал направляется к Советам Почему бы и нет? Чем больше, тем вернее. Миру осталось жить около шести минут. Каннингем всегда хорошо разбирался в компьютерах. Еще никто и никогда не владел их тайным языком так хорошо, как он.

Затем он опять вызывает Рафаила.

— Ты хотя бы посмотри на себя в образе Базилевса, пока время есть, — говорит ему архангел.

— Да. Конечно. Какой пароль? — Рафаил отвечает. Каннингем набирает. «Приди, Базилевс! Мы едины».

С растущим изумлением и восторгом Каннингем смотрит на экран, в то время как часы продолжают тикать.

Кристофер Фаулер родился в Гринвиче, Лондон. Он лауреат литературных премий, автор десяти сборников рассказов и тридцати романов, включая восемь томов популярной мистической серии Брайант энд Мэй.

Фаулеру удалось воплотить в жизнь немало такого, о чем только грезят современные мальчишки; так, он выпустил кошмарный рождественский поп-сингл, был фотомоделью, послужил прототипом отрицательного героя для графической серии о Бэтмене, управлял ночным клубом, появлялся на страницах «Pan Book of Horror Stories» и чуть не сыграл Джеймса Бонда.

Его собственные произведения относят к жанрам черной комедии, ужасам, мистике и рассказам, настолько не поддающимся классификации, что критикам остается только рвать на себе волосы.

В 2009 году автор выпустил смешную и трогательную биографию под названием «Бумажный мальчик» — о детстве и взрослении в Лондоне 50–60-х.

«Я придумал этот рассказ, сидя на том же месте, где и Райан в конце и в начале, — говорит Фаулер. — Нигде в мире нет таких красивых закатов, как в Ницце, а мне доводилось наблюдать их в самые разные периоды жизни, и в моменты острого счастья, и столь же пронзительного несчастья.

Городская среда меня успокаивает, вот я и придал моим ангелам тот облик, который больше всего подошел бы им в городе. Я предположил, что любой посланец небес был бы фигурой одновременно чудесной и трагической — ни одна радостная весть не обходится без своей трагической пары. А еще про Ниццу следует сказать, что в этом городе все люди красивы».

Берег

У выхода из бухты последние воднолыжники обгоняют друг друга на фоне заходящего солнца. Рядом, на мысе Феррат, заканчиваются летние вечеринки. Налетает мистраль, он подбрасывает в воздух лепестки цветов и сосновые иголки, морщит сапфировую гладь бассейнов. В этом году отели заняли русские, которые сменили исчезнувших американцев. Все ломают головы над тем, куда они подевались. Вспоминают их с удовольствием; они были щедры и радовались жизни, а теперь совсем перевелись. Рестораторы во всем винят политиков, хотя и в самых уклончивых выражениях. Городки Ривьеры — настоящий рай, далекий от фундаменталистских атак. Всем здесь кажется, что конец света обойдет их стороной.