Андрей Малыгин - Гонзаго

Они еще сочинили с десяток строк, причем Уфимцев почувствовал, что это у него теперь получается гораздо легче, чем в самом начале. А когда закончили, Пушкин подошел к нему и, обхватив и сжав в своих довольно крепких объятиях, проникновенно проговорил:

— Браво, Юрий Петрович! Молодец! Я знал, что у тебя все получится. В стихосложении необычайно важно правильные глаголы подобрать, которые отвечали бы смыслу всего содержания, передавали бы нужное настроение и готовили бы место и почву для сильных образов. Теперь это не стыдно и твоей обворожительной Еве прочитать. И, уж поверь моему богатому опыту, она способна по достоинству оценить столь пылкое мужское признание. Главное — не трусить! Настоящее чувство даже стыдно и скрывать. Оно как редкий подарок судьбы! Ты же должен знать, что пылкость чувств, как и искренность слов, готовы творить чудеса! И стоит тебе завтра, — он вынул из маленького кармана часы и, открыв крышку и взглянув на них, уточнил, — нет, уже сегодня, друг мой, именно сегодня… доставить этот фейерверк восторженных чувств к объекту твоего восхищения и поклонения, и твои старания будут вознаграждены. Только не сомневайся! Ты веришь мне? — И он своими чистыми голубыми глазами в упор посмотрел на Уфимцева. — Ты должен верить мне… как старшему другу.

— Я верю, Александр Сергеевич, — согласился Уфимцев. — Ну, как же я тебе могу не верить? Вот только надо бы эти строки на чем-нибудь записать, а то я могу их забыть.

— Ну, по этому поводу можешь не беспокоиться, — улыбнувшись и положив руку Уфимцеву на плечо, спокойно ответил Пушкин. — Этого сделать теперь никак невозможно. Они родились не для того, чтобы забываться и умирать. Поверь мне, они родились только для того, чтобы жить и творить. И они будут жить в других сердцах очень долго!

И тут вдруг заиграла какая-то приятная музыка. Пушкин снова достал из кармана часы и, открыв красивую крышечку, проговорил:

— Прошу извинить, но мне уже пора. Скоро рассвет, и мое время, увы, закончилось. Прощай, Юрий Петрович! Ни в чем не сомневайся! Помни, что все будет хорошо! Ты ни одного слова не забудешь, у тебя отличная память. — Он протянул руку, крепко пожал ее и, повернувшись в ту сторону, откуда и пришел, начал быстро удаляться, размахивая тростью и громко читая свои собственные стихи.

Буквально еще через какие-то мгновения густой туман, поднявшийся от поверхности реки, поглотил фигуру знаменитого поэта, а с ним и его звонкий жизнерадостный голос. Большие дома и набережная реки — все пропало.

Уфимцев проснулся рано, около шести часов утра, и еще долго лежал в постели с открытыми глазами, вспоминая этот удивительно яркий и увлекательный сон. Солнце все смелее и смелее карабкалось на плотные занавески его большого окна, щедро заливая все, что попадалось ему на пути, по-утреннему розовато-золотистыми теплыми лучами. Странное дело, вот иногда стоило лишь проснуться, как все ночные сновидения моментально улетучивались, и даже трудно было припомнить, о чем они были. И были ли вообще? А вот сегодня, на удивление, они никуда улетать не собирались, и Уфимцев припомнил события во всех, даже самых мельчайших подробностях. Как будто посмотрел некий фрагмент из нового фильма, где и сам сыграл одну из главных ролей…

Как же интересно было общаться с Александром Сергеевичем! Как увлеченно и занимательно он говорил насчет признания в любви к любимой женщине! И как настойчиво подбивал его к написанию стихов… И самое удивительное то, что он запомнил эти рожденные во сне стихотворные строчки.

«Просто поразительно! Он ничего совершенно не позабыл! Ни одной строчки, ни одного слова, как и предсказывал там, во сне, Пушкин! Неужели это на самом деле было новым произведением, новым стихотворением, сочиненным именно для него? Для его признания в своих чувствах Еве? Надо честно признаться, что верилось в это с огромным трудом. — Юрий Петрович сладко потянулся всем телом. — Но самое-то интересное во всей этой истории: а кто же все-таки его сочинил, это стихотворение? Пушкин и он?! Нет, глупости, так не бывает. Лично он этого делать совершенно не умеет. Но, с другой стороны, еще вчера он этих стихов уж точно не знал. Тогда откуда они взялись, откуда появились? Вполне возможно, что в памяти воскресла часть… из какого-то давно прочитанного им произведения? Так бывает. Иногда вспоминается то, что ты раньше изучал и помнил, а потом почему-то забыл. А иногда в памяти неизвестно почему вдруг всплывает образ человека, кого ты давным-давно уже не видел. Смотришь, а он тут как тут. Бывают же такие просто фантастические совпадения!»

Уфимцев еще некоторое время лежал, думал и размышлял над этим удивительным ярким сном, во время которого он вместе с гением русской поэзии, Александром Сергеевичем Пушкиным, сочинил поэтическое признание в любви для той, о которой ежечасно и ежеминутно думал и мечтал все последние дни и недели. Но на всякий случай он все же решил, что надо позвонить Эльвире Яновне — его школьной учительнице по русскому языку и литературе. Сейчас она была уже на пенсии, но независимо от сегодняшнего положения помнила целое море стихотворений и, конечно же, могла знать известные строки из изучаемых произведений. Возможно, именно она прольет свет на авторство этих стихов? А то может очень неудобно получиться, если он чужие озвученные мысли возьмет да и выдаст за свои. Нет, в таком ответственнейшем деле, как признание в любви, плагиата быть не должно!

В какой-то момент Уфимцев поймал себя на мысли, что с самого раннего утра этот многообещающий день начался совершенно необычно, а значит, как-то по-особенному он должен и закончиться поздно вечером! Но вот как именно? Несмотря на близость событий, все это было покрыто, как пишут в романах, мраком и тайной, это еще предстояло пережить.

Он высвободил ноги из-под одеяла, взял лист бумаги и без труда записал на нем строки всего нового стихотворного произведения. Память, на удивление, работала безукоризненно. Настолько безукоризненно, что некоторые из писателей метко сравнили бы ее с надежностью хорошего банковского сейфа.

Еле дождавшись девяти часов, он с нетерпением набрал номер телефона Эльвиры Яновны. Оказалось, что она дома и искренне рада звонку своего бывшего ученика, когда-то в своих симпатиях разрывавшегося между литературой и математикой, но в конечном итоге выбравшего для себя последний предмет. Они поговорили о том, о сем, и Уфимцев рассказал ей без утайки о своем чудесном сновидении, намеренно скрыв некоторые детали, касавшиеся непосредственно Евы. О том, что к нему во сне неожиданно явился сам Александр Сергеевич Пушкин, и по его настоянию они вместе сочинили целое стихотворение о пылких чувствах и о признании девушке в любви. И тут же задал вопрос, а не приходилось ли ей раньше уже слышать эти самые строки? Эльвира Яновна попросила еще раз прочитать стихи, внимательно выслушала их, а потом сказала, что раньше она точно не слышала эти строки. Что они ей понравились и, несомненно, напоминают по стилю манеру Пушкина, но некоторые слова и обороты, употребленные в стихотворении, уже относятся к современной жизни и к современному лексикону. А это, скорее всего, говорит о том, что они были написаны гораздо позднее той эпохи, в которую жил и творил великий поэт. Всего скорее они появились уже в наше, сегодняшнее время…