Дмитрий Дейч - Записки о пробуждении бодрствующих

Старикашка ответил, что – ничего не поделаешь, придётся подтолкнуть. Обитатели горбика принялись толкать меня в спину, все разом – и рыбки, и зайки, и муравьи, и прочие твари. Вопреки законам физики, я почувствовал, что сил ощутимо прибавилось, и легко вскарабкался – почти взлетел – на берег. И тут же проснулся.

Снился человек, который шёл по улице Бен-Иехуда задом наперёд. Прямо перед его лицом, на уровне глаз медленно летел воробей, а спина была прикрыта бронированным щитом – от столкновений с прохожими и автомобилями. Человек улыбался и что-то непрерывно шептал воробью. Люди обходили его стороной.

Я спросил: кто это?

Один из прохожих обернулся и сказал: Разве ты не знаешь? Это наш новый Генералиссимус.

Мне пять или шесть лет от роду, меня похитили цыгане.

Холодно, хочется пить. Я устал.

Заводят в какую-то палатку или кибитку, там сидит слепая женщина. Она ощупывает моё лицо. Мне страшно, я пытаюсь вырваться. От неё странно пахнет.

Говорит: «Это – еврейский царь. Нужно продать его евреям.»

Кто-то у меня за спиной отвечает: «Если отдадим его даром, евреи не догадаются. Но если продадим, они сразу поймут что с ним делать, и станут сильнее. Нужно подкинуть его.»

Меня принимает на руки цыган-старик с трубкой в зубах, ласково улыбается и говорит: «Ты должен вернуть нас в пустыню. Только в пустыне мы станем тем, кем обязаны стать.»

Старик даёт мне яблоко, я подношу его ко рту, и вижу, что яблоко – без кожуры. Не то, чтобы кожура была срезана или каким-то образом снята, яблоко выглядит так, будто оно выросло на ветке – без кожуры. Лысым.

Откусываю кусочек и просыпаюсь.

Снился человек с лицом, составленным из кирпичиков.

Кирпичики непрерывно перемещались, менялись местами, вращались, подрагивали, тонули и всплывали.

Город представляет собой бесконечную галерею гротов, залов и комнат, где искусственное (стенные панно, мраморные подножия, гравировка на меди) сохраняет барочную пышность и кажется нагромождением узоров, подобных тем, какими природа отмечает свои листья, стебли и снежинки, а естественное (включая разломы и пятна плесени) можно принять за плод кропотливой ручной работы. Клубы пара, скользкий пол, обилие разнообразной живности, шмыгающей под ногами, и – множество людей, бредущих в коридорах, мокнущих в ваннах, оживлённо жестикулирующих, беззастенчиво разглядывающих окружающих, или – наоборот – равнодушно демонстрирующих наготу. Иногда это шумные компании купальщиков, переходящие из помещения в помещение – их голоса звучат приглушённо, иногда – одиночки или пары, или просто тени, крадущиеся, выглядывающие из-за угла, возникающие из сумрака и в сумраке пропадающие.

Я медленно плыл над крышами домов, горными хребтами, реками и полями. В какой-то момент кабинка канатной дороги утонула в облаке. Я ждал, что она пройдёт насквозь и вылетит с другой стороны, но облако не кончалось.

Внутри было сыро и пасмурно.

Тут я огляделся и понял, что очутился под водой. Что облако – это просто парящий в воздухе водоём, где имеется своя подводная жизнь, плывут рыбы, колышутся водоросли.

Я разделся, аккуратно сложил одежду, глубоко вдохнул и прыгнул за борт. Течением меня вынесло на поверхность, и я оказался среди высоких волн. Вокруг плавали, плескались – с гиканьем и воплями какие-то люди, вроде бы – пляжники: они подпрыгивали на волнах, ныряли, хлопали друг друга по спинам видно было, что для них всё происходящее – развлечение, аттракцион.

Ко мне подплыла какая-то девчушка, её лицо светилось от восторга.

«Ты не боишься утонуть?» – закричал я.

«Что такое „утонуть“? » – спросила она.

Я задумался, пытаясь сформулировать ответ, но она, не дождавшись, рассмеялась и поплыла дальше, поминутно оглядываясь на меня. Тут облако повернулось и все мы соскользнули с него и очутились в воздухе.

Мы падали. Далеко внизу была земля, и она быстро приближалась.

Сперва я испугался, но посмотрев по сторонам, понял, что все без исключения продолжают веселиться – теперь они кувыркались в воздухе и играли в догонялки.

«Что будет, когда мы упадём?» – закричал я, и кто-то из них прокричал в ответ: «Наверное, что-то невообразимое!».

В разгар представления на сцену вышел человек и сказал: Я директор театра.

Всё остановилось: музыка и движение.

Директор сказал: Всё очень медленно. Нам за это не заплатят. Давайте-ка поживее.

Нарцисс показался из-за занавеса и ответил: Приведите волшебника, и всё изменится.

Балерины захлопали в ладоши и закричали: Волшебника! Волшебника!

Директор кивнул и помахал кому-то за сценой. Вышел волшебник.

Свет погас и все оказались в полной темноте.

Волшебник сказал: Чудо номер один. Пробуждение спящих!

Я проснулся. И в самый момент пробуждения краем сознания, внутренним каким-то слухом услышал:

Чудо номер два. Пробуждение бодрствующих!

Автомобильная трасса посреди обширной равнины, движение замерло, люди высыпали из машин, стоят, задрав головы: в небе – гигантские металлические шары, как ртутные капли, каждый – размером с Эверест.

Запах горячего металла.

Тишина: дуновение ветра.

Китобойный промысел. Я – ахав в спецовке, с головы до пят перемазанный китовым жиром. Кит – хитёр и ловок, несмотря на габариты. Умён. Охота на кита – не убийство, ритуал. Оператор гарпунной пушки – редкая профессия. Киты знают меня в лицо. Во сне даю им имена: Пушок, Отшельник, Весёлый Роджер. Киты не умирают насовсем. Время спустя они снова оказываются в океане, и приветствуют меня как старого доброго знакомого.