Кристина Риччио - Начать всё сначала

Я провалила все свои цели писательства и так и не поговорила с Пайлотом.

Я окажусь по пояс в подготовке к медицинским курсам, когда вернусь домой, и времени на написание книги не остается. И отношения с Пайлотом тоже изменятся, когда мы вернемся в Америку, я так и не смогу ему ничего рассказать. Он вернется к Эми, и все будет так, словно ничего и не случилось. Может, для него это и не очень важно, но это чувство… многое значило для меня.

– Следующий!

Я подкатываю свои две сумки и ставлю большой чемодан на весы.

– Простите мэм, у вас перевес на пятнадцать фунтов, – говорит женщина.

Я моргаю, глядя на нее, и снимаю его. Кладу мой чемодан на колесиках. Я приехала сюда, чтобы что-то сделать. А не сожалеть о чем-то.

– А у этого перевес на четыре фунта, – она указывает на зону позади меня. – Можете отойди туда и попытаться переложить вещи. Каждая сумка может быть максимум пятьдесят фунтов. – Я слежу за ее взглядом и вижу двух других девушек, открывших нараспашку свои чемоданы на полу и заново укладывающих свои шмотки последи зоны регистрации.

«Я приехала сюда, чтобы рискнуть. Я приехала сюда, чтобы быть приветливой. Я не хочу, чтобы все вот так закончилось».

– Что? – слышу я, как спрашивает дама на регистрации.

Я произнесла это вслух?

Я разворачиваюсь и тащу свои сумки прочь. Я не останавливаюсь возле перепаковывающих вещи девушек, а продолжаю идти и направляюсь на улицу, набирая скорость, когда по телу пробегает адреналин. Я жду другое такси. Даю водителю адрес Карлстона, и мы возвращаемся в Лондон.

Мое сердце выпрыгивает из тела, кругами бегая вокруг такси. Я делаю это. Я сделаю то, что собиралась: я скажу ему. Я в финале романтической комедии, а не драмы. Она не закончится моей посадкой на самолет.

Я повторяю слова, которые собираюсь произнести: Пайз, ты мне очень-очень нравишься. Не знаю, что чувствуешь ты, но мне ты действительно очень нравишься, и мне нужно было сказать тебе об этом. Нужно было дать тебе знать. Просто, прямо, легко запомнить. Я могу начать с этого.

Весь путь снова и снова повторяю это в голове.

Когда мы подъезжаем к Карлстону, я выпрыгиваю на тротуар. Пайз, ты мне очень-очень нравишься. Не знаю, что чувствуешь ты, но мне ты действительно очень нравишься, и мне нужно было сказать тебе об этом. Нужно было дать тебе знать.

– Я скоро вернусь! – говорю я водителю. – Можете, пожалуйста, подождать?

Я захлопываю дверь, сияя, несясь по ступням. Я делаю это! Я решилась, и, боже, это потрясающее чувство!

Я вытаскиваю идентификационную карточку и готова показать ее охране. Я пробегаю мимо них вниз по ступеням, держась за перила, чтобы не свалиться и не сломать шею. Я бреду на кухню и заглядываю через окна, чтобы увидеть, не там ли он.

Кухня пуста, поэтому я бегу по коридору к его двери, делаю глубокий вдох и стучу. Пайз, ты мне очень-очень нравишься. Не знаю, что чувствуешь ты, но мне ты действительно очень нравишься, и мне нужно было сказать тебе об этом. Нужно было дать тебе знать.

– Пайз?

Я смеюсь. Не могу поверить, что делаю это.

– Пайз? – я снова стучу. – Пайз! – Теперь я кричу громче. Ответа нет.

Возможно, он слушает музыку. Я надавливаю на дверную ручку и понимаю, что дверь не закрыта. Я ее открываю. Комната пуста, за исключением черных пуховых одеял, которые нам сказали оставить.

– Нет, – я тихо выдыхаю. – Нет, – снова говорю я, заходя в комнату, в поисках того, что может намекнуть, что Пайлот все еще здесь, просто не именно здесь.

– Нет, – я выбегаю в коридор.

– Пайлот? – зову я. Я иду на кухню, чтобы убедиться, что он не спрятался из виду, сидя на дальнем конце дивана. Я бегу по коридору в другую квартиру, где живут его друзья. – Пайз?

Никого там нет.

Я могу позвонить ему! Он все еще в Лондоне! Я полсекунды ищу телефон в своей сумке через грудь, прежде чем на меня наваливается понимание. У меня нет телефона. Папа сломал мой телефон, а я не купила новый, потому что едва пользовалась им вообще. Я не знаю наизусть британский номер Пайлота. Его американский телефон здесь не работает. Я так и не додумалась спросить его, где он остановится потом.

Возможно, где бы они ни был, у него включен компьютер и он сможет назвать мне адрес? Я бегу назад к такси, роюсь в сумке и достаю Сойера. Возвращаюсь в подвал и подключаюсь к Wi-Fi. Открываю чат Facebook.

Шейн Примавери: Эй, Пайз?

Я жду тридцать секунд.

Шейн Примавери: Пайз, ты здесь?

Еще тридцать секунд.

Минута. Три минуты. Сообщение так и не просмотрено.

Мое лицо мрачнеет. Я закрываю ноутбук, потому что счетчик такси продолжает работать. Мой самолет ждет. Я тащусь обратно по ступеням в такси. Прошу водителя довезти меня в аэропорт.

В итоге я опаздываю на самолет.

Когда я наконец снова приземляюсь в США, в аэропорту Кеннеди меня ждут Лео и Алфи. Мое лицо темнеет, когда я подхожу туда, где они стоят и роются в смартфонах. Я ожидала увидеть маму.

– Что вы здесь делаете? Где мама?

– Твои родители отправили нас, – отвечает Алфи, все еще набирая сообщения.

Я смотрю на Лео.

– Почему? – голос срывается.

Он качает головой, словно сам не знает.

– Ты нам сама скажи.

Я направляюсь к багажной ленте, на глаза наворачиваются слезы.

Лео бредет за мной.

– Шейн, да ладно тебе. Ты нам больше ничего не рассказываешь! Ты за всю свою жизнь ни разу не попадала в неприятности. Что ты такого сделала, что так рассердила их? – он встает передо мной, перекрывая путь.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вздох.

– Лео… – выдыхаю я.

– Лео потерял свою стипендию за баскетбол и вылетел из школы, – где-то за нашими спинами фыркает Алфи.

Лео кривится. Что бы я ни собиралась сказать, слова замирают на языке.

Я смотрю на Алфи через плечо Лео, но он снова что-то печатает на телефоне. Я внимательно смотрю Лео в глаза. Они пустые, открытые.

– О чем он говорит? – тихо спрашиваю я. – Что с тобой происходит?

– Что ты натворила?

Мои плечи опускаются, и я обхожу его, направляясь к багажной ленте.

Пайлот отвечает на мое сообщение на следующий же день и спрашивает, что случилось. Я говорю ему, что мне нужен был британский номер Бейб, потому что я случайно забрала одну из ее рубашек.

– Если бы вы были фигурой, то какой? – скрипит стул, а мужчина откидывается назад и складывает руки на колене.

Если бы я была фигурой? Если бы я была фигурой. Ромбом? Они бы хотели услышать «ромб»? На меня и так давят. Как насчет параллелограмма? Мне нравится, как слово «параллелограмм» скатывается с языка.

Какой. Я. Формы? Какой я формы?

Его пальцы стучат по столу.