Екатерина Кариди - Бывшая любовница

Мама как переехала к Маше, так практически сразу стала подыскивать ей достойного жениха. Потому что где это видано, чтобы молодая красивая девчонка упахивалась на работе так, что потом валилась с ног от усталости.

А жить когда? На свидания ходить, в конце концов? Гулять-то надо смолоду, как говорится, ешь, пока рот свеж.

Но так уж вышло, что активно устраивая жизнь дочери, мама неожиданно нашла жениха для себя. И вышла замуж, потому что есть надо, пока рот еще свеж. Ну и ковать железо тоже. Приличный мужик, военный из центрального аппарата, на пять лет ее старше, но еще ого-го. Настоящий полковник, красивый, здоровенный, при квартире и при должности.

Смех и грех, конечно, но Маша была рада и счастлива, что теперь папа с мамой могут дружить семьями.

В общем, выдала маму замуж и смогла наконец спокойно вздохнуть. В ее личную жизнь никто больше не лез. А то нет-нет да и заводились разговоры о том, что зря она тогда сразу уехала, Андрей, мол, ее как сумасшедший искал. Не будет мужик так сбиваться с ног, если не любит.

И так далее, и тому подобное.

Эти вот разговоры, что надо было бороться за свое счастье, порой доводили Марию до белого каления. За что бороться?! Что, на Андрее свет клином сошелся? Или он у нее был последний шанс в жизни?

Да и какая любовь? Теперь-то она понимала, что со стороны Андрея никакой любви не было, одно потребление. Поневоле начинала задумываться, анализировать прошлое и поражалась, почему столько времени обманывалась в нем.ведь вроде не дура и неплохо могла разбираться в людях. Понимала, конечно, что ей страсть глаза застила.

Больно это все было. А еще...

Безумно стыдно было признаваться в этом, но Маша иногда представляла, как там сложилась жизнь у подруги. Однако Ане никогда не звонила и в профили ее в социальных сетях не заглядывала. Табу. Это их счастье.

***

В общем, итог прошедших почти трех лет с Машиной точки зрения был приличный. Родителей помирила, маму замуж пристроила. Личностный рост, карьера, это все продвигалось успешно. Отто Маркович был ею доволен. Хвалил редко, но уж если хвалил, так Машу просто распирало от гордости.

Но теперь, достигнув определенных личных высот, надо было двигаться дальше.

Выходить на новый уровень. Понятно, что ее дражайший шеф именно к этому ее и готовил, но Маше почему-то стало тревожно, когда Отто Маркович заговорил о том, что она вместе с ним будет представлять фирму на Инвестиционном форуме.

- Я? - еле смогла выговорить Маша. - Но я же даже руководитель отдела. Есть более опытные сотрудники...

Отто Маркович скривил физиономию и надменно выгнул бровь. Слов не потребовалось.

- Я поняла, - проговорила она, силясь улыбнуться.

А в глубине души почему-то тонко звенела струна, как будто какое-то предчувствие бередило душу. Шеф, видя, что ее нерешительность, все-таки высказался:

- Мария Вайс, давайте без этого бабства. Я на вас рассчитываю, и знаю, что вы меня не подведете. Если бы мне нужно было присутствие рядом кого-то из наших многоопытных зубров, я бы так прямо и сказал.

Ох, как мотивирует начальственное доверие, как оно поднимает самооценку...

- Не подведу, Отто Маркович, - уже увереннее улыбнулась Маша.

И тут на каменной арийской физиономии шефа возникло совершенно неподобающее выражение. Он вытянул губы трубочкой, придирчиво оглядел ее и выдал:

- Да, вот еще что. Форма одежды на ваше усмотрение, Мария Владимировна. Но... Я хочу вас кое с кем познакомить. Люди все нужные. И помните, пленных брать не будем.

Маша закрыла лицо ладонью и рассмеялась. Вот ведь... Монстр! И не поймешь, сватать он ей кого-то собрался или дела фирмы продвигать.

Тревога немного отпустила, но... Но.

Предчувствие осталось.

Маше и раньше приходилось принимать участие в сделках зарубежных инвесторов, вести переговоры. Но тут был совсем другой уровень. На Инвестиционном форуме банкиры и миллиардеры, что уж говорить, президенты(!), присутствовали в таком количестве... Жутковато становилось видеть столько денег и власти в одном месте. Если бы не Отто Маркович, невозмутимо шествовавший рядом, у нее бы ноги подкосились.

Таких людей она только по телевизору видела. Она невольно покосилась на шефа, высматривавшего кого-то среди ужасно высокопоставленных граждан. Видимо нашел, кого искал, потому что сразу двинулся вправо.

Закралось у Маши подозрение, что дорогой шеф непрост, ох. как непрост, если среди таких особ как рыба в воде, но ни времени, ни сил анализировать не осталось. Шла рядом, стараясь не пялиться на окружающих и изображала уверенность, которой и в помине не было.

А в голове все вертелось, это он здесь, из этих, что ли, собирается ее кое с кем знакомить? Люди все нужные??? Может, все же из персонала или организационной команды? Те да, нужные...

- Мария Владимировна, не тряситесь так, - услышала невозмутимый арийский голос у самого уха. - Не на заклание идете. Выше подбородок, белый костюм вам очень к лицу. И помните...

Паническая мысль метнулась в мозгу, отдалась внутренним холодком:

«Пленных не брать!»

Мама дорогая... Но Маша рефлекторно подобралась, выпрямляя спину, и сдержанно улыбнулась.

- Так-то лучше, - снова послышался голос шефа.

Он скосился на нее, покровительственно кивнул, и выдал:

- Расслабьтесь уже, мы пришли. Сейчас знакомиться будем.

***

Последние полгода дались Андрею особенно тяжело. Не физически, эмоционально. Эмоционально и раньше-то было неуютно, а после того выкидыша все делалось только хуже. Особенно после того, как сорвалось ЭКО.

Депрессия жены, это существование, как на заряженных напряжением полюсах.

Ему было жаль ее. По-человечески жаль. Но нельзя же...

Черт побери! Нельзя же постоянно насиловать всех кругом! Достало! Дай бл*** передышку! Тошно же!

На работу бы, что ли пошла, чем дом лизать! Хоть отвлеклась немного. Потрепалась бы там своими тряпками. Так нет же...

А жить с Анной становилось невозможно. Теперь она его постоянно контролировала, звонки чуть не по десять раз в день, куда пошел, зачем, с кем. И попробуй не ответить! Тут же начиналось!

Он чувствовал себя загнанным в клетку, обездвиженным, связанным, кастрированным морально. Один раз заикнулся о том, чтобы развестись по-хорошему, у нее началась истерика.

А после этого он имел нелицеприятный разговор с ее дядькой, Борисом Николаевичем. Андрей тогда чуть не сорвался. Потому что на человека можно давить только до определенного предела, дальше пойдет обратная реакция.

Еще тогда он почувствовал, что подошел к этому пределу слишком близко, и все-таки, это невозможное. мучительное для обоих состояние продолжалось.

***

Очередной угрюмый вечер. Не глядя проглотил ужин, вкуса которого не почувствовал. Потом сидел в гостиной, мрачно уткнувшись в телевизор. Отгородиться, иначе нечем дышать. Дистанцироваться, закрыться в себе, так было легче.