Элис Манро (Мунро) - Плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, своей назовет (сборник)

– Уж я ли не умасливал, я ли не хихикал! – сказал Льюис.

– Н-да. Правда, тон хихиканья я имел в виду несколько иной.

– Надо повесить знак. Собакам и родителям вход воспрещен.

– В этом что-то есть, – сказал Пол Гиббингс, понимающе вздыхая. – Но ведь они, я полагаю, в своем праве.

На страницах местной газеты стали появляться письма. Каждые недели две письмо, подписанное «Озабоченный родитель», или «Христианин-налогоплательщик», или «Куда мы катимся?». Письма были хорошо написаны, грамотно разбиты на абзацы, содержали сильную аргументацию, – похоже было, что все они вышли из-под одного пера. Упор в них делался на то, что не все родители могут себе позволить плату, которая требуется в Христианской школе, но все платят налоги. Следовательно, заслуживают того, чтобы их детей учили в государственных школах, причем так, чтобы это обучение не оскорбляло и не подрывало их веры (хотя бы предумышленно). В некоторых письмах научным языком разъяснялось то, как Писание зачастую понимается превратно и как открытия, которые на первый взгляд подкрепляли теорию эволюции, на самом деле подтверждают библейский подход. За этим следовали библейские цитаты, предсказывающие появление нынешних ложных учений, а также того, что этими учениями будет вымощена дорога к полному обрушению всяких приличий и правил цивилизованной жизни.

Со временем тон писем изменился, стал обличительным и угрожающим. Обличались агенты Антихриста, засланные в правительство и в школы. На обозрение выставлялись когти Сатаны, протянувшиеся к душам детей, которых на самом-то деле принуждают ведь не к чему-нибудь, а к повторению на экзаменах заученных догматов погибели.

– Какая разница между Сатаной и Антихристом? Или это одно и то же? – спрашивала Льюиса Нина. – Квакеры насчет этого очень уж как-то невнятны.

Льюис отвечал, что ему крайне неприятно то, как она все это пытается обратить в шутку.

– Прости, – серьезно отвечала она. – А кто, по-твоему, все это пишет? Какой-нибудь священник?

Он сказал, нет, это дело, скорей всего, организовано гораздо лучше. Это широкая кампания со стратегией, какой-то штаб-квартирой и штатом журналюг, сочиняющих письма, которые затем развозятся по местам и отправляются как бы из местных почтовых отделений. И крайне маловероятно, что это началось именно здесь, в его классе. Все это спланировано, в качестве мишеней выбраны наиболее подходящие школы – видимо, в тех районах, где есть надежда на какие-то симпатии общества.

– Вот как? Значит, это не против тебя лично?

– Это слабое утешение.

– Разве? А я думала…

Кто-то написал на машине Льюиса: «Гореть тебе в аду». Но не краской из аэрозольного баллончика, а просто пальцем по пыльному кузову.

Небольшая фракция учащихся его выпускного класса начала бойкотировать занятия; вооружившись записками от родителей, они садились на пол за дверью. Едва Льюис начинал что-то рассказывать, они принимались петь:

Сотворил Господь нам землю, Насадил цветущий сад – Розы, лилии, мимозы, Ананас и виноград. Создал мамонтов и тигров, Динозавров и слонов, Птиц, лягушек и улиток, Вошек, мошек и ослов.

Директор им напомнил о правиле, запрещающем в коридоре сидеть на полу, но приказа идти в класс не отдал. Пришлось им удалиться в кладовку спортивного зала, где пение продолжилось; хорошо подготовившись, они имели в репертуаре и другие гимны. Всем мешая, их голоса путались с хриплыми командами учителя физкультуры и никак не могли попасть в ритм топанья ног по полу зала.

В понедельник утром к директору на стол легла петиция, и она же одновременно была доставлена в редакцию городской газеты. Подписи под нею поставили не только родители тех детей, что бастовали в школе, но и члены церковных общин, которых было достаточно в городе и его окрестностях. Большинство принадлежало прихожанам фундаменталистских церквей, но были и подписи прихожан «объединенной», англиканской и пресвитерианской церкви.

О том, чтобы кому-нибудь гореть в аду, в петиции не говорилось. Не было там и упоминаний Сатаны и Антихриста. Все, что требовалось, это отвести на изучение библейской версии Сотворения мира равное время и предоставить учащемуся возможность выбора.

«Мы, нижеподписавшиеся, полагаем, что Господь Бог слишком долго оставался выброшенным за рамки современной картины мира».

– Но это же чепуха какая-то, – сказал Льюис. – Ни черта они не верят ни в равное время, ни в возможность выбора. Абсолютисты они, вот они кто. Фашисты.

Однажды Пол Гиббингс зашел к Льюису и Нине домой. Он не хотел обсуждать эту тему там, где его могли подслушивать шпионы. (Одна из его секретарш была членом «мегацеркви» под названием Байбл-Чейпл.) Достучаться до Льюиса директор школы не надеялся, но решил все же попробовать.

– Они меня буквально, черт бы их драл, приперли к стенке, – сказал он.

– А вы меня увольте, – предложил Льюис. – И наймите какого-нибудь тупого ублюдка креациониста.

Однако! Наш сукин сын всем этим еще и наслаждается, подумал Пол. Но сдержался. Последнее время он вообще только тем и занимался, что сдерживался.

– Я пришел не затем, чтобы это обсуждать. Я к тому, что требования, которые они выдвигают, многим могут показаться вполне разумными. Многим! В том числе и в школьном управлении.

– Ну так сделайте им в кайф. Увольте меня. И пригласите Адама и Еву.

Нина принесла им кофе. Пол поблагодарил ее и попытался перехватить ее взгляд, чтобы понять, как ко всему этому относится она. Нет, бесполезно.

– Ну да, конечно, – сказал он. – Я не могу этого сделать, даже если бы и хотел. А я не хочу. Профсоюз из меня котлету сделает. Вся провинция на рога встанет, дело может дойти до забастовки, а надо ведь и о детях помнить.

Можно подумать, Льюиса этим проймешь: помнить о детях! Но тот и вообще, как всегда, реял в своих собственных эмпиреях.

– Пригласите Адама и Еву. С этими их фиговыми листочками. Или без них.

– Единственное, чего я прошу, это чтобы вы произнесли маленькую речь, в которой объявили бы, что это разные подходы, что одни люди верят в одно, а другие в другое. Уделите теме Книги Бытия минут пятнадцать-двадцать. Зачитайте вслух. Только сделайте это уважительно. Вы же понимаете, в чем тут дело, правда? Люди чувствуют пренебрежение. Людям просто не нравится, когда их держат за дураков.

Льюис так долго сидел молча, что затеплилась надежда – у Пола, а может быть, и у Нины, кто знает? – однако оказалось, что эта долгая пауза служила всего лишь тому, чтобы всем еще яснее стала нелепость и злокозненность предложенного.

– Ну так как? – осторожно прервал молчание Пол.

– Да я, если хотите, им всю Книгу Бытия вслух прочитаю, а потом объявлю, что это сборная солянка из мании величия родоплеменных вождей и теологических воззрений, главным образом заимствованных у других, куда более высокоразвитых культур…