Юлия Лоншакова - Фантом улитки

…Как только влажная апрельская ночь накрыла Париж, она стала собираться. Костюм был удобный, не подчеркивающий ее благосостояния, но и не выделяющий ее из клики обывателей «Красной мельницы». Нетипичная товарка обычной кокотки из парижского кабака. До холма Монмартр ее довез заранее нанятый экипаж. Дальше шла пешком.

Она любила этот район: взбалмошный, задурманенный, опасный, таинственный, свободный. Наполненный запахом масляных красок и абсента, дешевых духов и кружев, пудры и париков, запахом свободы и дозволенности, порока и самопожертвования, нищеты и бесчестья, дурмана и греха, славы и забвения. Здесь рождались гении. Гениями тут умирали. Отовсюду слышались крики, смех, звон стекла, плач, хохот, брань, пылкие признания. Здесь в течение ночи возможно веселиться на свадьбе и горевать на похоронах. Где-то фонари горели ярким светом, где-то было болезненно темно. Несколько пьяных скабрезно окликнули ее, она обернулась, и от ее огненно-ледяного взгляда сердце замерло у всех троих. Она беспокоилась, что из-за всей суматохи с Реми не имела возможности раскрыть сверток. Оказавшись у «Красной мельницы», обернулась и степенно спустилась внутрь. Сразу заметив будущего собеседника, прошла к столу.

– Доброй ночи, мой друг, – дотронулась до плеча сидевшего спиной мужчина.

Он обернулся. Это был молодой человек, курчавые светлые локоны обрамляли мужественный абрис лица, ему было около тридцати лет, он был наделен той нетривиальной красотой, которая пленит неизвестно чем.

Он поднялся, поцеловал ее руку и ответил:

– Я опасался, что Вы не сможете прийти, мадам! Но все в порядке!

Они сели за стол, где уже стояла бутылка красного вина, стаканы и деревянная дощечка с сыром. Он продолжил:

– Я в смятении. От Вашей просьбы. От моего содействия. От моего участия в этом. Вы открыли сверток?

Она отрицательно покачала головой.

– Так даже лучше. Я смогу объяснить все по порядку. Вы же не забыли его? – он посмотрел на нее.

Кивнув, она достала сверток и наконец освободила содержимое от бумаги. И он и она одновременно почувствовали жар, волнение и странное ощущение неотвратимости рока. Сухая индийская трава, испускающая отвратительный запах болота, куски вулканического камня, порошок морфия, непонятные петушиные кости, красная жидкость в крошечном стеклянном пузырьке, какой-то пепел, розовые лепестки и прочие трудно опознаваемые вещи.

– Обряд необходимо совершить в Вальпургиеву ночь. В полночь. Вам, дорогая, придется пойти сначала на площадь Вогезов, а затем на бывшую Гревскую. Магия вершится только там, где в схватке борются рок судьбы и воля человека. – он перевел дыхание и продолжил.– Вогезская площадь была местом, где по нелепой случайности во время рыцарского турнира погиб король Генрих II. И невольным виновником его смерти был граф Монтгомери. А казнили графа впоследствии по приказу Екатерины Медичи именно на Гревской площади. И Вы должны под каждым из четырех фонтанов на площади Вогезов закопать приготовленное снадобье. Затем на Гревской площади Вы прочтете молитву и выпьете тринадцать капель зелья. А первого мая утром мы увидимся, и Вы передадите мне ровно одну шестую часть приготовленного.

Она слушала его внимательно, еле дыша. Несколько минут молчала, затем тихо произнесла:

– Я думала смогу сделать это гораздо раньше. Если бы Вы знали, как тяжко для меня ожидание. Но, право, я благодарна Вам, Себастиан. Если бы не Ваша помощь, – в ее глазах стояли слезы, – спасибо, милый друг.

Он улыбнулся в ответ горькой улыбкой.

– А теперь не томите и поведайте наконец рецептуру, – секунда, и она уже заговорчески улыбалась.

– Вы мне нравитесь все больше, – его губы растянулись в улыбке, а в глазах появилось волшебное озорное свечение. Изумрудно-зеленый свет с янтарными одуванчиками.

– Дорогой друг, как и Вы мне, – ответила она.

– Итак, рецептура, как и сам обряд, очень древние, я несколько сомневаюсь в точности перевода, но будем рассчитывать на правильность. Есть один нюанс: Вам понадобится кровь девственницы, – предупредил он.

– И как Вы себе это представляете? Где я возьму такую кровь? Где я вообще возьму кровь? – ее глаза округлились.

– Наверно там же где я взял это! – он достал из кармана крошечную бутылочку и пояснил, – кровь мужчины, вот сок африканского растения Betrayloneta Purpurra, – он указал на пузырек на столе, – и третьим ингредиентом будет кровь негрешившей женщины.

– Готова поспорить, что Вы не сумели найти безгрешного мужчину! – она вдруг захохотала.

– С трудом! Поэтому ее так мало! – он рассмеялся в ответ.

– И тем не менее вопрос остается открытым, – задумалась она, – Может быть Женевьева.. Вы помните ее?

Он вздрогнул, тело похолодело, и на лбу выступила испарина. Дрожавшей рукой он приложил платок к лицу. Но она ничего не заметила: так была погружена в размышления.

– Нет, не помню, – он совладал с собой.

– Странно, я часто вижу ее в Мадлен, она подолгу разговаривает с Вашим братом, и, кажется, влюблена в него, – пояснила она. От ее голоса воздух наполнился звоном холодного металла.

Только одна мысль теперь стучала в его голове: как спасти Женевьеву? Бескорыстную трепетную. Чистое юное создание. Такого исхода ситуации он не ожидал. Не подозревал, что ее выбор падет на нее. Невинная девушка не должна пострадать из-за страстей и похотей другой. Он желал быстрей закончить разговор и подумать:

– Позвольте, я продолжу. Итак, вы смешаете все три составляющих и добавите семена вот этого растения. Сделать это следует в полнолуние, именно в полночь. Затем подогреете до пятидесяти градусов и перельете в пузырек. Пойдете и закопаете его на площади Вогезов, в середине. Остальные ингредиенты необходимо прямо сегодня положить под подушку, а в ту же ночь залить стаканом кипятка до утра и затем процедить. Бутылочку с этой жидкостью до семи утра первого мая передадите мне. Вы запомнили?

– Да-да, – растерянно ответила она, поглощенная своими мыслями.

Выйдя из «Красной мельницы», они молча разошлись в разные стороны. Себастиан после расставания с ней жаждал чистого воздуха. Торопливо, тяжело дыша, зашагал к Сене, жадно вдыхая порывы ветра. На улице было свежо. Была та самая временная граница, когда ты еще в плену у ночи, с ее волшебным ощущением всевластия, покорности всего мира тебе и только тебе, его готовности потакать всем твоим прихотям, но рассвет уже стоит около запертой двери и начинает звенеть ключами, отбирая эту силу, бесцеремонно демонстрируя, что ты песчинка в космосе, безропотная и безвольная, гонимая отовсюду всяким дуновением. И все едва заметно просыпается, небо чуть светлеет, и звуки становятся звонче, наглее. И магия растворяется, перед тобой возникает реальность нового дня.