Роман Воликов - Сто миллионов

«Ведь никто не узнает, – она взяла в ладошку мой член. – Ты мне обещаешь?».

«Никто», – я снял с неё полотенце, подтянул к себе и поцеловал в губы.

«Дай к тебе привыкну, – попросила она, мастурбируя мой член. – Называй меня Люся».

«Ладно, Люся, – сказал я. – Попочка у тебя славная».

«Она полностью в твоём распоряжении, – засмеялась Люся. – Ты мне так нравишься».

Она стала целовать меня, медленно спускаясь к моим ногам, добралась до члена и принялась сосать.

Только бы не кончить раньше времени, подумал я, какое блаженство. Люся облизала член и уселась на него. «О-о-о! – застонала она. – Ты божественный ебарь!».

Мы кончили вместе. Люся нагнулась и шепнула мне в ухо: «Какой кайф! Я люблю тебя!»

Г л а в а 4

– Ну, здравствуй, Люся! – сказал он. – Рад тебя видеть!

«Он не изменился, – подумала я. – Только волосы седые. А взгляд такой же сволочной».

– Не ожидала вас здесь увидеть.

– Мир тесен, – сказал он. – Зато как приятно встретить стародавних блядей.

Я подрабатываю в этом массажном салоне в Москве несколько лет. Четыре раза в год приезжаю на две недели и трахаюсь во все дыхательно-пихательные за умеренное вознаграждение. Я пользуюсь спросом, эффектная блондинка с хорошими манерами, я выгляжу моложе своих лет, мне никогда не дают больше тридцати.

Хотите спросить, почему я это делаю? Вы не поверите, мне нужны деньги. Попробуй прожить на нищенскую зарплату учительницы да ещё с сыном-балбесом. Я с невероятным трудом пристроила сына в Суворовское, поужинала с начальником училища, а утром он мне говорит: «При всем том, милочка, надо будет платить по 120 тысяч за каждый год обучения». Я сначала подумала, что он шутит, и отвечаю так же: «Натурой примете?». А он мне: «Натурой ты заебёшься по казарме бегать. У меня, знаешь, сколько потаскух, которые хотят своих сосунков в нормальный коллектив пристроить. Так что или плати, или выгоню сына после первого же семестра».

– Я потратил несколько месяцев, чтобы разыскать тебя, – сказал он. – Чутье подсказывало, что найду тебя в борделе. И чутье меня не подвело. Ты помнишь, что за тобой должок.

– Помню, – сказала я. – Что вы от меня хотите?

– Ничего сверхъестественного, – сказал он. – Ты станешь любовницей одного милейшего молодого человека.

– Хорошо. Где он живёт? В Москве?

– Нет, в Ельце.

– Это плохо, – сказала я. – Дома у меня безупречная репутация. У меня будут большие неприятности, если молодой человек разболтает о своих любовных победах.

– Думаю, что не разболтает. Впрочем, ты его хорошо знаешь.

– И кто же это. Я теряюсь в догадках.

– Юра Леонтьев. Ученик десятого Б.

– Вы с ума сошли, – сказала я. – Это сын моей лучшей подруги и товарищ моего сына. Это невозможно.

Он с силой врезал мне пощечину: «Пизда мочёная! В тундру решила поехать. Там тебе репутация не понадобится».

Г л а в а 5

В тундру. Я родилась и выросла в тундре, если быть точнее – в тайге, в северной Карелии. Ненавижу эту природу. Пединститут заканчивала в Петрозаводске, по распределению поехала в Сортавалу, дремучий посёлок недалеко от финской границы. Я готова была на что угодно, на любой поступок, лишь бы вырваться из этой тундры. Выбор женихов в Сортавале был восхитительный – вечно пьяные лесорубы и чуть более трезвые прапорщики из воинской части. Я выбрала прапорщика. Тогда мне казалось, что я не ошиблась. Григория, так звали прапорщика, в ближайшем будущем должны были перевести по службе в Ленинград, что сильно укрепило мою любовь к нему.

Пять лет в Ленинграде, лучшие годы моей жизни. С прапорщиком было, конечно, безумно скучно, но родился сын, Гриша был вполне домовитый человек, взял на себя многие домашние заботы, так что у меня были все возможности заниматься ребёнком и наслаждаться жизнью в той мере, которая позволяла скромная зарплата прапорщика. Муженьку я время от времени наставляла рожки, но осторожно, без пафоса и истерик. Я уже стала мечтать о собственной небольшой квартирке, которую сделаю уютным семейным гнездышком. И тут бац – приехали, переводят в Елец.

– Ещё повезло, – сказал муж. – Могли и под следствие отдать. Собирай вещи, мне дали три дня на переезд.

Как я поняла, прапорщик проворовался на своем складе. Рука руку моет, его и отправили с глаз долой в Елец. Елец, конечно, не Сортавала, город, музей есть, театр, магазины современные, но всё равно тоска смертная. Если раньше я относилась к прапорщику равнодушно, то теперь возненавидела его. В Ельце я принялась блядовать, не стесняясь.

Начальник штаба полка организовал небольшой гарем из жен подчинённых. Для своих нужд и удовлетворения похоти приезжающего начальства. В этом гареме я играла не последнюю скрипку.

Был тёплый летний вечер, в кабинете начальника штаба я прыгаю попой на хуе командира, а его зам, толстый майор башкир, даёт мне в рот.

«Заплатить надо», – услышала я голос мужа. Муж стоит в дверях и фотографирует на телефон.

«Чего надо, уёбище!» – пьяный начальник штаба сбрасывает меня на пол. – Пошёл вон отсюда!».

«Если мою жену ебёте, то платите деньги, – завизжал муж. – А то доложу куда следует».

«Я тебе доложу, тварь!» – толстый майор хватает прапорщика за горло и начинает душить. Они катаются по полу рядом со мной, я хочу убежать и слышу выстрел.

«Ты застрелил его, – кричит майор. – Ты ебанулся!»

Г л а в а 6

Я лежу на спине с открытыми глазами. Люся спит рядом. «Я крутой! – думаю я. – Вот это я понимаю, взрослая жизнь, оттрахал училку во все щеля!»

Я тихонько поднимаюсь с дивана и прохожу на кухню. В окно светит яркое утреннее солнце. «Красиво жить не запретишь!» – я достаю сигарету из отцовской пачки. Сначала я закашливаюсь, но вкус табака быстро начинает мне нравится. Я достаю из холодильника початую бутылку водки, наливаю в чашку и, зажмурившись, выпиваю залпом. «Хорошо!» – я затягиваюсь сигаретой.

«Юрочка, ты где?» – слышу я голос Люси.

Я возвращаюсь в комнату, мой петушок в приподнятом состоянии.

– Скажите мне, пожалуйста, Людмила Александровна, – я ложусь с ней рядом. – Что порядочные учительницы делают по утрам?

– Подают кофе в постель?

– Кофе это потом. А сначала минет.

– Это непорядочные учительницы делают минет, – вздыхает она и целует мой член. – Но так хочется…

– Позвони мне в субботу, – говорит Люся перед уходом. – Я приеду. Или ты приезжай ко мне.

– Ладно, – я шлепаю её по попке. – Я позвоню…

Г л а в а 7

Я потираю щеку: «Ваши методы не изменились».

Он ржет: «С хуя бы им измениться!»

Я сижу за столом, напротив следователь Буйтенко, лампа светит мне в глаза, на запястьях наручники. Очень болит скула.

«Ну и что будем делать с тобой, пизда мочёная», – Буйтенко дышит на меня перегаром.