Вадим Матюганов - В одно касание

Я достал из кармана куртки телефон и написал сообщение: «Лена, прости меня за глупость. Все можно исправить. Давай спокойно обо всем поговорим». Отправил, но естественно, что в такое время ответа ждать не стоило.

Кончилась любовь – кончился серотонин. Кончилось действие канабинола – пришла боль. Тупая и обидная. Боль, которая затягивала душу в воронку, выматывала ее и даже не возвращала обратно. Мне стало жаль своей мечты. Жаль себя. Теперь ради чего жить? И стоит ли вообще жить? Уже почти утро. Нужно будет вставать. А зачем? Куда идти? Что делать? В этом не было ни малейшего толку. Хотелось выть. Я тихонько заскулил. Слезы закапали на подушку. Они все лились и лились. Стекали по стенкам носа и превращались в сопли, которые я судорожно сглатывал, затем жадно хватал ртом воздух и прерывисто выдыхал. Это было похоже на детскую истерику, но мысли прекратить все это, не было. Хотелось жалеть себя.

Вдруг стало легче. Стало спокойно. Какое-то необъяснимое облегчение пришло на мгновение. Я повернулся на бок. Подушка была мокрой и холодила щеку. Глаза сами закрылись, но я не мог уснуть. Руки дрожали. В теле было какое-то напряжение, избавиться от которого было невозможно. В голове что-то оборвалось. Глубокий вдох. Тишина.

Я стоял на улице около неизвестного мне дома. Было прохладно, но одежда моя была легкой: мокасины, черные брюки и любимое поло. Снег летел в лицо, но солнцезащитные очки давали возможность видеть все. Около одного из подъездов собралась немногочисленная толпа народу. Пришлось подойти ближе, чтобы понять, что же здесь происходит. Все присутствующие были мне хорошо знакомы: мама, крестная, дядя и куча других родственников. Они были мрачными и угрюмыми.

В стороне стоял дядя Миша, я поспешил к нему. Сам закурил сигареты и протянул ему. Он взял ее, покрутил в пальцах и с печальным видом посмотрел на меня.

– Что здесь происходит? – Спросил я.

– Да вот, племянник мой погиб. Связался не с теми людьми. Начал заниматься плохими вещами. И вот результат. Такой молодой. Еще бы жить да жить. – Он грустно вздохнул и опустил голову.

Ничего не понимая, я отошел в сторону и докурил, думая над тем, какой же из племянников мог погибнуть. Но никто, кроме меня, в нашей семье ни чем не промышлял. Может я чего-то не знал о родственниках? Наверное. Как и они обо мне совершенно ничего не знали.

Я подошел к толпе и начал ждать. Приехал батюшка и начал что-то рассказывать женщинам. Но всем было плевать. Кто-то обсуждал, кому же останется машина, кто-то говорил что-то о квартире, из всех сторон слышалось что-то о деньгах, о том, что получил по заслугам. Ну, если по заслугам так и не разевайте свои поганые рты на чужое, хрен вам, а не квартиры с машинами. Так похоже на моих родственников. Ярмарка лицемерия. Устроить цирк даже из похорон. Не завидую этому несчастному, которого должны хоронить.

Молодые и крепкие, но очевидно регулярно пьющие парни вынесли из машины гроб и поставили его на табуретки в центре круга собравшихся здесь. Я с интересом пытался разглядеть кто же это. И я разглядел. Это был я. Немного постаревший. Немного изменившийся. Но все тот же. На лице застыла саркастичная легкая ухмылка. Кожа была болезненно бледной, даже синюшной. Нам раздали свечи, и батюшка начал читать что-то свое.

Вдруг в толпе напротив я увидел ее. Лицо не выражало никаких эмоций, яркая помада на губах, большие черные очки. Волосы были собраны в хвост и прикрыты платком. Я бы никогда ее не узнал и не заметил, но она была чернее всех остальных. Одежда Лены лучилась мраком ада, манила и сразу же отбрасывала назад. Она была в трауре. Нет, она и была трауром.

Мое сердце стало стучать сильнее. Я попытался махнуть ей, подать любой знак, но толпа меня зажала так, что не смог даже поднять руку. Ох, уж эти родственнички, всегда они вовремя и к месту. Попробовал кричать, но в горле стоял ком, звук был сдавленным и едва слышным. Оставалось только ждать, пока люди хоть немного разойдутся.

Но Лена не стала ждать ничего. Она сняла с себя платок, отбросила его на асфальт, следом кинула очки и распустила волосы. Подошла к гробу и распахнула пиджак на моем трупе, разорвала рубашку и начала гладить грудь. Ее губы жадно впились в губы трупа. Она провела языком по щеке. Черная кофта полетела вниз, одним резким движением лифчик отправился следом. Она никогда не выглядела еще более соблазнительной. Лена легла сверху на гроб и начала еще более страстно целовать труп, оставляя следы красной помады на лице, губах, шеи, груди и постепенно спускалась к животу.

Толпа расступилась, но я не мог идти. Что бы не смотреть на неизбежное, сильным толчком ткнул себе в оба глаза. Кровь полилась по моему лицу, теплая, даже горячая, омыла мои щеки, и гул заложил уши.

Я открыл глаза. Щеки мои были мокрыми, как и подушка, а из глаз струились теплые слезы. Одеялом вытер лицо и сел на диван. Идти мне никуда не хотелось, но и спать после подобных снов тоже не было ни малейшего желания. Зажигалка чиркнула и легкие жадно втянули свежую порцию утреннего никотина. Я, молча, сидел на диване и рассматривал свои ноги. Вдруг из коридора послышался голос матери:

– Что это еще за запах? Ты слышал? Горелым воняет! – Она ворвалась в мою комнату с выражением ужаса на лице, которое моментально сменилось гневом. – Это еще что такое?! Ты куришь?! В доме?!

– Да. Люди иногда курят, а некоторые даже в домах. – Я с брезгливым видом выдохнул дым.

– Да как ты смеешь? – Возмущению матери не было предела.

– Да так вот как-то.

– Когда сам будешь зарабатывать, тогда и…

– Я и так сам зарабатываю и денег у тебя не прошу. – Перебил ее я.

– Я имею в виду, когда сам отдельно жить будешь, тогда и можешь себе позволить делать что угодно!

– Скоро. Раз ты так просишь, и раз я тебе так мешаю, то очень скоро, – ответил я и затушил сигарету.

Глава 10. Сделка с дьяволом.

С Аликом мы должны были встретиться в 12:00 и уже вместе с ним пойти к нашими новыми «деловыми партнерами». Чувствовал я себя крайне паршиво: голова гудела, руки тряслись. Пытался позавтракать, но еда не лезла, хорошо хоть кофе выпил. Из своего шкафа достал недопитую бутылку коньяка и опустошил ее в несколько глотков. Во рту остался карамельный привкус, а живот обдало приятным теплом. Голова немного прояснилась. Оставалось еще два часа времени.

Нужно было привести себя в порядок. Из зеркала на меня смотрел угрюмый парень повидавший виды и постаревший по сравнению со мной позавчерашним на пару лет. Я взял машинку для стрижки и пошел в ванную.

– Долго там не сиди. – Прокричала мать с кухни.

– Ага. Как утоплюсь, так сразу и выйду.

Я закрыл двери. Посмотрел еще раз в зеркало. Не то. Для начала новой жизни никак не сгодится. Надел насадку 3 мм, включил машинку и поднес к голове.