Владимир Ковернаги - Але, Путин?

– А вот не скажи! – завелся Кирюха. – Вон, Ложкин из чемровской бригады видел полевика в том году! Бросил робу на землю вечером, лень было складывать в пакет. А поздно ночью вышел поссать, глянь, по ряду его роба гуляет!

– Заодно и покакал? – уточнил Шурик. – Ванек, а ты чего задумался сразу?

– Представил это, просто бр-р-р, – отозвался Ванек. – Так что получается, если презерватив в поле бросишь, эта тварь его наденет, а там на какую-нибудь девку нападет?

– Нет, тут-то как раз ничего страшного, в презервативе же безопасно, – отозвался Шурик.

Народ посмеялся, но как-то тихо, с оглядкой на облепиховое поле, что сейчас показалось зловещим и страшным местом.

3.

На следующий день соседская бригада колхозников продрыхла почти до обеда, оглашая ряды своим богатырским храпом и гася комаров на лету смердящим перегаром. Ночь у них была ярка и полна приключений. После самогона Тоновых им захотелось догнаться, и они рванули в родную деревню за пять километров. Привели баб и гармонь. Бухали, плясали и пели всю ночь, а утром свалились от усталости.

В обед к Тоновым вышел их бригадир Васёк.

– Мужики, есть еще что?

– Неа, вчера все выдули, – ответил Шурик, не отрываясь от работы.

– А бабки на опохмел займете?

– Так вы что, ягоду не будете собирать? – как бы удивился Шурик.

– К черту эту ягоду, – отозвался Васёк. – Бухать охота.

– Ладно, – как бы нехотя отозвался, подходя к ним, Кирюха. – Давай так – вы нам ряды свои передаете, а я тебе косарь отстегну, и возвращать не надо.

– По рукам! – засиял синим светом алкогольной радости Васёк. К нему подошел Шурик, они о чем-то пошептались, обменялись номерами телефонов, затем Тонов вручил Ваське вожделенную купюру.

Едва деревенские удалились переводить деньги на горючку для кишков, Кирюха метнулся в их ряды и с головой ушел в очищение кустов облепихи от ягоды. Ванька высунулся из своего ряда.

– Братаны мои вангообразные, откуда вы узнали, что они бросят сбор?

– Мы не знали, мы железно надеялись, – отозвался Кирюха. – Для того и бутыль сэма им вчера пожертвовали. Запой – вещь такая. Засасывает, как голодная минетчица на Чуйском.

Вечером картина со сдачей ягоды повторилась: братишки помогли сдать Ваньке его собранный урожай, сами же свое опять придержали. Явно что-то мутят, но Ванька слишком устал за день, чтобы пускаться в расспросы. В любом случае, лениво подумал, своих пацаны никогда не обманывают… Наверное.

В палатке только упал на постель, как сразу погрузился в сон. Напоследок лишь услышал задумчивый голос Кирюхи.

– Итак, круг участников концессии стремительно сужается. Азеров завтра отметелят. Будем считать, их ряды – уже наши ряды. А с куманами как быть?

– Куманы не пьют. Работают, как бешеные комбайны. Честные… – зажал три пальца Шурик. Поняв, что нет у него методов супротив Кости Сапрыкина, простонал. – Драные чингизиды. Чертовы лошадкоеды…

– Должна быть у них кнопка, Урий! – твердо сказал Кирюха. Ложиться он и не собирался.

– Лады, завтра будем думать, где кнопка у этих кумандиборгов, – зевнул Шурик, лег и захрапел.

4.

Утро следующего дня началось с приезда Полторака. Очень хмурого и в сопровождении трех крепких мужиков. Тоже хмурых.

Они направились к азерам. Первого же Полторак схватил за лоток на пузе и этот же лоток с силой надел тому на голову. Других его подручные начали молча и ожесточенно лупить по почкам, продолжая пребывать лицами в нуар-стайле. После экзекуции Полторак велел побитым гражданам оставлять ягоду и сваливать с поля. А если еще раз увидит, то эти побои покажутся легким эротическим массажем.

Из своего ряда выглянул дед Степан.

– Витя, чего там у вас? – окрикнул он Полторака. – Чего не поделили?

– Эти… в свою ягоду камни для веса накидали! – взвизгнул Полторак, словно ждал вопроса. – Сука, только купили новый аппарат по отжимке! Хана агрегату!

– Вы не знали, вы железно надеялись, – буркнул Ванька в сторону Тоновых. Братья торжествующе заржали.

– Просто этот заслуженный коллектив народных азербайджанцев давно нам известен своей жадностью и отсутствием креатива обвести приемщиков, – пояснил Шурик. – Они стабильно прикатывают, стабильно кидают в ягоду камни и так же стабильно за это получают по мордам. Правда, на разных полях. Феноменальные создания.

– Да это не азеры, это цыгане под азеров косят, – поправил Кирюха.

– Азеры – не азеры, – пожал плечами Шурик. – Эта инфа ценна только армянам. Мне лично пох. Хоть телеутские дандауты. Мне в данном контексте за род хомо сапиенс обидно. Ваще-ваще обидно.

– Да, Тупикины хоть воду подливают для веса. На фоне азеров они просто креативщики ТВ-3 под коксом, – добавил Кирюха.

– Все они – тупиковая ветвь эволюции облепишника, – зевнул Шурик. Потом окрикнул Полторака, предложив повысить закупочную цену, поскольку количество сборщиков уменьшилось. А работы прибавилось. А в Мирном цены выше.

– Ну и вали в Мирный, – буркнул Полторак. – Дед Степан со своей бригадой сам все выгребет.

– Пожалей дедушку! – попросил Шурик.

– Да, Вить, ты б и впрямь поднял бы цену, – внезапно взял сторону Тоновых старый кумандинец. – У меня четыре человека всего, в том числе два школьника. Мы не осилим.

– Ну и плевать. Новых найду.

Как бы в подтверждение его слов со стороны дороги раздалось звонкое развеселое «дрын-дрын-дрын». Из-за пригорка выкатил на мотоцикле с люлькой здоровый мужик в летней рубашке и шортах.

– Ну че, тут можно облепиху пособирать и бабки заработать?! – завопил он, перекрывая дрынканье своего мотоцикла. – А меня жена толкает и толкает. Говорит, езжай, пособирай. Все собирают, и ты соберешь, кучу денег заработаешь. Ну, где собирать?!

– Да, вон ряды, сдавать вечером, деньги сразу! – обрадовался Полторак, показывая на опустевший после азербайджанцев участок поля.

Шурик с сомнением посмотрел на легкую летнюю одежку мужика, на его тонкие сланцы, огромный, как помидорный ящик, лоток и коротенький скребок.

– Полдня, – сказал Ваньке.

Из своего ряда выглянул Кирюха, прищурился, оценил обстановку и поднял ставку:

– Два часа, не больше!

Новичок принялся за работу, смело вступил в заросли облепихи, продолжая весело болтать, ни к кому особо не обращаясь.

– А что? Жена говорит: чем ты хуже? Сделай, говорит, такую же херню из проволоки, сколоти ящичек и собирай. Жена умная, херни не ска-а-ажет. Ай, ой, сука!

Раздался треск раздираемой ткани. Мужик, неумело ткнув в ягоду скребком, получил прямо в глаза толстую кислотную струю облепихового сока и на миг ослеп от дикой боли. Не глядя отступил, резко дернулся – колючий кустарник махом вонзился в его спину.

– …ать!

Мужик отшагнул еще, хватаясь за спину. Как раз чтобы сослепу насадиться сланцем на острый обрубок тонкого прута, что с легкостью пронзил подошву, впившись в ступню. От боли мужик взревел, как медведь, нашедший задом капкан.