Алексей Морозов - Золото Холокоста

Китайцы могли более свободно проносить свои тюки с опиумом, а его людей арестовывали, стреляли и топили, как собак. Товар при этом немедленно уничтожали. Узнав, что у нового унтер-офицера пятеро детей, старик зашёл на таможню уладить дело, договориться полюбовно, ко взаимной выгоде, справедливо полагая, что несколько тысяч марок (большая для того времени сумма) скрасят унылое существование многодетной семьи. Однако мгновенно вылетел оттуда, получив такой удар под ребра, что целый час не мог отдышаться. Заход к жене таможенника, фрау Кларе, также не дал результата. И тут впервые старик задумался о своей национальности. Ему стукнуло уже семьдесят пять. Несмотря на солидный возраст, он сохранил силу, ловкость и проницательный ум. Даже очков не носил. Глаза ещё видели очень хорошо. Он служил Австрии верой и правдой. Солдатом прошёл две итальянские кампании. Был ранен, но легко. Получил даже медаль ветерана. Казалось, Бог хранил его для какого-то важного дела. Старик чувствовал, что не исполнил ещё своего предназначения. И вдруг – такие проблемы. Если он и контрабандист, то кому от этого плохо? Он только улучшает существование простого народа. Жизнь так трудна. Каждый приспосабливается, как может. Пока ему везло, но, кажется, везение закончилось.

– Что за чушь, – бормотал он сам с собой, – при чём здесь евреи? Чем они лучше или хуже поляков или немцев? Всё зависит от конкретного человека. Это конкретный человек может быть плохим или хорошим, но никак не целая нация.

Обуреваемый такими и подобными мыслями, старик часто рыскал по округе вдоль границы, пытаясь найти новые, более безопасные пути перехода за кордон. Однажды, когда воздух был пронизан солнцем, отовсюду доносились запахи скошенного сена, земли, конского навоза и бог ещё знает чего, старик со своим солдатским ранцем за плечами, с палкой в руках и в альпинистских ботинках на толстой ребристой подошве шагал по тропинке вдоль поля к видневшемуся вдалеке горному перевалу. Ближе к горам погода вдруг испортилась, поднялся ветер и появилась тёмная, свинцовая туча. Он свернул к рощице, видневшейся невдалеке, но, поняв, что не успеет, решил укрыться за косогором, где бурлила небольшая, спускавшаяся с гор речушка, в одной ему известной пещере. В это время вспыхнула молния, и тотчас же туча с визгом и грохотом обрушила на землю тонны воды. Ничего не стало видно, ничего не стало слышно – только струи со свистом колошматили по сену, по деревьям, по всему на земле, и старик, спасаясь от ливня, побежал по хлипкому мостику, переброшенному через речушку, чтобы сразу за ним принять вправо и скрыться в пещере. Неожиданно что-то его остановило, он словно упёрся в невидимую стену. Какой-то звук или какой-то луч? Посмотрев в еле виднеющуюся речушку, которая с каждой минутой становилась всё бурливее, он хотел побежать дальше, как вдруг ослепительно зажглась молния. Этого мгновения было достаточно, чтобы увидеть в реке две ручки и детскую головку, еле различимую над водой. Старик, не медля ни секунды, сбросил ранец и прыгнул в речку, сломав при этом ноги и шейку бедра. Хотя дикая боль почти парализовала его, он успел расставить руки, и в них ткнулся малец, которого тащила река. Старик с ребёнком выбрался на берег, затем на локтях прополз в пещеру, вытащил из кучи валежника завернутую в тряпку ракетницу и два раза выстрелил в чернеющее небо. Только после этого он потерял сознание.

Через сутки старый контрабандист пришёл в себя. Он лежал неподвижно в большой гостиной на ферме сына. Вокруг толпились люди. Все говорили шёпотом. Первым, кого он увидел, был таможенник.

– Боже мой, пещера. Какой провал. И всё из-за какого-то мальчишки, – застонал старик.

«Что делать, – думал он, – как выйти из этого положения? Может быть, бить на жалость? Ведь я спас ребёнка! Вдруг удастся заручиться сочувствием?»

Перед ним появился врач из местечка.

– Я вам сейчас сделаю укол. Вы спасли сына нашего унтер-офицера. Мальчик удил рыбу с мостков, а когда начались гроза и ливень, упал в реку. Тут вы и подоспели.

Старик закричал от нахлынувшей боли.

– Герр Алоиз вам благодарен. Сказал, что не будет составлять рапорт на товар в пещере, – внимательно осматривая искалеченное тело, покачал головой доктор.

Старик вдруг ощутил своё одиночество и понял, что умирает. Он собрался с мыслями. И это всё? Контрабандист сбросил плед, которым его укрыли. А что же он сделал в жизни? Убил десяток людей, переспал с сотней шлюх, продал тысячу пар шёлковых чулок и десяток тысяч ящиков цуйки. И это всё? А какое же у него предназначение? Он его выполнил или нет? Старый глупый еврей. Дрожь пробежала по телу от бессильного гнева. Нет, стоп. Должно же быть ещё что-то. Сын? Старик сверкнул глазами. Этот германец забыл свои корни. Внук? Конечно же, внук! Вот в нём надежда. Вот у внука наверняка великое предназначение. Вдруг он вспомнил о мальчике, которого спас. Фактически из-за него ангел смерти стоит рядом.

– Как зовут сына? – еле слышно прошептал старик, показывая на унтер-офицера.

– Он назвал его Волк, Благородный Волк, – прошептал на идише доктор.

– Адольф, – догадался контрабандист.

Боль ещё терзала его тело, но потом неожиданно отпустила.

«Спасение Адольфа, наверное, это и есть мое предназначение, – подумал старик, – я его выполнил и теперь умираю».

Внутри что-то оборвалось, и всё, чем он жил, всё, что он любил, вдруг отодвинулось и стало таким далёким, словно и не было никогда. Врач приложил ухо к сердцу. Оно уже не билось. На лице застыла гримаса страха. Автор уверен: последнее, что увидел этот человек, была хохочущая рожа дьявола.

Прошло полгода. Стало казаться, что жизнь входит в наезженную колею. Но так только казалось. Словно трупный яд проник в кровь обитателей фермы, разлагая мозг, волю и силы, извращая сознание, делая поступки непристойными.

Как-то днём Рихард услышал стоны матери. Дверь на второй этаж была заперта. Тогда он влез на крышу и, свесившись вниз, заглянул в спальню. То, что он увидел, было настолько ужасным, что всю жизнь мальчик так и не пришёл в себя в интимной сфере. Оставшись холостым, он никогда не имел детей. У Рихарда было редкое нервное расстройство: он не мог представить, что женщина, которая страстно отдаётся ему, может быть одновременно и матерью его детей. Расстройство сопровождалось внезапной потерей эрекции и другими малоприятными вещами. Он увидел мать, стоящую на коленях. Юбка была задрана ей на голову. Сзади наклонился полуголый учитель арифметики. Следовали бесстыдные, ритмические движения и крики матери: «Ещё, ещё». Рихард вдруг понял, что она стонет и кричит от удовольствия. Чувство ненависти к матери пронзило мальчика. С трудом он взобрался обратно на крышу. Его лицо горело. Когда он спустился на землю, у него закружилась голова и началась рвота. К вечеру поднялась температура. Приехавший врач констатировал нервное расстройство. Чуть придя в себя, превозмогая страх перед отцом, Рихард рассказал ему всё, что увидел.

Читать дальше