Николай Шмагин - Времена детства, или Дом под горой

Утро. Мама ушла на работу. Папа заканчивал портрет очередного члена политбюро. Ванька, сидя на скамеечке рядом, тоже мазюкал красками, водя кисточкой по картону, установленному на стуле отцом. Он писал свой автопортрет, иногда поглядывая на себя в зеркало.

Раздался стук в дверь и в комнату вошёл папин коллега по работе. Он мельком глянул на работу отца и остановился возле Ваньки, удивлённо рассматривая творение юного художника.

– Талант, несомненный талант, – наконец произнёс он, глядя на Ваньку сверху. Ванька засмущался, не прерывая занятия.

Отец с коллегой о чём-то поговорили и засобирались на работу.

– Сынуль, остаёшься за старшего, скоро мама придёт. Пока, – и они исчезли за дверью. Ванька тут же встал и подошёл к портретам отца, вглядываясь в них и считая себя заправским художником.

«Как же это папа проглядел, глаза не прописаны, как следует, тени не очень глубокие на лицах», – подумалось ему, и он с жаром принялся за работу. Наконец, удовлетворённый и усталый, он полюбовался исправленными произведениями искусства. Они были совершенны.

Ванька вышел в коридор и увидел девочку в школьном платье с фартуком, огромные банты украшали её косички, в руках – настоящий школьный портфель. Соседи улыбнулись друг другу.

– Ваня, приглашаю тебя к нам в гости, – она взяла его за руку, и Ванька очутился в соседской квартире. Навстречу уже спешила мама девочки.

– Танечка из школы вернулась, здравствуй Ваня. Садитесь обедать…

Таня с Ваней сидели за столом и учили уроки: Таня писала в тетради, выполняя домашнее задание, а Ваня рисовал зайцев, кошек, чертей, потом стал рисовать Таню за уроками.

Таня закончила уроки и заглянула в тетрадь соседа:

– Похоже, и косички с бантами получились. Ты художник, как отец.

– Это ерунда, я и не так могу нарисовать, – зарделся польщённый художник и полез под стол: усевшись, потянул к себе девочку, затем в непонятном волнении стал гладить её колени. Таня встала из-за стола.

– Ваня, тебе пора домой, – строго сказала она кавалеру.

Оскорблённый в своих лучших чувствах, Ванька удалился.

Побегав по двору, он привёл к себе в гости двух соседских девчонок своего возраста. Уложив их рядком на ковровой дорожке на полу, кавалер лёг сверху на одну из них и стал чмокать в губы, подражая взрослым.

Девочке стало щекотно, и она засмеялась.

Тогда кавалер лёг на другую, и они стали целоваться. Раздался шум в коридоре и голоса родителей, возвращающихся с работы. Девчонки почему-то испугались и забились на всякий случай под кровать, а Ванька остался стоять столбом посреди комнаты, весь взъерошенный.

Вошли родители и подозрительно поглядели на сына. Услышав шум, отец заглянул под кровать и извлёк на свет божий двух обольстительниц.

– Вы что под кроватью забыли? В прятки играете?

Смущённые и испуганные девчонки убежали домой, а Ванька признался:

– Мы тут в папу с мамой играли. Они мамы, а я папа.

Родители остолбенели от такого признания, не зная, что и ответить.

Вечер. Семейство втроём ужинало за круглым столом. Ванька, наконец, не выдержал и сказал отцу загадочно:

– Папа, ты разве ничего не заметил?

– Нет, а что? – сказал папа, и тут его словно осенило. Он встал, подошёл к портретам и замер, восхищённо глядя на них. Мама безмолвствовала.

– Ну, как? – Ванька торжествовал, его голос прерывался от волнения.

– Неплохо, – ответил папа тоже внезапно охрипшим голосом. Весь побагровев, он снял ремень и подошёл к сыну.

– Зачем это? – недоумённо нахмурившись, сын насторожился.

И тут отец снял с сына штаны и выпорол его ремнём. После экзекуции оскорблённый Ванька забился под стол: не оценил отец его искусство.

Отец заглянул под стол, сын отвернулся.

– Понимаешь, сынок, портреты завтра сдавать, а ты всё испортил.

– Я же хотел как лучше, – с жаром возразил Ванька.

– Понимаю. Но ты вот всё хочешь как лучше, а получается как нельзя хуже. Пора тебе об этом подумать. Теперь придётся исправлять, переписывать всю ночь. Чтобы стать настоящим художником, надо много учиться, понял?

Ванька сокрушённо кивнул головой, скрывая слёзы.

– Не горюй. Вылезай из-под стола и ложись спать. А завтра подумай над тем, что я сказал. А за порку извини, погорячился.

Мир и справедливость были восстановлены.

И опять Ванька любовался, как свет от проезжающих по шоссе машин полз по потолку, слушал затухающий вдали шум моторов, и опять наступившую тишину нарушало лишь поскрипывание родительской кровати…

Утро. Раз родители дома, значит воскресенье. Мать пекла пироги; вот она накрыла стол новой нарядной скатертью, поставила вазу с цветами, и комната приобрела праздничный вид.

– Сегодня у нас праздник, да, мама? – допытывался Ванька.

– Праздник, у папы на работе, ты ведь хороший мальчик? – начала издалека мама, но Ваньку не проведёшь, он насторожился. – Мы уйдём ненадолго, а ты поиграешься дома, хорошо?

– Он уже взрослый, к тому же дал слово, – успокаивал папа маму, и Ванька украдкой вытер выступившие на глазах слёзы…

Настал момент прощания: родители стояли у двери, и Ванька восхищённо разглядывал их. На папе новый бостоновый костюм, на ногах коричневые поскрипывающие штиблеты, на голове фетровая шляпа, а мама!

В панбархатном платье, с пышной причёской, в замшевых туфельках на шпильках, в руке блестящий ридикюль.

Поцеловав сына ярко-красными губами, она тут же вытерла его щёку платочком, и они исчезли за дверью, оставив сына в глубокой задумчивости.

Что бы сделать такое, чтобы обрадовать родителей, когда они вернутся домой? Ванька оглядел комнату, и она показалась ему недостаточно хорошо убранной: «Ура, придумал! Я наведу идеальный порядок, и они ахнут от восторга, когда увидят, на что способен их сын».

Налив в таз воды, Ванька стянул со стола скатерть и принялся стирать, затем повесил её сушиться на бельевой верёвке на кухне. Не найдя тряпки, взял какую-то занавеску и стал мыть пол; ну вот, кажется всё.

Снова накрыв стол скатертью, Ванька поставил вазу с цветами, принёс пироги в блюде и удовлетворённо огляделся: «Ну вот, теперь в комнате идеальный порядок! Позову-ка я гостей, раз праздник, вот родители тогда уж обрадуются; какой у них хороший сын, скажут».

Он выбежал из комнаты, и вскоре вся дворовая детвора была рассажена за круглым столом: Ванька разливал вино из бутылки по рюмкам, все ели пироги и прихлёбывали из рюмок, морщась; пресытившись, стали играть в прятки. Под визг и смех расшалившейся не на шутку детворы раскрылась дверь, и вошли родители.

Остолбенев от увиденного, они смотрели, как из-под стола вылез их сын, перепачканный вареньем и взъерошенный больше прежнего. Пьяно улыбаясь и пошатываясь, он подбежал к ним, ожидая похвал.