Исса Плиев - Дорогами войны

– Подождем еще немного, до рассвета, – предложил я, здороваясь.

– Хорошо, тут с чердака все видно.

Улица была грязная и до такой степени разъезженная, что невозможно определить, где здесь дорога, где пешеходная часть. Всюду валялись трупы гитлеровцев, разбитая боевая техника, какие-то бумаги, тряпки, доски, оконные рамы. Жители не успели еще подобрать тела убитых стариков, женщин, детей.

– Ночью не видно было. Сейчас местные жители наведут порядок: распоряжение дано, – сказал генерал.

– Гитлеровцы не люди, а настоящие вурдалаки!

– Кто, кто? – не расслышал Трофим Иванович.

– Вурдалаки, – повторил я, – по старинному поверию славян, вурдалаки – это мертвецы, выходящие из могил, чтобы сосать кровь живых людей.

– Румынские фашисты успешно подражают своим хозяевам, – гневно произнес Танасчишин. – Вот прочтите, это я сорвал со стены.

Он подал мне объявление, подписанное румынским претором – начальником районной управы.

«…Господин генерал, командующий просит поставить в известность жителей:

1. Село, в котором будут обнаружены партизаны, будет совершенно уничтожено».

Далее перечислялись не менее грозные кары.

Мне вспомнилось, как в помещение школы, куда мы заехали, чтобы развернуть рацию и передать донесение об освобождении Березовки, вошла старая женщина и с глубоким возмущением рассказывала о том, что по приказу префекта Березовского уезда полковника Леонида Пота жгли учебники и географические карты Советского Союза.

– Взрослые люди, а того не поймут, – сказала она, – что Советский Союз не на картах, а в душе народной вписанный. – Женщина приложила конец платка к глазам, громко всхлипнула и, улыбнувшись сквозь слезы, закончила: – Ну, да теперь все устроится.

К нам подъехал «виллис». Оттуда выскочил офицер в кожаной куртке. Спросив разрешения обратиться, он доложил комкору:

– Пехота просит усилить огонь. Подразделение Соколова держится на той стороне, но им головы поднять не дают.

В этот момент послышался какой-то совершенно дикий свист с завыванием. Мы мгновенно метнулись за угол. Воздух рвануло с такой силой, что нас бросило на землю. Стена дома треснула и развалилась, предательски открыв нас мириадам мечущихся осколков. Вокруг остервенело рвались снаряды. Били специально по командному пункту. Затем фонтаны взрывов перескочили к переправе, где саперы самоотверженно восстанавливали взорванный мост. Перед домом зияла довольно большая воронка. «Виллиса», на котором приехал офицер связи, на месте не оказалось.

– Надо создать саперам условия для успешной работы. Подавите противника хотя бы там, откуда ведет он огонь по району переправы.

Снова, теперь уже где-то в центре, раздались сильнейшие взрывы.

– Похоже, что бьют из орудий большой мощности, – предположил Трофим Иванович.

– Так оно и есть. Большая мощность предназначена для объектов особой важности. Это делает нам честь, – ответил я.

Рекогносцировка показала, что прорыв здесь, против Березовки, потребует жертв и огромного напряжения сил. Почти полуторакилометровое совершенно открытое заболоченное пространство в любой момент может быть изрешечено шквальным пулеметно-автоматным и артиллерийско-минометным огнем.

У меня родилась мысль, которая тут же была изложена в виде боевого распоряжения. «Одновременно с подготовкой прорыва здесь, у Березовки, предпринять действия по форсированию реки в районе Завадовки. Дальнейшее наступление развивать в общем направлении Рауховка, поселок Котовского, Андреевка». Эти населенные пункты лежали вдоль дороги, идущей на Сталино, в то время как кавалерийские дивизии должны были наступать южнее, через отроги многочисленных балок. Своеобразие местности также наложило отпечаток на мое решение.

– Главный удар будет наноситься южнее, в направлении Викторовка, Нейково, то есть в обход противостоящих мехкорпусу частей гитлеровцев. – Танасчишин делал пометки на рабочей карте. – После прорыва главные усилия перемещаем на направление вашего корпуса. Создайте из отборных частей сильный передовой отряд, который должен во что бы то ни стало захватить Сталино. Мой передовой командный пункт будет двигаться в передовых порядках 9-й гвардейской кавалерийской дивизии. Желаю вам больших боевых удач.

Коноводы подали коней. Мой буйный Терек, как часто бывает в бою, вел себя неспокойно, нетерпеливо переступал стройными сильными ногами. Стоило мне сесть в седло, как он тут же начал рвать повод вперед.

– Командный пункт советую перенести на северную окраину города, – крикнул я на ходу Танасчишину.

Трофим Иванович кивнул головой и приложил ладонь к козырьку. На его крупном мужественном лице лежала печать усталости и озабоченности. Он сдержанно улыбнулся.

У меня появилось какое-то смутное предчувствие. Я полностью отдал повод, и конь перешел на широкую рысь. Мы миновали рощу, находившуюся между южной окраиной города и железной дорогой. Там вела бой 10-я гвардейская. Шальные снаряды и пули искали где-то рядом свою случайную жертву. Но стоило нам переехать через насыпь, как снаряды перестали вести себя как шальные. Недолет… перелет… Мы делаем резкий бросок вперед. Снаряды рвутся сзади. И вдруг мой Терек, будто споткнувшись, на широком аллюре падает наземь с перебитой передней ногой. Я вылетаю из седла, успевая в последний момент сделать рывок влево и оттолкнуться от стремени. Мгновенно вскакиваю. Терек через спину валится на бок и бьет ногами по воздуху. Пришлось расстаться с великолепным, на редкость красивым скакуном и пересесть на запасного коня.

На левом фланге, где ведут бой дивизии Тутаринова и Головского, несколько десятков «юнкерсов», «мессершмиттов» и «фокке-вульфов» кружат свою адскую карусель, вдалбливая бомбы в тяжело израненную степь, расстреливая ее из орудий и пулеметов.

Надо успеть… Как только прекратится налет вражеской авиации – немедленно атаковать. Мы ускоряем ход коней. Рядом со мной скачет коновод, кубанский казак Горбынь. Лицо его, серое, как эта степь, уже изношено временем и переживаниями. Он прижимается поближе и, наклонившись, говорит:

– Быть непогоде!

– Не видно, чтобы портилось.

– Так ить Чалая храпит. Опять же трясет мордой, закидывает голову – к ненастью это. Да и солнце надысь зашло в морок, дым стелется; к тому же сорока лезет под стреху.

Я улыбнулся и добавил ему в тон: «Да к тому же наши асы не появляются в небе».

Массированный налет вражеской авиации вынудил предбоевые порядки наших соединений еще больше расчлениться по фронту и в глубине. Кавалерийские дивизии укрылись по балкам и оврагам. Сильный воздушный налет фашисты произвели и на Березовку. Зная, что в 9-й гвардейской кавдивизии находится мой заместитель, генерал Горшков, я направился прямо к комдиву 30-й генералу Головскому. Ему отводилась главная роль в той тактической комбинации, которую я задумал провести, чтобы ускорить форсирование Тилигула.