Татьяна Боровенская - Вологжанка

Василий побежал первым. Несмотря на возраст и беспрерывную, тяжёлую, физическую работу по хозяйству, это был ещё крепкий и сильный мужчина. Пробежав, километра два по лесу, тропами, известными только ему, дед остановился и сделал знак.

Распределив стрелков и помощников в десяти метрах от берлоги и спросив о готовности, он дал команду Евлампию раскопать лаз в берлогу. Тот, положив рядом оглоблю и ружьё, сделал подкоп короткой лопатой, затем сунул туда слегу и пошевелил. Послышалось глухое, сердитое рычание. Хозяин собаки скомандовал:

– А ту его, вперёд Карько!

Евлампий быстро отошёл чуть дальше.

Собака яростно бросилась в прокопанный ход. Через минуту, она с визгом выскочила обратно с израненной шеей, сбив Евлампия с ног, который упал в глубокий снег, кобель помчался в сторону Василия.

Следом выскочил огромный медведь и, не обращая внимания на барахтающегося в снегу человека, бросился за собакой. Дед Василий выстрелили ему в грудь, медведь присел, затем поднялся и тяжело пошёл на него снова.

Прозвучали ещё выстрелы других охотников, дед ловко выхватил рогатину и приготовился к нападению, но тут медведь рухнул рядом.

Едва заехали во двор к деду Василию на санях с тушей медведя, тут же следом торопливо вошёл председатель колхоза.

– Ты что же, Василий, сотворил?

– А ничего, вот только медведя завалили. Что с тобой Степан?

– Знаешь, что охота разрешена летом и осенью, а сейчас уже наступила зима, а потом на это Советской властью надо иметь разрешение. Из района предписание пришло, что лесник назначен. Всё принадлежит новой власти и трудовому народу и лес, и зверье. Ты расхититель государственного богатства. Хочешь, что бы и я тоже под суд загремел? А если чекисты приедут? Сейчас белофинны зашевелились, а ты одно по лесу шастаешь.

– Вот те на! Раньше помещик всем владел, нельзя было в лесу промышлять, теперь Советская власть. Я не пойму, изменения в этой нашей крестьянской жизни? А то, что мы в колхозе шапку зерна на мою огромную семью получили, тебя не волнует? Как до весны доживём? Землю моих предков вы забрали, работаю я в колхозе за пятерых, а получил за одного, – сказал возмущенно дед.

– Ты кулацкие замашки брось! Хоть ты и друг моего отца и на охоте жизнь ему спас, я на это не посмотрю! Дели медведя на всех. Вон сколько несчастных живёт, бабы да дети малые, гражданская война село ополовинила. Ты знаешь, что неурожай был. Не только у нас, голод по всей стране.

Дед засопел и ответил:

– А когда моя семья с голоду подыхать будет, эта власть поможет? Ладно, поделим, но охотникам больше оставим, мы жизнью рисковали. Ты вот не пошёл с нами, а всем предлагали поучаствовать.

Председатель обрадованно произнёс:

– Вот и хорошо, а если проверяющий товарищ приедет, скажем, за дровами пошли и необходимая самооборона. Сейчас, ты же знаешь, что творится, за колосок сорванным на колхозном поле да одну картофелину – сажают в тюрьму. Поосторожней ты с высказываниями дед, мой тебе совет по дружбе! Вокруг лагеря с колючей проволокой переполнены врагами народа. Я тоже каждый день по краю хожу и завишу от настроения моих старших товарищей по партии. Устал мотаться в район, ругают без конца, на чём свет стоит. Меня первого посадят. Вот плюну на всё и в город с семьёй подамся на завод, а вы как хотите!

– Лады, – сказал Василий, – мы, не жадные, поделимся.

– Добро, – произнёс Степан и вышел.

Суровая зима совсем не хотела уходить. Припасы еды таяли с каждым днем. Анна с тревогой думала:

«Как мы дотянем до весны»?

Николай с раннего утра до самого позднего вечера пропадал то колхозной конюшне, то по другим работам, где требовались мужские руки. Боли в пояснице мучили его. Спасался только тем, что залезет в русскую печку, распарится, да отхлещет спину берёзовым веником, боль и отпускала. Во многих северных регионах России русскую печь использовали вместо бани.

Это было сердце дома и самая важная его часть. Для купания в печи после топки удаляли угли и золу, внутри подметали, клали солому или коврик из камыша, сверху их накрывали половичком, а то и просто сверху настилали душистого сена.

Любитель попариться отец, залезал в печь головой вперёд, в печи разворачивался и садился на солому. Ему подавали тазик с водой и веник, закрывали заслонку. Кирпичи в печи были горячими, от них исходил сухой жар. Парясь, похлёстывая себя берёзовым веником, он погружался в приятную атмосферу. Топку в русской печи делали такой вместительной, что два человека могли свободно сидеть, не доставая головой свода. А стенки находились на таком расстоянии, что можно было, смело хлестать себя веником. В печи распаривались, намыливались, поливая себя тёплой водой из ковшика в печке, где стоял чугун с горячей водой и ушат с холодной, а выливать нужно было в шайку, так и мылись испокон веку.

На следующий день, Анюта договорилась с соседкой Галей сходить в Шуйское за рыбой, хоть и пятнадцать километров, но тепло одевшись и взяв саночки, женщины отправились в путь. Соседка согласилась с просьбами десятилетней дочери взять её собой.

Анна воскликнула:

– Зачем потакаешь? Силёнок у неё может не хватить. Нам надо туда пятнадцать километров, но и обратно столько же! Сейчас зима, а ну мороз сильный ударит, Я вас ждать не буду, и волки очень лютуют, особенно по ночам, поэтому засветло надо вернуться.

– Ничего, я уж согласилась. А с ней мы рыбы больше притащим для семьи. Она старшая и приучена, много работать и мне помогать. Я её убеждала бросить эту затею, а она упёрлась, пойду с вами и всё!

– Как хотите, но я против того, чтобы дочку мучить.

Галя улыбнулась:

– Ничего, мы потихоньку, как-нибудь дойдём.

Они вышли из дома и направились в сторону Шуйской пристани. Дочка Оля радовалась и шла первая по дороге, показывая, какая она сильная.

Анна говорила:

– Не спеши, надо экономить силы, обратный путь будет сложный – самим идти, да тяжёлую рыбу тащить.

Перед селом Шуйское присели отдохнуть, избы уже виднелись вдали. Подойдя к ближайшему дому, попросились обогреться. Хозяева поставили самовар, и они выпили чаю и перекусили своими лепёшками.

Удачно купили хорошей рыбы, увязали её на санках и поспешили в обратный путь, чтобы успеть до темноты. Мороз усилился. Анна шла впереди. Галя с дочкой всё отставали.

– Прибавляйте ходу, а то ночью волки нас загрызут, да, похоже, метель поднимается!

– Ох, зачем мы набрали с дочкой столько рыбы? Вижу, устала она очень, бедняжка.

– Ну, давайте чуток посидим и снова пойдём.

Отдохнули минут десять и снова отправились в путь. Поднялся сильный ледяной ветер и с большим напором дул в лицо, усложняя их продвижение. Они уже преодолели третью часть пути. Начало смеркаться.