Арслан Сирази - Зикр Назира

На склоне он долго высматривал дозорных, которые смешались с кутерьмой становища. Всюду блестели костры, от шатра к шатру носились тени людей. Пригибаясь, он спустился к урусам, встав почти в нескольких шагах от ближайшего костра. До мальчика донеслись запахи еды. Рядом щипали птицу, тут же кто-то большими ломтями нарезал вяленое мясо.

Голодно оглядывая всё это разнообразие, Байбуре не сразу заметил, что стрельцы, схватившие Назира, да и сам пленник, стоят тут же. Видимо, бочкообразный башчы не смог проехать мимо парящего котла. Он сам и стрельцы спешились и теперь, оставив Назира в стороне, пересмеивались с кашеваром.

Тут Байбуре не выдержал – пригнувшись, он побежал к Назиру. Старательно выгибая ступни, чтобы не шуметь, нырнул ему за спину, и начал резать верёвки, не замечая, что вместе с грубыми волокнами цепляет и тонкую кожу.

– Бежим, Назир! – шепнул Байбуре и потянул руку, скользкую от крови. Он развернулся на пятках, когда вдруг ощутил, что спутник его не двигается. Даже наоборот – это Назир крепко держал Байбуре, не отпуская.

– Бежим! Скорей! – Байбуре уже кричал, забежал с другой стороны, заглядывая в лицо суфию, но тот лишь покачал головой.

Время было упущено. Стрельцы быстро окружили их и теперь со смехом разглядывали странную пару: мальчишка тянет пленника, а тот нет, чтоб сигануть в темноту, упёрся, как вол, и застыл.

– Ещё один прибежал бусурманчик! – визжал человек-бочка, подталкивая своих товарищей. – Плетью его, плетью достань-ка!

Боль пронзила Байбуре от плеча, пронеслась по телу искрами. Не раздумывая, он тут же отпустил Назира и с ножом кинулся в сторону, откуда пришёл удар, но его сбили с ног, а затем пнули пару раз в живот и в спину. Назира тоже уронили резким тычком под колена, от чего он застонал и сжался в комок.

Но избиения не последовало – вместо них сутолоку прервал рык человека. Кричавший говорил по-русски, но, как с изумлением понял Назир, в голосе слышался говор урождённого казанца.

– Оставь! Это приказ хан казанский Шейх Али! Остави его! – продолжал рычать незнакомец. В ответ стрельцы недовольно забурчали.

– Татарва пожаловала, – вполголоса пискнул десятник. – Не всех повырезали, остались ещё, проклятые.

Красная и зелёная нить проглядывала сквозь пыль и грязь, покрывавшие огромные ичиги.

– Тыр , – сказал обладатель сапог, – Вставай.

Опираясь руками в землю, Назир медленно поднялся, не удержавшись от удивления – перед ним стоял настоящий великан. Ичиги, халат, сабля на боку его, тюбетей на округлой бритой голове – всё, казалось, было сделано на двух, а то и трёх людей. Он высился над всеми вокруг и было заметно, что урусы знают великана и побаиваются.

Назир поднял голову и едва сдержался, чтобы не отшатнуться: лицо мужчины было будто разорвано и сложено потом из кусков – носа, подбородка и щёк – которые срослись меж собой неровно и нескладно. Во время учёбы Назир слышал, что лекари сшивали лица людей после ужасных происшествий на войне или на охоте, но видеть такое ему не приходилось.

– Что, страшно? Я – Вафа, – криво улыбнулся казанец, открыв зубы, такие же кривые и ломаные, как и лицо хозяина. – Вот и урусы боятся.

Стрельцы, стоявшие полукругом, услышав «урус», зароптали:

– Пошёл по-бусурмански балаболить!

– Ишь, разболтался, безобраза!

– Тихааа! – гортанный голос казанца перекрывал все окружающие его звуки. – Шейх Али приказ – татар в начал к нему.

И, уже по-татарски:

– Бери мальчика и идём за мной. Быстро!

Он с ухмылкой смотрел на Назира, поднимавшего под руку Байбуре. Убедившись, что оба встали, развернулся и прыгучей походкой двинулся куда-то сквозь лагерь. Назир с удивлением обнаружил, что обезображенного окружают четыре воина с копьями. Сейчас они встали по сторонам вокруг и, не обращая внимания на ворчание урусов, шли почти прямо, вглубь лагеря, отпихивая по дороге встречных.

– Почему ты не побежал, Назир? – утирая кровь, спросил Байбуре на ходу.

– Потому что бежать нельзя. Разве ты забыл свой сон? Я ошибся, уже сел в седло, но Казан сам ведёт нас к себе. Бежать нельзя, теперь я это точно знаю.

В полутёмном шатре Назир не сразу разглядел того, к кому их привели. Внезапно угол, до того прикрытый коврами и покрывалами, зашевелился, ткани распались и показали человека. Тело его растекалось по расшитому ковру, оставив под движения лишь одутловатые пальчики рук и острые, поблёскивающие в свете факелов, глаза. Человек был огромен, и если Вафа, приведший их сюда, был великаном, то его хозяин оказался просто горой. Назир засомневался, что шейх способен сам подняться с подушек.

Они молча стояли перед этим человеком, а у Назира перед глазами до сих пор проносились лица, увиденные вокруг шатра. Здесь, рядом с урусами, был свой лагерь – казанцы, крымчане, кипчаки, ногаи – все те, кому, казалось бы, следует быть по другую сторону стен, вместе с урусами хотели завоевать Казан. Проходя мимо палаток, Назир с удивлением отмечал родные черты в лицах, слышал знакомый язык. Почему они здесь, а не там?

Человек лежал и вглядывался в лица пленников. Затем едва заметно повёл пальцем в их сторону:

– Кто они, Вафа?

– Урусы поймали на краю лагеря. То ли разведчики, то ли какие-то глупцы, которые чересчур близко подошли к войску.

– Разведчики? Да ты посмотри на них – унылый суфий в чёрном и мальчишка-черемиса, какие уж воины?! – морщинистые веки упрятали глазки шейха, не открывая глаз, он продолжил, – Знаешь, кто я, суфий?

– Наверное, предатель, если говоришь как казанец, но сам не внутри Казана, – быстро проговорил первое пришедшее на ум Назир. Тут же последовал тычок в спину от Вафы-великана.

– Тукта , Вафа, не убивай нашего премудрого гостя, – губы Али медленно раскрылись в ухмылке, тело волной колыхнулось на покрывалах, – А почему же ты думаешь, что я предатель, а не… освободитель, к примеру?

Беседа, а, скорее, внезапное ощущение лёгкости и размытости, поселившееся в теле, напомнило ему о разговорах, которые велись перед учителем – там так же нужна была скорость и ясность. Первый ход пока остался за ним, но нужно было соображать быстрее.

– Разве будет освободитель хватать двух соплеменников и допрашивать как пленников? – сказал Назир и тут же поморщился, поняв, что ответ неверен, что потерял преимущество и сейчас будет вынужден защищаться.

– А кто же тебя допрашивает? Я вот просто беседую с тобой. Вафа, скажи-ка, ведь пленников мы иначе допрашиваем?

Вафа не сказал ничего, но по дуновению воздуха, возникшему за спиной, стало ясно, что великанья голова согласно склонилась.

– Я – шейх Али. Тот, кто хочет сохранить Казан для его жителей. Вот кто я.