Ирина Мутовчийская - Хайшенвей. Миллионка

– Ну, хорошо, мы с тобой поедем в китайский театр.

– Папочка, нет! Я не хочу!

– Ларочка, ну перестань плакать! Так я и знал! Мы никуда не пойдём! Успокойся! Сейчас я возьму твою любимую книжку со сказками, и мы будем читать!

– А как же моё новое платье? Его никто не увидит? Нет, папочка, я передумала! Няня, где мои сапожки и шубка? Мы едем в китайский театр!

– Ларочка, детка, ты такая смелая девочка! Ты не будешь бояться?

– Я думаю, больше никакая китайская девушка не кинется под колеса нашего экипажа!

– Японская девушка.

– Это не имеет никакого значения! Они все на одно лицо! Няня, не грусти! Я все-все тебе расскажу, когда вернусь!

И действительно, на этот раз никто под колеса экипажа не кидался. Не встретилось им в пути ни китайских, ни японских девушек. Но зато на спектакле присутствовали девушки и женщины всех национальностей, проживающие на Миллионке. И среди них Ларочка с удивлением узнала ту самую девушку, о которой получасом раньше говорила. Странно, ведь Лара думала, что никогда не узнает японскую девушку, если встретит ее ещё раз. Вот почему весёлый и красочный спектакль, нисколько не заинтересовал девочку, голова ее все время поворачивалась к тому месту, где сидела несчастная девушка. Но, впрочем, сегодня девушку, вряд ли кто назвал бы несчастной! На выбеленном, по японскому обычаю, лице, горел румянец. Блестели глаза. Веер ходил ходуном, хотя в зале было совсем не жарко. В какой-то момент девушку заслонил тощий японец в одежде разносчика воды. Он наклонился над девушкой и что-то спросил. Та отрицательно покачала головой, мужчина спросил ещё более настойчиво. Девушка упрямо опустила голову. На парочку никто не обращал внимания, все заняты были спектаклем, который дошёл уже до своей кульминации. Герой на сцене взмахнул ножом и…

Затихший в ожидании кровавой развязки зал, потряс крик Ларисы:

– Папа, он ее убил!

Зрители стали снисходительно поворачиваться к Ларисе, а какая-то дородная дама сказала папе:

– Какая у вас кровожадная дочь! Герой ещё не убил героиню, а ваша дочь…

– Папа, вон тот дядя убил японскую девушку! Я видела! Он наклонился над девушкой и стал что-то требовать, а когда та отказала ему, он зарезал ее. Наклонил ее голову, будто она спит, а сам сорвал с ее шеи шнурок с мешочком! Папа! Он открыл мешочек, там ничего не оказалось. Он перевернул мешочек, потряс его, а потом бросил на пол и стал топтать. Наверное, от злости и от досады, что зря убил девушку. Папа, не дайте ему уйти! Вот он, пробирается к выходу!

Снова вмешалась дородная дама

– Ну и фантазия у вашей дочурки! Куда мир идёт! Что вы ей на ночь читаете? Сказку про синюю бороду? Боже мой… Какую-то девушку подняли… Кровь! Девочка сказала правду? Дайте мне что-нибудь! Я умираю от страха! Ох, мне дурно!

– Лариса, ты как себя чувствуешь? – пятнадцатью минутами позже спросил отец у девочки. – Голова не кружиться?

– Нет, папа, я стараюсь вспомнить все, чтобы ничего ни забыть, когда буду рассказывать все приставу!

– Рассказывать… Ты что, собираешься ехать со мной в полицейский участок?

– А как же! Я же все видела! Ты смотрел спектакль, а я наблюдала за девушкой! Я ее узнала, это та девушка, которая бросилась под колеса нашего экипажа.

– Как же ты ее узнала? Ты же говорила, что они все на одно лицо! Может это не та девушка?

– Та, я запомнила татуировку на ее щеке! Вернее, раньше я думала, что ничего не запомнила, а как увидела ее в театре, так сразу вспомнила! У мужчины я видела такую же татуировку, только он все закрывал ее ухом от ушанки. Но когда он начал уговаривать девушку, та рукой задела ушанку, и шапка чуть не свалилась на землю. Мужчина тут же поправил шапку, но я-то увидела…

– Какая же ты, Лара, наблюдательная. Но к приставу я тебя не повезу. Ты мне все расскажешь дома, а я ему перескажу с твоих слов.

– Нет, папа! Ты не запомнишь все! А я, когда рассказываю, вспоминаю ещё больше деталей. Вот, я ещё вспомнила! Мне показалось, будто одежда, которая была на этом мужчине, не его, а чужая. Будто он ряженый!

– Ну, это уже Лариса, ты сочиняешь!

– А вот увидишь папочка, когда его поймают, то сам скажешь, что я была права! Как всегда!

– И в кого ты такая наблюдательная?

– Когда мне бывает скучно, а скучно мне почти всегда, я беру твой бинокль, сажусь у окна и наблюдаю, наблюдаю, пока не стемнеет или пока няня не отправит меня спать.

– Ларочка, ты не забыла, что сегодня твой день рождения? Дома тебя ждёт торт, подарки, а вечером придут гости.

– Нет, папа, не забыла. А для этой девушки день рождения никогда не наступит!

– Лариса, в конце концов, это не наше с тобой дело. Это дело японского консульства. Здесь затронута международная политика.

– Папочка, я не понимаю таких слов. Но зато я понимаю другое: я единственная в зале, видела лицо того, кто убил бедную девушку.

– Ну вот, ты опять об этом! Лариса, в конце концов, чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты взял меня с собой в полицию, и я там рассказала все, что видела. А потом мы поедем домой. Будем праздновать день рождения.

– Ну, хорошо. Твоя взяла. Поехали. Семён, поворачивай. Поедем в полицейское управление. Что случилось, Семён?

– Так, это… Праздник у них сегодня.

– У кого, у них?

– У азиятов этих. Ну, китайцев, корейцев.

– И что? Почему мы-то стоим?

– Потому что шествие у них праздничное. Неужели не слышите?

– Такое чувство, что у них постоянный праздник. В любой день, как ни проедешь мимо, все время отсюда несётся эта музыка пронзительная. Ну, хорошо, праздник. А мы то чего встали?

– Так лошади же…

– Ты когда-нибудь научишься договаривать предложение до конца? Что лошади? О чем ты вообще говоришь?

– Не ругайтесь барин, но лошади боятся шума. Боюсь, понесут. Барышня испугается.

– А праздник-то какой? Какой праздник?

– Юсяо, какой-то. Вчера девка дворовая сказывала. Вот так и сказывала, завтра последний день праздника Нового года у этих азиятов. Фонари будут красные и шарики из риса. Эта девка все знает, ее сестра замужем за китайцем.

– Слушай Степан, а делать-то, что будем? Надо же выбираться отсюда.

– Есть у меня одна задумка!

– Ну? Чего опять замолчал? Что за задумка?

– Вы возьмёте под уздцы левую лошадь, с левой стороны. А я возьму правую лошадь, с правой стороны. И так мы потихонечку их и поведём. Пока не выведем в тихое место. И тогда поедем!

– Да, глубокие мысли посещают твою голову Семён. Ну что же, давай будем претворять твой план в жизнь!

– Чевой-то вы говорите? Вроде по-русски, а ничего не понятно!

– Пойдём, говорю! Ларочка, ты не забоишься посидеть в карете несколько минут одна? Я ненадолго.

– Иди, папа! Чудно как, у нас Новый год давно прошёл, а у них только…