Элина Сабитова - Екатерина I: от прачки до самодержицы

Через несколько недель мы получили от государя ответ на письмо Меншикова. Пётр Алексеевич писал, что весьма рад сложившимся обстоятельствам и по приезду он, как и рассказывал Меншиков, отправит меня к сестре, а до тех пор я буду жить здесь, с Александром Даниловичем.

– Расскажи мне о его сестре, – спросила я, когда окончательно смирилась с неизбежностью переезда.

Что случилось – то случилось. Теперь хотя бы нужно лучше узнать человека, который меня приютит.

– Она замечательная женщина, очень добрая, милая, заботливая. Вы подружитесь. Она похожа на своего брата как две капли воды.

– В таком случае, мы не подружимся, – поникла я.

– Поживем – увидим, – отрезал Меншиков.

Мое самочувствие время от времени становилось неблагоприятным, часто к горлу подступала тошнота, иногда кружилась голова, так что я большую часть времени проводила в постели с дежурящим возле меня лекарем. Александр Данилович заходил проведать меня крайне редко, служанки говорили, что он периодически не ночует в доме.

Государь почтил нас своим приездом через восемь недель. После того, как они с Меншиковым отобедали, он зашел ко мне.

– Марта, вот и ты, – начал он, как только увидел меня. – Как здоровье? Саша хорошо о тебе заботится?

– Более чем, – ответила я. – Благодарю.

– Завтра я отвезу тебя в Преображенское село. Там ты будешь жить под присмотром моей дорогой сестры.

– Александр Данилович оповестил меня об этом.

Царь не изволил долго со мной общаться. После того, как мы перекинулись парочкой общих фраз, он покинул мою комнату.

Вечером служанка сказала мне, что государь велел позвать меня отужинать с ними. Несмотря на не очень хорошее настроение, я все же приняла приглашение и спустилась к столу.

Меншиков помог мне усесться. Мужчины вели разговоры в основном о войне и государственной политике. Время от времени они обращались и ко мне для того, чтобы я не чувствовала себя одиноко. Хотя, думаю, Петра Алексеевича в последнюю очередь беспокоило мое удобство.

Рано утром мы отправились в путь, а приехали только к вечеру, потому что мой живот болел от резких движений, и нам пришлось ехать крайне медленно.

Преображенское село оказалось довольно приятным местом: здесь очень спокойно, прекрасная природа, рядом течет река. Село не большое. Всего около двадцати пяти десятин 24 24 Единица земельной площади (ок. 1,9 гектара). . Когда мы с государем приехали в Преображенское село, передо мной предстала весьма приятная пухленькая женщина. Мои опасения относительно неё оказались беспочвенными, она была не так уж и похожа на своего грубого брата, напротив, в её характере было столько мягкости и ласковости, что я оказалась окружена заботой и вниманием. Женщина приняла нас очень приветливо. Похоже, что у царя с сестрой очень теплые отношения, потому что, увидев Наталью Алексеевну, он подбежал к ней, нежно обнял и стал покрывать её румяные щеки поцелуями. Меня эта сцена удивила, я и подумать не могла, что этот дикарь может быть таким радушным. Царевна смеялась и гладила брата по макушке. Меншиков говорил, что ей тридцать лет, однако на вид она выглядит значительно моложе. У неё широкий лоб, густые темные брови, черные глаза, а лицо очень бледное, что создает некоторую дисгармонию черт лица. В целом женщина очень неплоха собой.

– Вот, привез к тебе будущую мать моего ребенка, – объявил государь Наталье Алексеевне, подводя меня к ней.

– Наконец-то, я давно жду тебя, Марта. Пожалуйста, будь здесь как дома. Надеюсь, мы сумеем подружиться, – женщина была очень любезна и после этих слов пригласила нас пройти в дом.

У входа в дом нас встречали пять молодых женщин и прелестный кареглазый мальчишка, сын государя. Царица стала знакомить меня с ними по очереди.

– Анисья Кирилловна Толстая, – сказала она, указывая на одну из встречающих дам.

– Очень приятно, – ответила я, пожимая руку Анисье Кирилловне.

– А этих особ ты, Марта, вероятно, знаешь, – усмехнулась Наталья Алексеевна. – Мария и Анна Меншиковы – сестры вашего друга, Александра Меншикова.

Меня смутила колкость царевны. Выходит, все здесь в курсе того, что я жила у Меншикова.

Девицы поочередно пожали мне руку.

– А эти юные девушки – Дарья и Варвара Арсеньевы. Все мы живем в этом доме давно вместе и дружно, и надеемся, что и ты станешь частью нашей кампании. Твои покои находятся на втором этаже, рядом со спальней Дарьи Михайловны.

Женщины мне очень понравились. Правда для меня было большой загадкой, зачем они живут вместе и что их связывает. Впрочем, у меня ещё будет время все разузнать и привыкнуть к здешним порядкам.

Моя комната оказалась благородно обустроенной. Высокие потолки, величественные окна, выходящие прямо на фонтан в центре сада, дорогое убранство и целый шкаф восхитительной одежды и различных форм корсетов. Я быстро привыкла к хорошей жизни. Теперь я даже не представляю, какой была бы моя жизнь, если бы мне пришлось вернуться в Мариенбург, в дом пастора или ещё хуже – в дом Иоганна. Я не смогла бы уже освоиться там после всего того, что стало мне доступным в России, среди знатных людей.

После того, как все мы друг с другом перезнакомились и пообедали, государь предложил мне прогуляться с ним в парке.

– Сегодня прекрасная погода, да? – начал он.

– Согласна, погода что надо.

– Марта, мне кажется, ты боишься меня, – продолжил государь, чуть помедлив. – Мне…

– Вовсе нет, – перебила я его.

– Я ведь не слеп, вижу, что ты напугана и, скорее всего, даже испытываешь ненависть ко мне.

– Ваше Величество, признаюсь, я нахожусь в неясном положении. Видите ли, только я начала жить с поручиком, как вдруг появились Вы. И вот спустя время после нашей встречи, я вынуждена переехать в другой дом. Будем честны, я не хотела проводить с вами ночь. Очень неблагородным с Вашей стороны было шантажировать друга тем, что лишите его вашего расположения, если он не одолжит вам меня.

– Господи, Марта, неужели в твоих глазах я такое ничтожество? Я не шантажировал Меншикова. Я лишь грозно попросил его.

– Но он умолял меня согласиться, говорил, что от моего ответа зависит его жизнь и репутация.

Я поймала себя на мысли, что почти кричу на царя, меня одолевает чувство возмущения.

– Да, Меншиков всегда боится моей суровости, но откажи он мне настоятельно, я бы успокоился и не стал настаивать, – государь был спокоен, в то время как я все больше выходила из себя от злости.

– Хотите сказать, что всего этого могло не быть? Меншиков не был бы наказан за отказ?

– Нет, конечно. Да, я был изрядно пьян, и, возможно, мой тон показался ему слишком суровым. Не помню точно, что тогда было. Но, поверь, я не стал бы предпринимать мер, если бы Меншиков отказался.