Давид Кизик - Время Феофано

– Право, друнгарий, вы столичные любите ставить неожиданные задачи. То патрикий Василий озадачил меня неожиданной должностью, теперь и ты вынуждаешь меня в раз сделать то, что требует основательной подготовки. – А что тянуть? Проехать в столицу в свите паракимомена и под охраной стратига Анатолика. Такая честь выпадает не каждый день и не всякому, – продолжал настаивать Никифор.

– Ну, что же, – уступил Алан. – Я не против учебы дочери, но надо спросить у Циры. Захочет ли она проехать в Царский город и оставить там дочь учиться?

– Ну, так пойдем и спросим!

Мужчины подошли к группе женщин, которые засыпали вопросами паракимомена. Найдя себе благодарных слушателей, Василий чувствовал себя, как рыба в воде. Он что-то показывал на платье и демонстрировал кружева. В ответ слышались «ахи» и «охи», которые приводили паракимомена в умиление.

Стараясь не нарушить эту гармонию, Алан поманил к себе Циру. Он не стал тянуть «козу за хвост», а изложил все прямо и без затей. Никифор с нейтральным видом прогуливался неподалеку, но с напряжением прислушиваясь к разговору.

– Дорогая! Никифор Фока предложил определить Анастасию в столичную школу. Для этого он предложил тебе и Анастасии, в качестве его гостей, отправиться в Константинополь. Что ты по этому поводу думаешь, дорогая? – Я тоже думала об этом, – удивив Алана, ответила Цира. – Осенние праздники завершились, мои ученики разъехались по домам. Думаю, это прекрасное время для поездки. Но ты сейчас занят в твоей новой должности. А провинциалам трудно в Царском городе без связей и покровительства. К тому же обучение требует средств…

Краем уха, услышав ответ, Никифор выпятил грудь и хотел что-то сказать, но его опередили. Незаметно, как это могут лишь дворцовые евнухи, к Цире приблизился Василий и заговорил своим ровным, но вкрадчивым голосом. – Ты во всем права, госпожа Цира! Но эти военные такие прямолинейные и все привыкли решать необдуманно, с наскока. Сегодня здесь, завтра там. Что они могут знать о приличие, моде и светском обществе? Конечно же, неприлично замужней даме и юной деве без сопровождения мужа и отца, быть гостями у вдового мужчины. Поэтому, позволь мне предоставить свой скромный кров, на время вашего пребывания в Царском городе. Это будет в рамках приличия и не вызовет пересудов. – Василий сделал паузу, дав и Цире, и Алану, и Никифору усвоить сказанное. – А еще я одобряю твое стремление дать дочери светское образование. Константинопольские школы и университет – это престиж. Это центр европейского образования. Выпускники этих школ могут рассчитывать на получение должностей при дворе и в рядах чиновной бюрократии. Это самое распространенное образование среди византийской знати. И хоть попасть туда непросто, Анастасию я устрою в дворцовую школу благородных девиц. Думаю, покровительства паракимомена Византии будет достаточно для поступления. К тому же иногородним ученикам этой школы предоставляются комнаты в Большом дворце. И студенты получают денежное содержание из казны.

– Что ж, благодарю благородный патрикий. Это подарок судьбы для того, кто думает о счастье дочери. Тем более, глупо отказываться от того, что само идет в руки. Наши сборы не займут много времени.

Цира оставила гостей и поспешила в дом заняться сборами.

Константин Багрянородный был высок ростом, широкоплеч, широколиц и розовощек. С молочно-белой кожей, орлиным носом и приятным взором. Был он доброго нрава и приветлив со всеми. Любил поесть, выпить вина в хорошей компании. Славился щедростью в дарах и вспомоществованиях. И, конечно же, Константин любил поговорить, пофилософствовать. Но не все темы и не со всеми приближенными можно было обсуждать. Поэтому откровенные разговоры проходили в кругу семьи. С людьми, имеющими право свободно говорить с государем. А таких благодарных слушателей его философствований было немного. Постоянными и внимательными его собеседниками были патриарх Феофилакт и паракимомен Василий. Первый, ввиду своего доброго нрава и положения священника. Второй как человек, чье положение первого министра обязывало быть внимательным к собеседнику.

По возвращению в Царский город высокого посольства басилевс Константин внимательно выслушал доклады Василия и Никифора. Он остался доволен его результатами. В их честь во дворце был устроен торжественный клиторий [142] Клиторий – пир, устраиваемый по случаю важного события. .

После шумного застолья, как это часто бывало, он уединился в своем кабинете со своим неизменным собеседником – архиепископом Константинополя, Вселенским патриархом Феофилактом. Как брат севасты Елены, патриарх входил в число близких родственников басилевса.

В Византии строго соблюдался принцип «двух Владык». Первый Владыка царствовал на Небе. Второй – Владыка, воплощенный Бог на земле, приемник Иисуса – это был сам басилевс. И у него обязательно должен был быть помощник, иерарх [143] Иерарх, греч. «священноначальник». В греческой церкви общий термин различных почётных епископских степеней. Церкви, руководящий «духовными делами». «Народ не может жить без веры, а вера должна быть подконтрольна», – часто говаривал отец Феофилакта, базилевс Роман Лакапин. С его точки зрения, лучше всего, если пост Вселенского патриарха занял бы кто-то из правящей Семьи. И поэтому, с самого детства, его отец, талантливый военный, ставший соправителем Багрянородного, предопределил Феофилакту судьбу священнослужителя.

Хотя, по складу характера, Феофилакт был человеком более светским, чем духовным. Он любил лошадей и скачки. Его любимое развлечение требовало немалых средств. Поэтому патриарх по выражению монахов-аскетов не прекращал всяческие безобразия, «рукополагая архиереев за мзду и прочие глупости». Вместе с тем, как и задумывал его отец, Феофилакт был безоговорочно предан Семье. Пока были живы отец и братья, патриарх был уличен в заговорах против Константина Багрянородного. Но участие в заговорах не выходило из круга семейных ссор. Оба заговора были раскрыты. Рядовые участники заговоров сурово наказаны. А Феофилакт по-прежнему оставался на патриаршестве. Вино и фрукты, журчащий фонтан создали необходимую атмосферу, и полилась непринужденная беседа, переходящая в философствования.

– Я слышал, что Василий привез к себе гостей, – начал беседу Феофилакт. – Еще говорят, что юный цезарь только и говорит о самой молодой из них.

– Что же в этом удивительного, что молодой человек увлекается девушками? – Константин был в благодушном расположении духа.

– Само по себе вроде и ничего, но вот моя сестра беспокоится. Прилично ли цезарю общаться с дочерью простого трактирщика. Нехорошие слухи могут пойти по всей столице.