Давид Кизик - Время Феофано

Один из палатинов согнулся в поясном поклоне и, пятясь, удалился выполнять приказание базилевса.

По случаю нового назначения и скорого убытия в Амориум, центральный город фемы Анатолик, в доме принадлежащем фамилии Фока был устроен торжественный прием. В неформальной обстановке семья Фока придерживалась свободных греческих обычаев. Мужчины и женщины собирались для общения в парке и садах, окружающих поместье. Хотя позже, придерживаясь этикета, рассаживались за Пиршественные столы в разных палатах, по отдельности. Собралось много гостей. Дворец и парковая территория были освещены тысячью свечей. Огни сверкали, отражаясь в каплях фонтанов и драгоценных камнях, в украшениях присутствующих женщин. Да и многие из присутствующих мужчин не пренебрегали массивными кольцами на пальцах, золотыми цепями на груди и вышивкой жемчугами. Гости ходили кучками, общались. Повсюду стояли столики с прохладительными напитками, восточными сладостями и фруктами. Обслуживающие их слуги следили, чтобы бокалы гостей были наполнены. В портике играли музыканты.

Слышались приглушенные смешки и взрывы хохота.

– Говорят, в Андалузии сарацины построили фабрику для производства бумаги? – Спрашивал один.

– Шелк и кожа надежнее, а папирус дешевле, – отвечал другой. – Думаю, у бумаги нет будущего.

– Никифор! Расскажи, как ты проткнул эрманского рыцаря, – выкрикнул кто-то.

– Расскажи, расскажи! – раздались еще выкрики. Магистра обступили любопытные.

Никифор слегка смутился.

– Да ничего особенного. Во дворе у герцога я случайно наступил на ногу одному швабскому хлыщу. И он тут же вознамерился дать мне пощечину. – Да ну? И что же ты? – Загалдели слушатели.

– Мне показалось все это нелепым. Просто какой-то гибрид баронской спеси с Кодексом чести нарта.

– Да не про это. Что с пощечиной? Он ударил тебя? И ты стерпел это? Расскажи! Расскажи! – Стали уговаривать его со всех сторон.

– Я же сказал, что он только вознамерился… – Никифор посмотрел на затаивших дыхание слушателей. – Но не успел. Я сломал ему руку.

Дамы шумно выдохнули: – Ах! Ох! Следом за ними мужская половина загоготала и зашумела. – Но ты же с кем-то сражался! Неужели с тем, кому сломал руку? – Допытывался какой-то любопытный.

– Нет, того я больше не видел, небрежно, – с ленцой в голосе ответил Никифор. – Его товарищ прислал мне секунданта. Так сказать, вызвал меня на рыцарский поединок по всем их правилам.

– Ну и что? Тяжко тебе пришлось? Говорят, они одеваются в железо с ног до головы!

– Да нет. Ничего сложного, – махнул рукой Никифор. – Когда этот шут напялил на себя все свое железо, я заметил, что ему двигаться в нем было весьма затруднительно. – Никифор хитро сощурился и сделал паузу, давая слушателям подумать над этим. – И вот мы понеслись навстречу друг другу. А когда мы поравнялись, я слегка отклонил корпус, пропуская его копье мимо себя. Одновременно я привстал на стременах и ударил его копьем поверх щита. Мне даже не пришлось сильно бить. Он сам нанизался на него, как перепелка на шампур.

– Браво магистру Никифору! – Гости поднимали заздравные бокалы в честь Никифора. – Слава доместику схол Востока! Да пребудут с тобой твои победы! На приеме был и двоюродный брат Никифора со стороны матери, несносный Ван из семейства Куркуасов. За свой маленький рост прозванный Цимисхием, что в переводе с армянского звучало, как Туфелька. Семейство Куркуасов – род земельных магнатов, живших возле Трабзона [254] Трабзо́н (ранее Трапезу́нд; тур. Trabzon) – город в Турции, административный центр ила Трабзон, расположенный на берегу Чёрного моря, у устья реки Мучки, у подножия покрытого лесами Колат-Дага (3410 м). В VI–VII вв. Трапезунт был центром восточно-римской (византийской) провинции Первая Армения. После катастрофических событий, связанных с войнами времени императора Ираклия, и начала средневековой эпохи Трапезунд (в средневековом греческом произношении) становится главным форпостом Византии на востоке Черного моря. В VII–IX вв. Трапезунд был частью провинции (фемы) Армениак. В IX–XI вв. город был центром провинции (фемы) Халдия. в Цанике, дало государству немало выдающихся полководцев. Выходцы из этого рода традиционно занимали место стратигов в прибрежных фемах Армениак и Халдия. Его дядя магистр и доместик схол после свержения Романа Лакапина попал в опалу, но стараниями Варды Фоки, отца Никифора, Куркуасы вновь заняли подобающее место при дворе басилевса Константина Багрянородного. Не склоняющийся ни перед какими авторитетами, агрессивный, импульсивный Цимисхий уже выказал себя как блестящий военачальник. Он в свои тридцать был назначен стратигом Халдии. Его геройская душа была бесстрашна и отличалась поразительной для такого маленького тела отвагой. Лицо он имел белое, здорового цвета, глаза голубые, взгляд острый, нос тонкий, соразмерный. Борода была вверху рыжая, правильной формы и не подстриженная. Он был роста малого, но с широкой грудью и спиной. В нем таилась гигантская сила, руки обладали ловкостью и непреодолимой мощью. Он один без боязни нападал на целый отряд и, перебив множество врагов, с быстротой птицы возвращался к своему войску, целый и невредимый. Недостатком его была привычка сверх меры напиваться на пирах. Жадный до телесных наслаждений он не оставался надолго ни с одной женщиной. За ним струился шлейф из разбитых дамских сердец и мужских могил.

– Ной, тебе давно пора жениться, племянник, – увещевал Цимисхия Никифор. – Настоящая женщина вдвое уменьшает печаль. И вдвое увеличивает радость. – Никифору казалось, что он рассказывает о поэзии глухому.

– Наоборот! Если тебя интересует мое мнение, я скажу тебе, что женщины увеличивают горе в два раза и разбивают радость пополам. Да и зачем покупать овцу, если тебе нужна от нее только шерсть? – Парировал несносный Ван.

Прожженный ловелас, Цимисхий сразу же выделил в толпе новые, незнакомые лица. Женщины из провинции показались ему легкой добычей. Видя, что наследник Роман не отходит от девицы Анастасии, Цимисхий решил быстрым напором, сорвать победу над другой провинциалкой, ее матерью, которая, впрочем, выглядела ненамного старше своей дочери. – Ба, так это и есть госпожа Цира, о которой мне столько рассказывал Никифор? – Ван устремился в атаку. – Позволь представиться, Иоанн Куркуас. Говорят, что ты чудно играешь на сцене? Твоя красота достойна поклонения царей. А твой муж, кажется, трактирщик? Неужели ты целыми днями помогаешь ему по кухне. Но вот, наконец, ты вырвалась на волю. Такой цветок нельзя держать в трактире. Я тебе покажу, как развлекаются в столице. Мы с тобой посетим ювелирные ряды. Какие украшения ты предпочитаешь? Сапфиры или жемчуг? Нет, я думаю изумруды. Они такие же зеленые как твои глаза…