Наталья Колобова - Прелестник

Как выпрыгивало его влюбленное сердечко из груди! Какие почести он оказывал своей повелительнице! Родители удивлялись этому и смеялись, не видя ничего подозрительного. Элен вела себя так непринужденно, что и не заподозрил бы никто. Луи не знал, что это лишь начало. Его желание утроилось, и он ждал милостей госпожи с покорностью раба. А Элен ловко завлекала его в сети опасных удовольствий, обучала потихоньку, так что ученик быстро освоился с новой ролью и даже почувствовал себя куда увереннее: теперь он не мальчик, он кое-что знает и умеет. Элен же внушает, что он неотразим и привлекателен, учит, как соблазнять и ухаживать, как очаровывать, открывает тайник своего сердца и посвящает в то, что желанно даме; и Луи усвоил, что от него ждут.

Ее уроки перекроили его юную восприимчивую душу. Рано, слишком рано.

Когда же она уехала, он страдал, но тешил себя надеждой на новые свидания в Париже. Но там его ждали разочарования. Элен давно флиртовала с гвардейским полковником. Для Луи это был неслыханный удар. Он даже не мог поверить, не хотел верить. Задавал себе вопрос – почему? – и не знал, как ответить. Забыв обо всем на свете, он умудрился пробраться к графине и умолял ее на коленях, проливая слезы, не бросать его. Он клялся ей в любви до гроба, обещал жениться, но красавица отчитала его, как мальчишку, и велела больше не заикаться об этом. В утешение она сказала, что со временем он сам увидит, как глупо вел себя. Его уязвили и ее слова, и ее снисходительный взгляд, и явная насмешка. Луи больше не настаивал и остался один на один со своей болью. Он не спал, плакал на кухне, а однажды ему сделалось так дурно, что кормилица чуть не бросилась за врачом. К счастью, Луи пришел в себя, и тайна не раскрылась.

Была и польза от позорных уроков. Несмотря на разочарование в любви, Луи продолжал верить в ее существование и повсюду ее искал; Элен научила его ценить женщину и обращаться с ней так, чтобы оставаться желанным. Он усвоил один секрет: наслаждение должно быть взаимным. И Луи умел добиваться взаимности.

Но теперь он, кажется, прозрел, и Элен должна была предвидеть, что рано или поздно ее хитрость с конфетой будет раскрыта. Конечно, все это было игрой, забавой для нее и страшным испытанием для него.

Луи, однако, предпочитал верить в лучшее в людях, потому и не мог вообразить, чтобы Элен зашла так далеко. И оказался прав. Самой графине предстояло решить для себя, пока не заигралась совсем, насколько близкие отношения завязать с будущим зятем. Его ангельская притягательность мешала ей трезво поразмыслить. Глядя на него, Элен чувствовала непреодолимое влечение и, только оставаясь наедине с собой, задумывалась, а стоит ли рисковать?

Герцогиня Анна лишь подтвердила тревоги графини, частенько жалуясь на проделки сына. Как правило, это случалось в часы отдыха после ужина, когда женщины оставались вдвоем и могли сплетничать сколько угодно. Элен спрашивала что-нибудь о Луи, желая узнать побольше, а слышала жалобы.

– Ах, Элен, дорогая, вы представить себе не можете, что такое мальчик. Я никогда не знала с ним покоя. Когда он был крошкой, я думала, что вот подрастет и будет легче. Какая я была наивная! Подрос, и что? Куда он только не залезал. С крыши его снимали, из погреба вытаскивали. Еле отучили кататься по перилам. А два года назад сбежал совсем. До сих пор удивляюсь, как мы его нашли.

– Луи убегал из дома? – удивилась Элен.

– А вы не верите? Франсуа перехватил его в Гавре. Луи собирался в Англию, хотел пересечь Ла-Манш. Вот вы смеетесь, а нам не до смеха было. А если бы ему пришла фантазия отправиться в Новый Свет?

– Отчего же именно в Англию? – удивилась Элен.

– Хотел побывать на родине Шекспира… во всяком случае, он так сказал.

Графиня посерьезнела и многозначительно кивнула.

– Теперь еще забота: на девиц заглядываться стал, – продолжала жаловаться герцогиня.

Элен улыбалась.

– Пора уж заглядываться. Ему шестнадцать, Анна. Давно пора заглядываться.

– Думаете, я не понимаю? Все я знаю. Знаю, что проморгала. Мальчик мой уж лишился невинности, вижу, не слепая. Да разве уследишь? И на девиц все смотрит. Элен, видели бы вы, как смотрит. Бог мой, неужели это мой сын? Бывает, и дома не ночует. Уж ругали его, наказывали, а будет ли толк? Одним словом, чем быстрее женим его, тем лучше.

Элен сомнительно хмыкнула, а герцогиня все вздыхала:

– А в последнее время совсем замучились. Франсуа говорит, что это пройдет через год-два. А я и не знаю, что думать. Луи нас не слушает; раньше, бывало, что ему скажешь, он делает, а теперь все по-своему норовит. Свои у него интересы, мы, видите ли, не понимаем. А чего не понимаем? Тоже молодыми были. Все друзья-приятели, вместе развлекаются. А я боюсь. Он иногда подвыпивший приходит.

– Франсуа прав: это пройдет, – заверила графиня.

– Хорошо, если так.

– А вот женщины – другое дело.

– Не пугайте меня.

– Я не пугаю. Но Анна, дорогая, разве вы не видите, что у вас под носом творится?

– А что такое? – испугалась герцогиня.

– Как это что? Вы даже не замечаете, какими взглядами обмениваются Луи и горничная Мари?

– Мари? – Анна посмотрела графине в лицо. – Мари. Ах, да, новенькая.

– Тем более. Давно вы ее наняли?

– Да пару месяцев… Луи же ее и привел.

– Я вам удивляюсь, – Элен всплеснула руками.

– Думаете, у них что-то серьезное?

– А по-вашему, Анна, Луи просто так на нее с утра до вечера пялится? А ее глазки вы видели? Девица еще не умеет скрывать своих чувств. У нее же все на лице написано, все, понимаете?

– Ах, право, я не знаю. Этого еще не хватало, да накануне свадьбы. Но самое страшное, Элен, – она беспомощно посмотрела на графиню, – я не могу поверить… не могу поверить, не хочу думать, что мой сын склонен чрезмерно увлекаться.

– Что в этом дурного? – графиня пожала плечами. – Большинство мужчин таковы.

– Меня не волнует большинство. Меня волнует мой сын, мой мальчик.

Но что бы Анна ни говорила, ослепленная материнской любовью, она все же недооценивала способностей своего ненаглядного Лулу, не видела, что пружина вот-вот распрямится и необузданная энергия хлынет через край; тогда не помогут ни воспитатели, ни авторитеты. Одно хорошо: Луи не занимать здравомыслия и практического чутья. Может быть, это да еще восприимчивая к красоте душа станут его поводырями в мире ошибок и пороков?

А пока наследник развлекался в свое удовольствие, позволяя себе невинные выходки. Тетя Элен, которую он в первые дни побаивался, вдруг сделалась объектом для шалостей. Эти двое вели своего рода войну, о чем никто и не догадывался.

Элен уже находила в своей комнате букет колючек с дерзкой запиской; застигала в своей постели ужа. К счастью, графиня быстро поняла, что змея не ядовита, ведь в сумраке легко принять ужа за гадюку.