Луи Нуар - Золотой корсар

– Ах! Боже мой!

– Что такое? – спросил герцог.

– Ваше превосходительство!..

– Ну что еще?

– Этот мерзавец, что уносит ноги…

– Да говори уже…

– У него…

– Да что же, скотина?

– …ваша табакерка. Он вытянул ее у меня из кармана.

Разъяренный, герцог кинулся было вслед за лаццарони, но сбир его остановил:

– Но как же наше задание? – сказал он и внезапно воскликнул: – Вон, вон они!

В самом деле, к ним приближались Паоло и Вендрамин, сопровождавшие, пусть и на внушительном расстоянии, маркизу.

Исходя из того, что сказали агенты, герцог ожидал увидеть мужчину крепко сбитого и дородного, но, зная страсть неаполитанцев к преувеличению, не предполагал, что придется иметь дело с настоящим феноменом.

Однако же Вендрамин оказался столь огромным, что герцог, смерив его взглядом, только и смог вымолвить:

– Это ж надо – до чего здоров!

– Такого запросто не арестуешь, – благоразумно добавил один из сбиров. – Не мешало бы вызвать подмогу…

– Давай, Джакопо, дуй за нашими, – бросил в ответ герцог, признав справедливость замечания. – Хотя постой, – тут же спохватился он. – Мы их разыграем.

И, полагая себя в абсолютной безопасности, герцог отважно шагнул навстречу рыбакам.

– Эй, ребята, – сказал он, – можно вас на два слова? Нам с другом нужно с вами поговорить.

– Почему бы вам с другом, – грубо отвечал Паоло, – не пойти куда подальше.

Герцог не привык к подобной манере общения; лицо его исказила гримаса.

– Видимо, молодой человек, мне придется быть с вами предельно откровенным… С вами желает увидеться одна очаровательная особа; я здесь по ее поручению.

– Иди к черту!

– Но… – пролепетал герцог и, так как Паоло прибавил шагу, попытался удержать его за рукав рыбацкой куртки.

Вне себя от ярости, юноша резко и проворно развернулся и отвесил министру полиции такого пинка, что тот растянулся на мостовой.

Вендрамин покатился со смеху.

Что это был за смех! Если бы носороги умели смеяться, то именно так бы они и смеялись.

Паоло, не обращая больше внимания на герцога, двинулся дальше. Вендрамин бросился следом, гогоча от радости так, что содрогались стекла соседних лавочек.

Едва разгневанный герцог вскочил на ноги, как прибежали его люди.

– Арестуйте их! – закричал он. – Арестуйте!

Тотчас же с дюжину сбиров преградили путь двум немало удивленным рыбакам. Впрочем, удивление последних было вполне объяснимым: возможно ли, чтобы столько полицейских пришло на помощь какому-то лаццарони?

Однако же Паоло это не испугало. Он, конечно, хотел последовать за молодой женщиной, но не любил, чтобы ему досаждали, а потому смело двинулся на сбиров.

Те же набросились на Вендрамина, решив, что прежде всего необходимо справиться с великаном, – потеряв такого соратника, паренек и сам прекратит сопротивление.

Но гигант отряхнулся, и пятеро или шестеро вцепившихся в него ищеек полетели на землю. Юноша вновь пустил в ход ноги, и трое или четверо сбиров присоединились к своим распластавшимся на мостовой товарищам.

Образовавшаяся горка из тел погребла под собой герцога; каждый из сбиров пытался высвободиться, но Вендрамин продолжал забавляться. Выхватывая то одно, то другое тело за руку либо за ногу, великан вертел его в воздухе и вновь швырял в общую кучу, которая копошилась, кричала и горланила, к величайшему его удовольствию.

Но сбиры вырастали перед друзьями, словно грибы после дождя, и вскоре рыбаки оказались внутри плотного кольца окружения.

Однако Вендрамин имел вид столь грозный, что полицейские лишь смотрели на него с опаской, не решаясь приблизиться.

В это время герцогу удалось вскочить на ноги и, отбежав подальше, укрыться за спинами десятка ищеек.

– Синьора, сдавайтесь, – крикнул он, обращаясь к юноше. – Вы раскрыты; любое сопротивление бесполезно!

И тут Паоло все понял.

«Вот так штука! – сказал он себе. – Меня приняли за ту очаровательную даму, которую я сопровождал. Как это мило! Позволив арестовать себя, я окажу ей услугу, так пускай же сбиры нас забирают!»

И он шепнул Вендрамину:

– Не сопротивляйся; так нужно.

– Ваше превосходительство, – прокричал он Корнарини, которого узнал наконец под столь непривычными для герцога одеждами, – мы готовы следовать за вами; но я хотел бы заявить, что ни в каком заговоре не участвовал.

– В этом мы разберемся, синьора, и я не сомневаюсь, что его величество будет к вам снисходителен.

Довольный тем, какой оборот приняло дело, герцог подошел ближе.

Паоло сохранял хладнокровие.

– Ваше превосходительство, – промолвил он, – прошу вас запомнить, что мы были атакованы без какого-либо предупреждения с вашей стороны.

– Признаю это, bellina dona [11] Прекрасная сеньора (ит.). .

– И что мы дрались, полагая, что защищаемся от сутенеров.

Герцог, видя, что гигант позволил связать ему руки, а молодая женщина готова сдаться, с радостью признал и это.

– Согласны ли вы, – продолжал Паоло, – что, как только мы узнали, что имеем дело со сбирами Его Величества, то тут же прекратили драку?

– Призываю всех вас в свидетели!

На сей раз Паоло обращался к собравшимся вокруг зевакам; все они были его друзьями либо знакомыми, его подданными – если принять во внимание титул, данный ему французским художником.

Народный хор прокричал:

– Так все и было! Так все и было!

Больше сотни моряков, лаццарони, портовых рабочих собралось на набережной.

Ропот негодования прокатился по их рядам…

– За что арестовывают Паоло?

– Что сделал этот блондинчик?

– Чего они хотят от Короля набережных?

И толпа пришла в волнение.

Но Паоло хотел, чтобы его арестовали. Он обратился к герцогу:

– Видите эту толпу, ваше превосходительство?

– Вижу, синьора.

– Она недовольна.

– Так и есть.

– Эти люди собираются освободить меня.

– Они не посмеют.

– Гм-м!.. Сейчас их здесь не более сотни, но вскоре вы увидите перед собой пару тысяч. Что будете тогда делать?

– Армия нам поможет.

– Армия! – воскликнул Паоло, пожимая плечами. – Да армия боится лаццарони как огня, ваше превосходительство, и вам это отлично известно. Позвольте мне поговорить с этими людьми. Я их успокою.

Герцог нашел, что для заговорщицы его пленница чересчур уж услужлива.

– Ну что ж, синьора, поговорите, – молвил он, – поговорите. Вам эта любезность зачтется.

Паоло взобрался на плечи Вендрамину и с этой импровизированной трибуны прокричал в толпу:

– Друзья, позвольте мне пойти в тюрьму; речь идет о недоразумении, которое вскоре прояснится. Если завтра меня не отпустят, приходите ко дворцу с требованиями моей свободы; король слишком вас любит, чтобы отказать в подобной просьбе.