Роман Булгар - Пропавшее кольцо императора. II. На руинах империи гуннов

– Ты принесешь мне желанную победу! – он подхватил китайскую принцессу на руки, когда они остались одни, и закружил.

Тоненькая девушка-подросток, почти девочка, ничего не понимала, но послушно и часто кивала своей головкой. Она была сильно напугана.

Не понимала она, зачем только дядя отправил ее в эту варварскую страну. Ей так было хорошо в его огромном дворце…

– Наш сын будет править всем миром!

Юная Чанле согласно закивала головой. Да-да, она согласна на все. Она стала разменной монетой в чьей-то хитроумной игре.

Ее всему научили и строго предупредили. Она непременно должна стать женой этого непонятного, внушающего ей страх человека и во всем угождать ему. Он ее хозяин. Хозяин ее души и ее тела. Как же страшно! Страшно, страшно…

Стремясь использовать внезапность нападения, тюрки неожиданно выступили в военный поход посреди зимы. К тому времени они имели достаточно подготовленное войско. А вот отряды жужаней оказались разбросаны по всей степи, так как в пору суровой бескормицы кочевья располагались на больших расстояниях друг от друга, чем летом.

– Великий хан! – в ставку жужаней прибыл перепуганный гонец.

Худая весть о выступлении тюрков пришла слишком поздно, и хану Анахуаню не удалось собрать все силы в единый кулак. Пришлось хану встречать врага с сильно ослабленным войском.

– Победа или смерть! – тюрки с криками двинулись на врага.

В ожесточенном сражении войска Бумына разгромили все основные силы жужаней. В руки победителей попали большие обозы, все жены и дочери хана жужаней. Сам Анахуань с небольшим отрядом скрылся в бескрайней степи. Однако посланные за ним в погоню отряды настигли его, окружили, и хан Анахуань кончил свою жизнь самоубийством.

– Собаке – собачья смерть! – усмехнулся Бумын.

Убежать удалось только его сыну Яньлочену, который бежал к своим союзникам цисцам.

– Пощады! Пощады! – голосили домочадцы Анахуаня.

Бедные женщины тряслись в ожидании своей участи. Старшую жену сбежавшего хана жужаней, злобную и противную старуху с узкими, как две щелки, глазами на сморщившемся лице посадили на длинную цепь у столба, откуда она отрывисто тявкала на непонятном языке.

– Шайтана! Дивана! – выкрикивали воины в ее адрес.

В нее кидали обглоданные кости, тыкали острыми копьями, и тогда старуха затягивала жалобные песни, безмерно забавляя гостей.

– Ха-ха-ха! – ржали счастливые победители.

Многочисленных жен хана, что помоложе, юных дочерей-подростков заставили нагими прислуживать на пышном пиру, устроенном в честь торжествующих победителей. Горькая участь невольниц настигла и их.

Еще вчера госпожи, в тот вечер они прислуживали своим бывшим слугам. По окончанию туя девушек раздали военачальникам и воинам, особо отличившимся в бою…

Перед тем, как отправить девушек прислуживать воинам, Бумын сам посмотрел на них. С десяток испуганных пар глаз неотрывно глядели на него. Видно, догадывались они, что именно от этого страшного для них человека зависела вся их дальнейшая судьба.

– Кто должен был стать моей женой?

Непонятый девушками вопрос завис в воздухе. Дочери монгольского хана тихо переговаривались, глядя на Бумына и пожимая плечами.

– Они не понимают, – громко рассмеялся брат предводителя, Турсук.

– Пусть им переведут, – махнул рукой Бумын. – Хочу посмотреть на ту, в обладании которой мне отказали.

Кликнули толмача, и тот быстро заговорил, показывая глазами на вождя тюрков. Испуганно захлопали длинные девичьи ресницы, забегали растерянные взгляды. Засуетились коварные и подлые руки и вытолкали вперед девочку, почти еще ребенка.

– Злобные суки они, отродье своего отца-пса, – сквозь зубы процедил Бумын. – Они думают, что сами спасутся, кинув мне на растерзание несмышленую девчонку. Раздайте их.

– А что делать с твоей невестой? Может, сыграем для нее свадебный туй? – раздался каркающий смешок Турсука. – В женихи определим ей самого последнего нищего…

– Отвести девочку в шатер ханьской принцессы, – качнув головой, распорядился повелитель.

– Сделать из нее служанку? – выступил вперед Тунгут, заведовавший внутренним устройством.

Приподняв насмерть перепуганный детский подбородок, Бумын с интересом заглянул в дрожащие от слез глазенки.

– Она еще слишком мала. Пусть ее для начала чему-нибудь научат.

Собрался курултай, и вожди провозгласили Бумына иль-каганом – вождем всех вождей. Появилось молодое, грозное государство Тюркский каганат, и все его соседи скоро это почувствовали. Во все стороны, во все граничащие страны, разослали гонцов с требованием признать над собой власть иль-кагана, стать его данником…

Следующей весной готовились к сокрушительному походу против тех, кто посмел отказаться и не признать власть иль-кагана.

Но неожиданная кончина Бумына заставила надолго отложить поход. Разгорелась нешуточная борьба за право стать иль-каганом.

В шатер Кара-Иссыка под покровом ночной темноты проскользнула ханьская принцесса Чанле.

Тихонечко перешептывающиеся мужчины отпрянули друг от друга. Время настолько смутное, что доверять можно только себе и то, если во время сна крепко сжать зубы. А тут еще женщина, на беду, заявилась.

Кто ее послал? Для кого она шпионит? Для Турсука? Это же ему, в случае его победы, отойдут по праву все жены умершего правителя.

– Чанле, – Кара-Иссык нахмурился, – я не помню, чтобы приглашал тебя. Раньше ты меня своим вниманием не баловала.

– Я не хочу стать женой Турсука! – приподняв гордый подбородок, но, сдерживая себя, тихим шепотом сообщила женщина. – Ты должен выслушать меня! – твердо заявила она.

Слишком много Чанле поставила на чашу весов, решившись на этот шаг, а потому она собралась идти до конца, чего бы это ей ни стоило.

– И чего ты хочешь? – Кара-Иссык подался вперед, загораживая от света своего собеседника. – Говори и уходи!

– Турсук напился, приходил ко мне, едва сумела вытолкать его…

В красиво очерченных женских глазах одновременно блеснули и гадливость, и брезгливость, причудливо перемешанные с непонятной ему загадочностью, и Кара-Иссык прищурился:

– Что он хотел?

– Он хвастал, Кара-Иссык, что дни твои сочтены. Он хвалился, что сумел поссорить тебя с младшим братом Бумына Истеми. Хвастал, что Истеми поможет ему в борьбе с тобой. А потом Турсук расправится и со своим младшим братом…

В стесненном пространстве полутемного шатра явственно запахло тревожным ощущением надвигающейся опасности, вызванным женскими словами, возможно, скрытыми за них коварством и обманом.

Сын Бумына настороженно прищурился:

– Зачем ты мне все это говоришь?

Пряча лицо под накидкой, Чанле прошептала: