Генри Хаггард - Она и Аллан (сборник)

– А многих он убивает? – спросил Умслопогаас.

– Да, за последние годы многих, – сказала девушка. – Никто не может противостоять ему, никакие силы, потому что, вооруженный Виновником Стонов, он непобедим и сражаться с ним – это идти на верную смерть. Пятьдесят один человек пробовали, и вот перед шалашом Джикизы валяются их белые черепа. Помни одно – топор добывается в сражении, краденый или найденный случайно, он теряет силу, даже приносит позор, смерть завладевшему им!

– Как же сойтись с Джикизой?

– А вот как. Раз в год, в первый день новолуния, летом Джикиза созывает совет военачальников. Тут он вызывает желающих, одного или многих, сразиться с ним из-за топора, стать вождем вместо него. Если один человек выступит, они идут в загон, и там дело кончается. Тогда, отрубив врагу голову, Джикиза возвращается на совет. Всем дозволяется участвовать в совете, и Джикиза обязан драться со всеми, кто бы ни принял его вызов!

– Не пойти ли мне туда? – сказал Умслопогаас.

– После этого совета, в следующее новолуние, меня выдадут за Мезило! – сказала девушка. – Тот, кто покорит Джикизу, станет вождем и может выдать меня, за кого хочет!

Тут Умслопогаас понял ее намек, понял, что понравился ей, и мысль эта тронула его, до сих пор чуждавшегося женщин.

– Если случайно я там буду, если стану править племенем Топора благодаря железному владыке – топору Виновнику Стонов, то знай, девица Зинита, что и ты заживешь в его тени!

– Я согласна, волк-человек, хотя многие бы побоялись жить в этой тени. Но раньше добудь топор, многие пытались, а никому не удалось!

– Кому-нибудь должно удаться! – сказал он. – До свидания!

С этими словами Умслопогаас бросился в реку и быстро поплыл по течению.

Девушка Зинита следила за ним, пока он не скрылся из виду, и любовь охватила ее сердце, любовь свирепая, ревнивая, сильная. Он же, направляясь к горе Призраков, думал больше о Виновнике Стонов, чем о девице Зините, так как в глубине души Умслопогаас предпочитал войну женщинам, хотя именно женщины внесли горе в его жизнь.

Пятнадцать дней до новолуния Умслопогаас много думал и мало говорил. Однако он рассказал Галази часть правды и объявил о своем намерении сразиться с Джикизой Непобедимым из-за топора Виновника Стонов.

Галази советовал оставить это, говорил, что воевать с волками вернее, чем разыскивать какое-то неведомое оружие. Он сообщил также, что добычей топора дело не кончится, придется отвоевать девушку, а от женщин он не ждал добра. Разве не женщина отравила его отца в краале халакази? На все эти доводы Умслопогаас ничего не отвечал, так как сердце его жаждало и топора, и девушки, но первого больше, чем второй.

Между тем время шло, и настал день новолуния. На заре этого дня Умслопогаас надел охотничью сумку, обвязав под ней, вокруг бедер, шкуру волчихи. В руки он взял толстый боевой щит, сделанный из кожи буйвола, и еще тот самый лунообразный топор, которым он убил воина Чаки.

– И с таким оружием выступаешь ты против Джикизы? – сказал Галази, косо поглядывая на него.

– Ничего, оно послужит мне! – ответил Умслопогаас.

Когда он поел, они медленно спустились с горы, и так как Умслопогаас сберегал силы, то перешли речку вброд. На том берегу Галази спрятался в камышах, чтобы не быть узнанным. Тут Умслопогаас простился с ним, не зная, удастся ли им свидеться. Добравшись до ворот крааля, он заметил, что много людей проходят в них и смешиваются с толпой. Скоро все пришли к открытому пространству перед шалашом Джикизы, где собрались его советники. Посреди них перед кучей черепов сидел, сверкая глазами, сам Джикиза, страшный, надменный, волосатый человек. К руке его прикреплен был кожаным ремнем великий топор Виновник Стонов, и каждый, подходя, приветствовал его, называя Инкозикаас, то есть владыкой. Самому Джикизе никто не кланялся.

Умслопогаас сел в толпе перед советниками, никто не обратил на него внимания, кроме Зиниты, уныло двигавшейся взад и вперед, угощая пивом королевских наперсников. Близко к Джикизе, по его правую сторону, сидел жирный маленький человек с блестящими глазками, жадно следившими за Зинитой.

«Вероятно, это Мезило!» – подумал Умслопогаас. Немного погодя Джикиза заговорил, стреляя глазами:

– Послушайте, советники мои, что я решил! Я решил выдать падчерицу мою Зиниту за Мезило, только мы еще не сошлись с ним на свадебном подарке. Я требую от Мезило сотню голов скота, потому что девушка прекрасна, стройна и безупречна. Да к тому же она мне дочь, хоть и не моей крови. Но Мезило предлагает только пятьдесят голов, так что предоставляю вам помирить нас!

– Пусть так, Владеющий Топором! – ответил один из советников. – Но прежде, о, Непобедимый, ты обязан в этот день года, согласно древнему обычаю, вызвать всенародно желающих сразиться с тобой за Виновника Стонов и за право власти над племенем Топора!

– Какая тоска! – ворчал Джикиза. – Когда же этому конец? В юности моей я уложил пятьдесят трех человек и с тех пор все выкрикиваю свой вызов, точно петух на навозной куче, и никто его не принимает! Так слушайте же: есть ли между вами желающий вступить в поединок со мной, Джикизой, за великий топор Виновник Стонов? Он будет принадлежать отвоевавшему его, а с ним и владычество над племенем Топора!

Все это он пробормотал скоро, точно молился духу, в которого не верил, и опять заговорил о скоте Мезило и о девице Зините. Но вдруг поднялся Умслопогаас и, поглядывая на него из-за своего боевого щита, закричал:

– Есть, Джикиза, желающий сразиться с тобой за Виновника Стонов и за связанное с этим оружием право власти!

Тут вся толпа расхохоталась, а Джикиза сверкнул глазами.

– Опусти твой большой щит, выходи! – сказал он. – Выходи, назови свое имя, свое происхождение, ты, дерзающий сразиться с Непобедимым за древний топор!

Тогда Умслопогаас выступил вперед и показался всем таким свирепым, несмотря на молодость, что никто не рассмеялся.

– Что тебе, Джикиза, в моем имени, в родстве? – сказал он. – Брось это, поторопись лучше сразиться со мной, как исстари заведено, так как я жажду владеть Виновником Стонов, занять твое место и решить вопрос о скоте Мезило Борова. Когда я тебя убью, то выберу себе такое прозвище, какого никто еще не носил!

Опять народ смеялся, но Джикиза вскочил, захлебываясь от ярости.

– Как? Что такое? – сказал он. – Ты осмеливаешься так говорить со мной, ты, молокосос, со мной, Непобедимым обладателем топора! Не думал я дожить до подобного разговора с длинноногим щенком. Пошел в загон! Я отсеку голову этому хвастуну! Он хочет меня заместить, отобрать право, которым благодаря топору пользовались я и четыре поколения моих предков. Вот сейчас я размозжу ему голову, и тогда мы обратимся к делу Мезило!