Элена Томсетт - Анжуйский принц. Серия «Закованные в броню»

– Последний раз я встречался с вами весной 1409 года в Жемайтии.

– Где это? – немедленно с интересом спросил герцог.

Дитгейм дико взглянул на него, но тут же опомнился:

– В Литве. Мой отряд был специально послан магистром Тевтонского Ордена для того, чтобы ликвидировать чрезвычайно подвижное и опасное подразделение литовских войск, действующее у нас в тылу. Предводителем этого летучего отряда литовской конницы были вы, герцог, точнее, князь Острожский. К тому времени ваше имя уже было овеяно легендой. Вы были дерзки, удачливы и отважны. О ваших вылазках говорили и Орден, и Литва. Польский король негодовал, но всегда защищал вас.

– Вы говорите обо мне в прошедшем времени? – воспользовавшись паузой, спросил герцог, слегка приподнимая бровь.

– Я говорю о князе Острожском.

Герцог чуть заметно нахмурил брови.

– Продолжайте.

– Вы застали мой отряд врасплох, а я был одним из самых молодых и подающих большие надежды военачальников Ордена! Все мои рыцари пострадали в схватке, невредимыми остались только я и мальчишка-оруженосец. Неужели вы не помните, как, рискуя жизнью, вы отправились со мной в Мальборк спасать нашего друга Ротенбурга, который пострадал за свою честность? Вы можете гордиться им, он прославил свое имя при Грюнвальде!

– Судя по тому, сколько раз я рисковал своей жизнью, спасая других, странно, что я вообще живой и всего лишь потерял память, – пробормотал про себя герцог.

– А этот мальчишка-оруженосец, вы помните его? – не сдавался Дитгейм. – Когда вы сняли с его головы шлем, он оказался прекрасной девушкой с длинными белокурыми волосами!

Поперек лба герцога залегла глубокая морщина. Дитгейм не мог видеть выражения его глаз, но по лихорадочному румянцу, прихлынувшему к его бледным щекам, он понял, что молодой человек или вспомнил, или пытается вспомнить нечто, на его взгляд, чрезвычайно важное.

– Я, случайно, не женился потом на этой девушке? – наконец, глухо спросил он.

– Бог с вами! – Дитгейм даже рассмеялся от такого предположения. – Ваша жена – дочь знатного польского вельможи, Эвелина Ставская.

Герцог снова внимательно посмотрел на рыцаря, от чего Дитгейму на миг стало не по себе.

– Все знали, что вы очень любили свою жену, – помедлив, осторожно продолжал он. – Она была сказочно красива и до сих пор считается одной из самых красивых женщин страны. Вы были обручены с ней с малолетства, но никогда не встречались до свадьбы, и неохотно пошли на этот брак. Но король настаивал, и вам пришлось подчиниться. Она, как говорят, была также не в восторге от предстоящего союза и в течение долгих лет скрывалась в Литве. Когда, по приказу короля, вы стали искать ее, чтобы доставить ко двору, вы немедленно влюбились в нее, а затем женились на ней, не раздумывая. Король был очень доволен. Он до сих пор трогательно заботится о вашей семье.

– Романтично, – буркнул герцог. – Я должен был это помнить! Вы говорите, семья?

– Да. У вас есть сын. Он родился уже после вашей, извините, смерти при Грюнвальде.

Герцог с легким стоном откинулся на спинку кресла. Прикрыв рукой глаза, некоторое время неподвижно сидел в прежнем положении, а потом внезапно резко выпрямился и вскинул на Дитгейма блеснувшие непонятной насмешкой глаза.

– А вы уверены, что не обознались, барон?

– Уверен! – твердо отвечал Дитгейм.

– Ну что ж, – герцог одним гибким движением поднялся на ноги. – Тогда действительно придется ехать в Литву. Жена и сын – это уже серьезно. Я должен вспомнить! Спасибо вам, барон.

Донна Лусия, герцогиня де Монсада, ворвалась в комнату сразу же, как за Дитгеймом закрылась дверь.

– Боже мой, Луи, какая замечательная новость! Ты женат, у тебя есть сын!

– Тетушка, я ничего не помню, – предостерегающе сказал герцог, велев принести себе крепкого кофе.

– Ты не понимаешь! – продолжала экзальтированно жестикулировать испанка. – У тебя есть сын, наследник! Мы победили! Богатства твоего деда будут принадлежать нам, как и должно быть по справедливости! Я немедленно пошлю курьера с этой новостью в Севилью! Твой дед должен узнать об этом от нас.

– Тетушка, вы понимаете, что Польша и Литва – огромные государства и найти мою семью там будет очень трудно?

– Ерунда! – вскричала донна Лусия. – Этот милый человек ясно сказал, что тебе покровительствовал польский король. Ты просто поедешь ко двору и спросишь у него, где они находятся. Зная твою воинственную и предприимчивую натуру, я уверена, что ты получил за службу какие-нибудь владения, следовательно, твоя семья может спокойно жить там. Боже мой, у меня есть законный внук!

– Я бы на вашем месте подождал радоваться, – вздохнул герцог, принимая из рук слуги тонкую фарфоровую чашечку с ароматным напитком. – Разве вы забыли, что этот барон именовал меня князем Острожским. Родственником польского короля.

– Ты и есть его родственник, – подумав, сказала испанка. – По отцу ты принадлежишь к французским Анжу, а, насколько мне известно, покойная польская королевы была дочерью Людовика Анжуйского, венгерского короля.

– Тетушка, ваше увлечение политикой в один прекрасный день сослужит вам плохую службу.

– Что же здесь плохого? – удивилась донна Лусия. – Знание генеалогии очень сильно упрощает жизнь.

– Боже мой, вы говорите как Эвелина! – непроизвольно вырвалось у герцога.

– Правда? – донна Лусия с улыбкой смотрела на молодого человека. – Тогда, думаю, она мне понравится. К тому же, она, видимо, знатного рода, правда, принадлежит к этому варварскому племени. Твой барон сказал, что она красива.

Герцог поставил чашку на край изящного, орехового дерева столика, находившегося рядом с креслом.

– Она не только красива, она, по-видимому, из рода венецианских Контарини. По крайней мере, если Бартоломео Контарини не врет.

Донна Лусия широко раскрыла глаза.

– Вот это да! Венецианские Контарини? Это же великолепно! А причем тут малыш Бартоломео? Он же принадлежит к римской ветви?

– Он ее кузен, как и Энрике. Я тут не причем, это их слова.

– Боже, венецианские Контарини! – не могла опомниться от восторга донна Лусия. – Тогда девушка должна быть настоящей красавицей, как и ее бабка. Впрочем, их единственная кузина, Эвелина Контарини из Рима, тоже исключительно красивая девушка. Я встречалась с ней дет десять назад здесь, в Венеции, когда ты был в Прусии. Она, как две капли воды, похожа на свою бабку! Ты что же, никогда не видел ее портрет у покойного графа Лодовико?

– Господи, что за ужасный день сегодня! – простонал герцог, поднимаясь на ноги. – Сначала Диана Даванцатти, затем Энрике со своими скелетами из фамильных шкафов, потом Бартоломео Контарини, этот расфранченный индюк, который знает о моей жене больше, чем я сам! Теперь еще вы, тетушка! Так вы знали об этом чертовом портрете?! Вы даже встречались с Эвелиной Контарини?! Тогда радуйтесь, моя жена похожа на свою бабку как две капли воды! Потому что она и есть эта самая польская кузина Энрике, Эвелина Контарини!